Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма

• Название: Антология современного анархизма и левого радикализма
• Автор: Алексей Цветков
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003

Книга - тоже орудие пролетариата: если этим увесистым (1 кг. 125 гр.) почти 1000-страничным томом прицельно запустить в преследующего тебя карабинера, то можно уйти от преследования. Ну, а на сессиях облсовета, или телевизионных дебатах - почти незаменимое оружие. Издательство "Ультракультура" подвело черту под современным изводом старого как мир явления анархизма и вообще леворадикальной мысли. После двух этих томов - либо весь радикализм повыведется, либо революция будет. Составитель издания Алексей Цветков знает, что такое "сопротивление" не только по сборникам текстов - два сотрясения мозга, "Студенческая защита", "Фиолетовый интернационал", ответственный секретарь "Лимонки", секретарь "Евразийского вторжения", ведущий сайта апагh.ru, литературный обозреватель журнала "ОМ". Впрочем последнее, это вроде как не совсем анархизм, а глянцевый журнал со стоимостью рекламной страницы в несколько $ тыс., но это ладно. Журнал для богемной буржуазии, которая не прочь порадовать себя не только матэ и майками с команданте, но и остренькими антибуржуазными высказываниями. Пускай балуется молодежь, все равно на баррикадах нет номеров люкс…

---

Больные, неразумные мужчины, те, кто пытается защищаться от собственной мерзости, завидев ОПУМ, надвигающийся на них, в страхе прижмутся к Большой Маме с Большими Теплыми Сиськами, но Сиськи не защитят их от ОПУМ; Большая Мама будет прижиматься к Большому Папочке, который будет сидеть в углу, наложив в свои могучие штаны. Однако те мужчины, которые разумны, не станут сопротивляться или бороться, поднимать шум, а просто будут, расслабившись, сидеть в уголке, наслаждаться зрелищем и плыть по течению к своей кончине.

Мюррей Букчин ИЗ КНИГИ «ЭКОАНАРХИЗМ»

Общество и экология

Те проблемы, с которыми люди сталкиваются в процессе самоопределения, осознания себя как личности, порождают необходимость существования широкой психотерапевтический индустрии. Эти проблемы, безусловно, являются личными. Но это проблемы не только отдельных индивидуумов, но и всего современного общества в целом. Мы живем в полном непонимании того, какие социальные взаимоотношения существуют между нами. Мы страдаем не только как личности от отчуждения и неразберихи в наших мотивах и устремлениях; все наше общество, задуманное как единый организм, является весьма неопределенным в том, что касается его структуры и направления развития. Если раньше в обществе культивировалась вера в добродетельность сотрудничества и заботы о ближнем, то в современном обществе добродетелью являются соревнование и эгоизм, и, таким образом, не поощряются ассоциации любого рода, кроме тех, которые создаются ради наживы и безумного потребления.

Мы считаем, что раньше люди имели четкие представления о вере и надежде — ценностях, которые определяли их как людей, обладающих конкретными целями в общественной жизни. Мы называем средние века «Эрой Веры», а Просвещение — «Эрой Рассудка». Даже период между мировыми войнами и конец 40-х — начало 50-х годов кажутся нам привлекательным временем невинности и надежд, несмотря на Великую Депрессию и ужасающие конфликты, которые имели место в тот период. Эту мысль высказал один из персонажей недавнего достаточно хорошего фильма о шпионах: он сказал, что по сравнению со временем Второй мировой воины он утратил ту «чистоту» — чувство цели и идеализм, — которой он руководствовался тогда.

Эта «чистота» в наше время исчезла — ее заменили неопределенность и двусмысленность. Вера в то, что технологии и наука улучшат условия человеческого существования, была подорвана распространением ядерного оружия, массовым голодом в странах третьего мира и бедностью на Западе. Жаркая вера в триумф свободы над тиранией была уничтожена увеличением централизации государств и власти бюрократии, полиции и изощренных средств слежки за людьми. В демократических странах — не меньше, чем в явно авторитарных. Надежда на то, что мы создадим единый мир, сообщество различных народов, которые будут заботиться о своих ресурсах и улучшать жизнь повсюду, разбилась о рост национализма, расизма и бесчувственного местничества, которое порождает индифферентность по отношению к судьбам миллионов.

Мы считаем, что наши духовные ценности гораздо хуже, чем те, которые существовали всего лишь два-три поколения назад. Нынешнее поколение кажется более самовлюбленным, отчужденным и недоброжелательным по сравнению с предыдущим. У него нет таких систем поддержки, как большая семья, сообщество и обязательная взаимопомощь. (Борьба личности с обществом происходит в большей степени через бюрократические структуры, чем при помощи отзывчивых и доброжелательных людей.)

Этот недостаток социальной определенности и значимости становится еще более заметным при наших проблемах. Война — непременное условие нашего времени; экономическая нестабильность — всепроникающая реальность; человеческая солидарность — туманный миф. Совсем не последней угрозой является экологический апокалипсис — катастрофический выход из строя тех систем, которые обеспечивают стабильность на планете. Мы живем в постоянной опасности непоправимого уничтожения живого мира системой, помешавшейся на росте; она заменяет органическое неорганическим, почву — бетоном, лес — пустыней, разнообразие живых форм — упрощенной экосистемой, короче говоря, пытается повернуть экологическое время вспять, к более неорганическому минерализированному миру, который не может обеспечить существование сложных форм жизни, в том числе и человека.

Неуверенность в нашем существовании, предназначении и цели вызывает достаточно неожиданный вопрос: является ли общество бедой, наростом на древе жизни?

Появилось огромное количество литературы, привлекшей внимание миллионов читателей; в ней выражается «новый пессимизм» по отношению к цивилизации как таковой. В этих произведениях технология противопоставляется предположительно «девственной» природе, города — деревням, деревни — необжитым пространствам, наука — «почтению» к природе, рассудок — «невинности», интуиции и, наконец, человечество — остальной биосфере.

В наше время все больше и больше теряется вера во все человеческие способности — способность жить в мире, способность заботиться о других людях и остальных формах жизни. Этот пессимизм ежедневно подпитывается социобиологами, которые говорят, что наши недостатки заложены в нас генетически; антигуманистами, оплакивающими нашу «антиприродную» сущность; биоцентристами, принижающими наши уникальные свойства идеями, по которым мы в мире «первородного греха» ничем не отличаемся от муравьев. Короче говоря, идет широкое наступление на веру в способность разума, науки и технологии улучшить мир и для нас, и для жизни в целом.

«Вечная тема» о том, что цивилизация неизбежно противопоставит себя природе, что это произойдет по вине человеческой натуры, поднималась еще во времена Руссо и дожила до наших дней, когда нам особенно необходима действительно человечная и экологичная цивилизация, если мы хотим спасти планету и самих себя. Цивилизация, характеризуемая рациональностью и технологией, все больше рассматривается как еще одно несчастье. Более того, роль общества как необходимого фактора формирования человечества, рассматривается как нечто неестественное, вредное и изначально деструктивное.

Человечество по иронии судьбы в результате оказалось поругано самими людьми — как проклятая форма жизни, которая только разрушает мир и угрожает его целостности. К той путанице, которая существует в определении нашего сумасшедшего времени и наших личностей, добавился еще один аспект — представление человеческого существования как формы хаоса, созданного нашим стремлением к бессмысленному разрушению и нашей способностью увеличивать эффективность этого стремления, так как в нашем распоряжении имеются разум, наука и технология.

Однако стоит отметить, что немногие антигуманисты, биоцентристы и мизантропы, строящие подобные теории, идут до конца в своих логических построениях. Наиболее важно в этой смеси искусственных теорий и недодуманных мыслей почти полное игнорирование тех форм, институтов и отношений, которые формируют то, что мы называем обществом. Вместо этого мы используем расплывчатые понятия «общество» и «цивилизация», которые скрывают сильнейшее различие между свободными, неиерархичными и негосударственными обществами, с одной стороны, и в разной степени иерархичными, огосударствленными и авторитарными — с другой (так же, как мы используем широкие понятия типа «человечество» или зоологический термин «хомо сапиенс», за которыми скрываются огромные различия, даже жесткие антагонизмы, существующие между привилегированными белыми и цветными, мужчинами и женщинами, богатыми и бедными, угнетателями и угнетенными).

Зоология в результате заменяет социально ориентированную экологию. Огульные «природные законы», основывающиеся на колебании популяций у животных, подменяют противостоящие экономические и социальные интересы людей.

Простое противопоставление «общества» и «природы», «человечества» и «биосферы», «технологии», «знания», «науки» и менее развитых, часто примитивных форм человеческого взаимодействия с природой отвлекает нас от изучения очень сложных различий и разделений внутри общества, которые так необходимы для выявления наших проблем и поиска путей их решения.

Например, в древнем мире отношение к природе египтян сильно отличалось от вавилонян. Египтяне поклонялись сонму в массе своей ани-мистичных божеств, многие из которых и физически были полулюдьми-полуживотными, в то время как вавилоняне создали пантеон людей-богов, и при этом достаточно политичных. Но египетское государство было не менее иерархичным, чем вавилонское и так же, если не больше, подавляло человеческую индивидуальность. Некоторые охотничьи племена могут так же наносить вред природе, как и урбанистические общества, ограниченные в своей разрушительности разумностью. Когда мы называем все эти различные социальные формы одним словом «общество», мы оскорбляем мысль и рациональный подход. «Общество» само по себе становится чем-то неестественным. «Разум», «технология», «наука» характеризуются как «деструктивные», несмотря на те социальные факторы, которые обуславливают их использование. Попытки человека изменить окружающую среду опасны, так как наш «род» едва ли может сделать что-либо для улучшения жизни на планете в целом.