Владимир Козлов - Варшава

• Название: Варшава
• Автор: Владимир Козлов
• Жанр: Контркультура

«Варшава» – роман о ранних годах дикого (бело)русского капитализма, о первых «сникерсах» и поддельных, но таких дорогих сердцу джинсах Levi's, о близкой и заманчивой Европе и о тяжелой, но честной жизни последнего поколения родившихся в СССР.

С другой стороны, это роман о светлой студенческой молодости и о первой любви, которая прячется, но светит, о неплохих, в общем-то, людях, которые живут рядом с нами. И о том, что надежда всегда остается, и даже в самом банальном и привычном может мелькнуть настоящее.

---

Его халат расстегнулся, над резинкой трусов висит толстый волосатый живот.

Я допиваю чай, поднимаюсь.

– Я – в туалет.

Иван Петрович кивает головой.

Открываю дверь туалета – и захлопываю, ойкаю. Вера Сергеевна сидит на унитазе, свет не горит.

Иван Петрович орет из кухни:

– Говорил я тебе – не надо на этом экономить, а ты все: «свет подорожал», «свет подорожал»…

Я всовываю ноги в кроссовки.

– До свидания. Спасибо за чай.

* * *

Стою на ступеньках дворца культуры профсоюзов, Белсовпрофа. В семь часов – концерт группы «Ночь», в институте висело объявление.

Внутрь еще не пускают, публика тусуется у входа. Два хиппана в пальто и грубых ботинках чокаются бутылками пива. Девушка-панк обнимает чувака в дерматиновом пальто фасона семидесятых годов. Стриженый пацан в черной куртке хватает за талию девушку, поднимает ее над землей, оба падают. Девушка хохочет, молотит пацана кулаками.

Гаснет свет, на сцену выходит волосатый чувак в очках.

– Типа… Здрасьте. Сегодня у нас вроде как концерт. Группа такая, регги играют или что-то вроде того. Ну, сами услышите. В общем, прошу…

Чувак уходит, выходят четверо ребят. Один садится за ударные, двое берут гитары, третий – бас.

Вокалист поет:

Мы сбежали от ваших страхов
Мы сбежали от ваших советов
Прочь из неуютного мира
Туда, где нас никто не достанет

Чувак рядом со мной передает соседу бутылку водки, отщипывает от батона. Сзади кто-то громко говорит:

– Херня это, а не регги. Во всем Эсэсэсэре один «Комитет охраны тепла» умеет играть регги.

– «Комитет» – говно, ты не врубаешься.

– Не базарь.

– Сам не базарь. Дай лучше пива глотнуть.

Год назад я ходил с Антоном в ДК «Химволокно» на «Коррозию металла». Я слушал тогда только «металл», от «Кино» и «Наутилуса» затащился уже в конце одиннадцатого. За месяц до концерта весь город был обклеен афишами – «убойное трэш-металл-секс-шоу», билеты расхватали моментально.

Я думал – на концерт придут одни «металлисты», а привалила толпа «основных пацанов» с разных районов, все в штанах защитного цвета и свитерах «Boys». Мы посидели две первых песни на своих местах, потом пошли к сцене «долбиться». Секс-шоу никакого не было, и вообще никакого шоу – только вынесли на сцену мужика в гробу, он попрыгал и убежал за кулисы. «Основные пацаны» разозлились и после концерта били «металлистов» на улице, отбирали пластинки – там седой волосатый мужик продавал «Коррозию» по пятнадцать рублей и «Э.С.Т» по тридцать. Нас с Антоном не трогали – наверно, потому, что мы выглядели обычно: ни сережек в ушах, ни длинных волос.

Вокалист «Ночи» говорит:

– А теперь – наша последняя песня.

Барабанщик начинает, вступают остальные. Чувак, бухавший водку, наклоняется и тошнит на пол. Я еле успеваю схватить рюкзак.

* * *

Лекция по культурологии. С нашим потоком – три группы «испанцев». Пожилая преподша берет со стола бутылку с водой, откручивает крышку, пьет.

– Вы, конечно, можете сказать, что герой «Постороннего» – человек не очень хороший. Допустим, что это так. Но давайте вспомним время действия повести. Это – конец тридцатых годов, шествие национал-социализма по Европе. И как вы думаете, поддержал ли бы Мерсо нацистов?

За окном – крыши, провода и антенны. Впереди чуваки из сто второй листают английский журнал. Справа от меня девушка пишет задание по испанскому. Брюнетка, волосы стянуты в хвост. Синяя кофта, серебряная цепочка, сережки-«гвоздики».

Она отрывается от тетради.

– Ты с английского?

– Ага. А что такое?

– Можешь перевести текст песни?

– Могу попробовать. А что за песня?

– Юритмикс. «Свит дримс».

Она дает мне листок. Текст переписан красивым почерком.

– Сладкие мечты сделаны из этого… Кто я, чтобы не соглашаться… Я путешествую по миру… И семь… семи морям. Все ищут что-то… Некоторые хотят использовать тебя… Некоторые хотят, чтобы… чтобы ты использовал их…

– Все, хватит. Дальше не надо. Так и думала, что лажа. Но все равно спасибо. Как тебя зовут?

– Вова.

– А я – Наташа. Еще раз спасибо. Можешь мне как-нибудь позвонить. Телефон 32-23-11.

Я записываю номер в конце конспекта.

Иду дворами. Возле бани – окошко пивбара. Два мужика пьют пиво из поллитровых банок. Стойки засыпаны желтыми листьями.

Ставлю на липкий поднос стакан сметаны, борщ, шницель с картошкой и компот. Сегодня я получил в «Электронике» деньги за кассеты: тысячу шестьсот, из них шестьсот – мой «навар».

Свободных столиков нет. Я спрашиваю у двух мордатых пацанов:

– У вас свободно?

Один говорит:

– Садись.

Перед ним – три салата из помидоров и две порции гуляша, у другого – две порции селедки с луком и два шницеля.

Первый говорит:

– Мы летом на даче с братаном салат из помидор в тазике делали, сечешь?

– Что, так помидоры любите?

– Ага.

– Ладно, все это херня. Надо решить насчет бабок – куда их вложить. Можно телевизоры продавать, это сейчас самое то. Пацаны из РТИ их сами паяют, детали берут на Сторожевке. Можно им сказать – давайте, вы будете паять свои телевизоры, а мы вам их продавать, а?

– И они тебя пошлют, скажут – мы сами можем.

– Не пошлют. Им надо, чтобы кто-то продавал. Сами только паяльниками работать могут, а как продавать, что и как – это они вообще не знают.

– Ладно, посмотрим. Вообще, у меня один кент знакомый крутится не по-детски. Молодой еще пацан, на третьем курсе в универе. Книгами занимается. Раньше возил из Москвы, здесь продавал…

– Книги – говно. На книгах ни хуя не заработаешь.

– Не пизди, если не знаешь, лучше послушай. Он летом дал объявление в газету – выпускаю, типа, книгу по сексу. Предоплата – сто рублей, шлите по почте. А все, что пришло – он в баксы. Тогда бакс сто пятьдесят стоил, а сейчас – почти пятьсот. Он говорит – до нового года подожду, потом верну по сто рублей, а за баксы себе тачку брать собирается, «мазду» восемьдесят восьмого года.

Ставлю тарелки на жирный поднос, несу к окошку.

Тетка в спортивных штанах подходит к кассирше.

– Вы мне не поменяете белорусские деньги на российские? А то еду в Москву…

– Да, пожалуйста. Мне тут с российскими приходили – на белорусские поменять, в продовольственных сейчас все только на наши. Я им тоже поменяла. Мне что, жалко?

* * *

Набираю номер Наташи. В соседнем таксофоне мужик говорит в трубку:

– Наверно, эту квартиру будем снимать… Ну, которая на Восточной… – Он затягивается сигаретой, плюет под ноги. – …И та тоже за тридцать, я тебе говорю. Но там и мебель хуевее, и хозяева хуевее – будут приходить, смотреть, чтобы склад не сделали – оружия там или наркотиков.

Гудок, еще один. Наташа берет трубку.

– Алло.

– Алло, привет. Это – Вова с английского. Помнишь?

– Помню. Ты откуда звонишь? Из института?

– Почти что.

– Уже отучился?

– Давно.

– Значит приезжай.

– К тебе?

– А к кому еще?

– Хорошо… Скажи адрес.

– Волгоградская, тридцать два, квартира три. Садишься на «шестерку», едешь до Волгоградской, потом через дорогу, налево, девятиэтажный дом. Первый подъезд, первый этаж.

Звоню в дверь. Открывает Наташа – в черных колготках, мини-юбке и белой блузке. На ногах – черные туфли на каблуке.

– Привет.

– Привет, проходи.

Я стаскиваю кроссовки. Носок на правой ноге – дырявый. Снимаю куртку. Наташа прислонилась к стене, рассматривает меня.

– Все, разделся? Пошли в мою комнату.

Над диваном – картина в позолоченной раме: кусок берега и море. Снизу холст разорван. Я спрашиваю.

– Это что – Айвазовский?

– Ага. Подлинник. – Наташа хохочет.

На полу – ковровая дорожка с розочками. Балкон зарешечен. На веревке – красное полотенце.

– Смотри, что я у родаков затырила. – Наташа открывает шкаф, сует руку внутрь, достает бутылку. – Это папаше дали взятку…

– А где он работает?

– Не скажу.

На белой этикетке бутылки – красные буквы «Merlot», внизу в уголке – «made in France».

– Сейчас принесу бокалы.

Наташа разливает остаток вина, облизывает горлышко. Я беру сигарету из ее пачки «Camel», спрашиваю:

– Ты курить будешь?

– Да, если ты мне прикуришь.

Смотрю в окно. По двору идет дед с авоськой, полной бутылок. Я прикуриваю зажигалкой себе и Наташе, затягиваюсь.

– Вова, а у тебя никогда не было интереса к мужчинам?

– Не-а.

– И никаких связей?

– Нет, а что?

– Так просто… У меня, например, нет отвращения к «голубым». Наоборот, прикольно. Пассивные, активные… – Она улыбается, кладет сигарету на край пепельницы, сморит на меня.

– Ну, мне это как-то…

– Что «как-то»?

– Не знаю… А у тебя были… ну, связи?

Наташа делает глоток из бокала, наклоняет голову.

– С женщинами или с мужчинами?

– Скажем, с мужчинами…