Михаил Туган-Барановский - Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность

• Название: Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность
• Автор: Михаил Туган-Барановский
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Между отцом и сыном не было близости, и каждый из них жил своей собственной жизнью.

Около этого времени Милль впервые познакомился с учением сенсимонистов. Он не сочувствовал их практическим планам – уничтожению права наследства и коренной реформе государственного строя, которую они предлагали, но его поразило установленное Базаром разделение истории на органические и критические периоды, разделение, дававшее ключ ко всем колебаниям и сомнениям, волновавшим его лично. По воззрениям сенсимонистов, органические периоды характеризуются религиозностью и согласием большинства людей относительно коренных вопросов добра и зла. Напротив того, в критические периоды, к каковым принадлежит и наше время, люди утрачивают прежнюю веру и истощают свои силы в бесплодных попытках восстановить единство во взглядах, пока не наступает новый органический период. Учение об исторической необходимости периодов веры и неверия успокоило Милля относительно будущности человеческого рода, которому предстоит воспользоваться всем, что было хорошего в прежние века, с их наивной, но глубокой и искренней религиозностью, и сохранить вместе с тем приобретения переходного времени, создавшего свободу мысли и провозгласившего разум своим верховным руководителем.

Точно такое же глубокое впечатление на Милля произвела критика сенсимонистами либерализма и буржуазии. До этого времени Милль привык признавать свободу безусловным благом, а частную собственность – необходимым условием прогресса и цивилизации. Знакомство с сенсимонизмом возбудило в нем скептическое отношение к преимуществам современного социального строя и заронило в его душу симпатии к социализму. В таком настроении его застала Французская революция 1830 года. Он с энтузиазмом отнесся к этому событию, от которого ожидал великих результатов для всего цивилизованного мира. Как только явилась возможность, он поспешил в Париж и постарался завязать сношения с вождями либеральной партии.

По возвращении в Англию Милль продолжал тщательно следить за политическими событиями на континенте и вел в одной газете еженедельную хронику общественной жизни Франции.

Глава V

Дальнейшая жизнь Милля. – Его обширная литературная деятельность. – Служба в Ост-Индской компании. – Издание журнала «London and Westminster Review». – Отношение Милля к своим собратьям по перу. – Переписка его с Контом.

Биография Милля значительно теряет для читателя свой интерес, когда его душевная эволюция завершилась и он окончательно сложился умственно и нравственно. С этих пор его жизнь, наполненная исключительно умственным трудом, пошла гладко и без потрясений. С семнадцати лет он состоял на службе в Ост-Индской компании, сперва клерком, с жалованием около 300 рублей в год на наши деньги, потом – важным чиновником, жалованье которого достигало 20 тысяч рублей. В Ост-Индской компании он служил в течение 35 лет и оставил службу только потому, что в 1858 году Ост-Индская компания, как политическое учреждение, была распущена правительством. Служебное положение Милля было связано с некоторыми неудобствами для него лично, – так, например, он не мог быть выбран членом парламента, пока состоял на службе. Точно так же за все эти долгие 35 лет он не мог отлучиться из Лондона более чем на месяц в течение каждого года, только два раза он по болезни брал более продолжительные отпуска, которыми воспользовался, чтобы объездить Тироль, Швейцарию и Италию. Тем не менее Милль был вполне доволен своей службой и говорит в «Автобиографии», что вряд ли можно было подыскать другое занятие, более пригодное для бедного человека, желающего посвятить свою жизнь умственному труду. Служба в Ост-Индской компании давала хороший заработок, не отнимала много времени (Милль был занят ежедневно от 10 до 16 часов); сами занятия не были утомительны и в то же время настолько содержательны, что не наводили скуки. Они служили Миллю отдыхом и даже были полезны для его литературной деятельности тем, что на практике знакомили его с механизмом государственного управления.

В период с 1830-го по 1848 год Милль совершил большую часть того, что прославило его имя как мыслителя. В 1843 году он издал «Систему логики» – наиболее оригинальное свое произведение, до сих пор оказывающее большое влияние на направление философской мысли в Европе; а в 1848 году – «Основания политической экономии». Кроме того, за это время он написал множество журнальных статей, посвященных самым разнообразным вопросам философии, политики, эстетической критики и так далее. Некоторые из этих статей вошли в собрание его сочинений, но большая часть из них, по самому характеру своей темы, была осуждена на забвение. В течение нескольких лет он сам издавал журнал «London and Westminster Review», не пользовавшийся большим успехом в публике вследствие своего направления, слишком радикального для Англии. Журнал этот отличался от прочих подобных изданий тем, что Милль проводил в нем на практике свою излюбленную идею, что истина может заключаться в противоположных мнениях; поэтому помещаемые в журнале статьи не отличались полным единством направления, хотя они, конечно, не противоречили основным пунктам философской и политической программы Милля.

В числе постоянных сотрудников «London and Westminster Review» мы встречаем Карлейля, несмотря на то, что последний всегда относился с большим пренебрежением к общественным и философским заслугам Бентама. Заметим, кстати, что полное несходство характеров и всей умственной организации не препятствовало Карлейлю и Миллю быть в приятельских отношениях. Милль всеми силами пропагандировал сочинения Карлейля и немедленно по выходе в свет его «Истории Французской революции» поместил в своем журнале восторженный отзыв об этом произведении, которое он называл прямо «гениальным». В «Автобиографии» Милль говорит, что самая крупная заслуга «London and Westminster Review» заключалась в том, что этот журнал содействовал успеху сочинений Карлейля. В этих словах выражается характерное свойство Милля – полнейшее отсутствие зависти к своим собратьям по перу, заслуженные удачи которых радовали его почти столько же, как свои собственные. Можно привести много примеров бескорыстной поддержки, которую Милль оказывал молодым начинающим писателям, часто рискуя при этом своими деньгами. Так, например, когда издатель не решался издать за свой счет сочинение Бэна «Чувство и воля», Милль предложил взять на себя возможные убытки, и книга была напечатана. Другой подобный случай был с Гербертом Спенсером. Предпринятое им многотомное сочинение «Система синтетической философии» находило мало подписчиков, и он объявил им, что вынужден приостановить печатание своего сочинения. Тогда Милль гарантировал Спенсеру необходимые издержки и дал ему возможность закончить начатое дело. Этот случай особенно замечателен потому, что философские воззрения Спенсера значительно расходились со взглядами самого Милля, великодушно оказавшего поддержку своему противнику.

В начале 40-х годов Милль пользовался уже громкой известностью, хотя его главный философский труд «Система логики» еще только готовился к печати. В это время с Миллем познакомился Бэн, впоследствии выдающийся психолог, бывший тогда молодым человеком, только что начавшим пописывать в журналах. Бэн следующим образом описывает их знакомство:

«Немедленно по приезде в Лондон я отправился в здание Ост-Индской компании и осуществил свою давнишнюю мечту лично познакомиться с Миллем. Я никогда не забуду впечатления, которое он произвел на меня, стоя у своей конторки, лицом к двери, через которую мы вошли. Меня прежде всего поразила его высокая, тонкая фигура, моложавое лицо, плешивая голова с редкими белокурыми волосами, румянец на щеках и судорожное подергивание левой брови в то время, как он говорил; затем навсегда запечатлелась в моей памяти живость его манер, его тонкий, почти пронзительный голос, не имевший, впрочем, неприятного оттенка, красивые черты лица с мягким выражением. Чтобы дополнить картину, я должен описать костюм, в котором он каждый день бывал на службе – черный фрак и черный шелковый галстук. Много лет спустя он заменил фрак сюртуком, но черный цвет всегда пользовался его предпочтением».

Брандес, познакомившийся с Миллем в Париже в то время, когда знаменитому мыслителю было 64 года, описывает его наружность почти такими же красками:

«Когда он назвал свою фамилию, я тотчас же вспомнил виденный мною раньше портрет его. Впрочем, последний давал лишь слабое представление о выражении его лица и, понятно, совсем не мог передать его походку и манеру держать себя. Хотя он в это время был уже стариком, лицо его было свежо и румяно, как лицо ребенка. Его темно-синие глаза смотрели бодро и весело, нос у него был тонкий, орлиный, лоб – высокий и выпуклый; можно было думать, что, постоянно работая головой, он тем самым заставил природу расширить помещение для своего мозга. Лицо его с характерными крупными чертами имело простое, но не спокойное выражение: по временам в нем замечались нервные подергивания, как бы указывавшие на неустанную внутреннюю работу. Разговаривая, он как бы подыскивал слова и иногда запинался в начале фразы. Когда он сидел, то благодаря его красивому свежему лицу и высокому гладкому лбу его можно было принять за сравнительно молодого, бодрого человека. Но когда я потом вышел вместе с ним на улицу, я заметил, что, несмотря на свою быструю походку, он несколько прихрамывал и во всей его фигуре сказывалось что-то старческое, хотя он и старался держаться прямо. Костюм заметно старил его; надетый на нем старомодный сюртук доказывал, что он мало заботился о своей внешности».