А. Никонов - Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и летературная деятельность

• Название: Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и летературная деятельность
• Автор: А. Никонов
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Наконец, в защиту Монтескье выступил и парижский архиепископ; дело, таким образом, готово было окончательно уладиться. Но в то время исследованием «Духа законов» занялась римская «Конгрегация Индекса», в обязанности которой входило издавать указатель книг, запрещенных и еретических для всего католического мира. Исследование книги было поручено конгрегацией своему члену Баттори. Граф Ниверне, французский посланник в Риме и друг Монтескье, конечно, старался употребить все свое влияние, чтобы воспрепятствовать запрещению. Он привлек на свою сторону самого просвещенного члена конгрегации, кардинала Пассионея, который в свою очередь вместе с Ниверне просил Баттори сообщить им его доклад и, если можно, переслать его заблаговременно Монтескье, чтобы он мог вовремя защититься. Монтескье написал тогда Пассионею два письма, которые, как он надеялся, дойдут до конгрегации и до папы и в которых он изложил свою защиту. Но, из-за медленности сообщения письма эти написанные в Гиени еще в июне не попали в Рим к концу августа, когда было назначено заседание конгрегации. Секретарь заявил, что более откладывать нельзя. Удалось кое-как протянуть еще несколько дней, и заседание состоялось в начале сентября, но Баттори, по просьбе Пассионея, не прочел своего доклада, а добился новой отсрочки. В конце сентября состоялось, наконец, решительное заседание конгрегации, на котором кардинал Квирини, председатель конгрегации, заявил, что он удовлетворен вполне печатной защитой «Духа законов», опубликованной Монтескье еще в апреле в Париже. Папа также был против запрещения.

Однако прошел почти год, Монтескье издал «Дух законов» вновь, но это издание не заключало требуемых духовной властью и обещанных Монтескье поправок. Тогда конгрегация уже в 1751 году, по докладу Эмальди, который сменил Баттори, произнесла свое запрещение. Но, в вознаграждение за внешнюю готовность Монтескье подчиниться указаниям духовной власти, этот декрет почти не получил огласки, так что многие современники даже не знали о нем.

И готовность Монтескье подчиниться указаниям духовной власти не была только внешней: известно, что он в течение трех последних лет своей жизни серьезно занят был пересмотром и исправлением для нового издания «Духа законов», согласно указаниям конгрегации, надеясь добиться таким образом отмены запрещения книги. Трудно сказать, что побуждало нашего автора к этому, так как в его время запрещения конгрегации не имели почти никакого практического значения; энциклопедисты смеялись над ними и считали даже особенной для себя честью, если их произведения попадали в папский указатель запрещенных книг, потому что это обстоятельство только увеличивало ценность и занимательность книги в глазах публики.

«Дух законов», несомненно, самое лучшее и великое из всех произведений Монтескье. В этом труде сказался во всю свою величину его гений, тут надо искать окончательно сложившихся его философских и политических воззрений. Какая упорная работа мысли вложена Монтескье в его любимое детище, лучше всего видно из его собственных слов: «Много раз, – говорит он, – я начинал и бросал свой труд; тысячу раз пускал по ветру написанные листы; ежедневно чувствовал, что мои руки опускаются в отчаянии; но я все-таки продолжал работу, хотя и не имел определенной цели; не различая уже ни правил, ни исключений, я находил истину, чтобы снова потерять ее: но когда я нашел свои принципы, то все, чего я искал, само собою стало ясно для меня. Таким-то образом мое произведение в течение двадцати лет росло, двигалось вперед и пришло к концу».

Ввиду этого «Дух законов» имеет особое значение для биографии Монтескье, и мы не удалимся от своей непосредственной задачи, если остановимся на нем значительно дольше, чем на остальных произведениях нашего автора. Если и не совсем справедливо говорят многие, писавшие о Монтескье, что его частная жизнь не представляет интереса, зато совершенно справедливо их утверждение, что вполне понять и оценить личность Монтескье можно, только изучив его произведения, – и это особенно приложимо к «Духу законов».

Основы общего миросозерцания Монтескье, насколько они нашли себе выражение, изложены в первой книге «Духа законов». «Все мировые явления, – говорит он, – подчинены определенным законам»; поэтому под законами в самом широком смысле этого слова он разумеет «необходимые отношения, вытекающие из 'природы вещей». Законы эти установлены предвечным разумом, и им в своей деятельности подчинены не только явления внешнего мира, но и деятельность людей.

Но, кроме мировых законов, управляющих всеми мировыми явлениями, в том числе и общественными, люди сами могут создавать для себя иные законы, – законы положительные. Эти законы не отличаются таким безусловным характером, как законы природы, и потому допускают нарушения и могут быть весьма разнообразны в зависимости от тех целей, которые преследуются законодателем при их издании, и от всех вообще условий места и времени. Но, во всяком случае, как законы природы суть проявления предвечного разума, так и законы положительные призваны осуществлять справедливость, которая существовала раньше, чем были изданы первые положительные законы.

Нельзя сказать поэтому, чтобы несправедливо было лишь то, что запрещено положительным законом; понятия законного и справедливого могут в отдельных случаях и не совпадать. Человек как существо физическое, подчиненный в своей деятельности законам природы, но могущий сам влиять на положительное законодательство, играет в общественной жизни роль самостоятельного фактора. Но на него, в свою очередь, влияют все условия окружающей среды, которые на основании этого и должны быть тщательно изучены.

Монтескье говорит: «Человеческими действиями управляют: климат, религия, законы, правительственные распоряжения, примеры минувших событий, нравы, привычки». Все эти исторические факторы находятся в органической связи и постоянном взаимодействии. Следовательно, человеческие законы и право также должны находиться в определенном соотношении со всеми условиями окружающей среды. Исследование всех этих сложных отношений и составляет цель труда Монтескье.

Так Монтескье, переходя далеко за пределы юриспруденции истории, ставит перед собою широкую задачу всестороннего изучения общественных явлений и является предтечей современной социологии. Он не строит отвлеченных систем и поэтических утопий, а старается изучать действительность как она есть, но вместе с тем полагает, что понимание этой действительности и опыт прошлого могут научить человечество многому и предостеречь его от многих ошибок, а потому он преследует практические цели и пишет, «чтобы учить людей» и особенно французов, которых постоянно имеет в виду.

Несмотря на значительную примесь рационализма в его остальных философских взглядах, в них чувствуется новая, свежая струя.

Монтескье уже не строит целой системы государственного устройства и управления на основании абстрактных понятий о свободе, равенстве и естественных правах человека, а стремится исследовать, насколько отвечают человеческим целям те или иные формы учреждений, существующие в действительности.

Так как все в мире находится во взаимной зависимости, то потому не может быть таких учреждений, которые всегда и везде оказались бы наилучшими. Лучшие учреждения для каждой страны будут те, которые наиболее соответствуют характеру нации, ее привычкам, – словом, всем условиям места и времени.

С этой точки зрения Монтескье и исследует все существующие формы правления, различая в каждой принцип и природу.

Под принципом известной формы правления Монтескье разумеет тот социально-психологический фактор, который необходим для прочности данной формы, а под природой ее – совокупность признаков, отличающих ее от других форм.

По природе своей правление может быть республиканским, монархическим и деспотическим, причем республиканское подразделяется еще на аристократию и демократию.

Принципами их будут: для демократии – добродетель, для аристократии – умеренность, для монархии – честь, для деспотии – страх.

Эта сложная классификация и особенно неопределенное и произвольное понятие принципа правления, конечно, не выдерживают критики и отвергнуты современной наукой. Но в свое время подобная постановка вопроса была известною заслугою нашего автора. Тут видно уже признание важности изучения общества и человека со всеми конкретными чертами, выработанными историей, в противоположность господствовавшей школе естественного права, имевшей дело с голыми абстракциями. Допустив, что человеческая воля является одним из факторов, определяющих содержание и характер положительного законодательства, Монтескье невольно пришел к мысли, что каждое государство преследует определенную задачу, состоящую в осуществлении тех или иных стремлений его граждан, а каждая форма правления также отвечает той или иной стороне человеческой природы. Отсюда-то и возникло как понятие о принципе правления, так и учение Монтескье о том, что каждое государство преследует в своей деятельности определенную цель. Так, задачею римлян, по мнению Монтескье, было расширение государственной территории; задача Марселя состоит в развитии торговли; древние евреи преследовали исключительно религиозные цели и так далее.