А. Никонов - Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и летературная деятельность

• Название: Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и летературная деятельность
• Автор: А. Никонов
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Пребывание в Италии, помимо массы завязанных Монтескье знакомств и ознакомления с нравами, историческими памятниками и бытом страны, оказалось для него в высшей степени полезным еще и потому, что здесь он познакомился с лучшими произведениями искусства и, таким образом, пополнил важный пробел в своем образовании.

«С тех пор, как я нахожусь в Италии, мои глаза открылись по отношению к искусству, о котором я раньше не имел никакого представления», – писал Монтескье. Очень возможно поэтому, что здесь впервые задумано им «Исследование о вкусе».

После Флоренции заслуживает упоминания посещение Турина, где он близко познакомился с маркизом де Врейлем, его братом командором Соларом, маркизом Сен-Жермен. Дружба с Соларом продлилась почти на всю жизнь Монтескье.

Далее Монтескье проехал по Рейну в Голландию, посетил Люксембург и Ганновер. В это время Честерфилд, с которым Монтескье расстался в Италии, занимал уже пост английского посланника в Голландии. Они встретились вновь и решили отправиться вместе в Англию на яхте Честерфилда. Гостеприимный лорд пригласил Монтескье жить в Лондоне в его доме во все время пребывания последнего в Англии. Отплыли они из Гааги 31 октября 1729 года.

После революции 1688 года Англия вновь сделалась страной политической свободы, страной свободной мысли и свободного слова. Религиозные вопросы успели отойти на задний план, общество было занято вопросами политическими, социальными и научными. Лондон был в это время всемирной школой свободной философии, и его справедливо сравнивали с Афинами.

Монтескье, по обыкновению, прежде всего постарался сойтись с замечательными людьми всякого рода и со знатью, что ему нетрудно было сделать, пользуясь гостеприимством лорда Честерфилда, имевшего весьма широкий круг знакомств. Среди этих знакомых Честерфилда особенно выделялся зять знаменитого Мальборо, герцог Монтегю. Это был эксцентричнейший человек, который, пригласив Монтескье к себе в замок и желая, как он говорил, принять нашего путешественника, как посла, устроил ему неожиданное купанье в холодной воде.

Тридцать лет спустя Монтескье, вспоминая этот случай, говорил: «Несомненно, случай странный, но путешественники принуждены принимать все как должное», у Честерфилда же он встречал Вальпола, Свифта, Попа и, кроме того, многих литераторов и ученых, так что вскоре завязал самые тесные контакты со всем ученым и литературным миром Англии. 26 февраля 1730 года он был даже избран членом Королевского общества, с которым затем находился в постоянной переписке и по возвращении во Францию.

Особенно привлекали к себе его внимание государственные учреждения Англии. Он посещал парламент и однажды присутствовал при интересном состязании оппозиции и министерства, длившемся более 12 часов. Состязались в этот день, главным образом, лорд Болингброк и Вальпол. Наконец, он был представлен и ко двору. Королева Шарлотта, любившая общество ученых, запросто беседовавшая с Ньютоном и Локком, заинтересовалась также и нашим путешественником, который затем удостоился несколько раз новых приглашений ко двору. Наконец, около апреля 1731 года, Монтескье оставил Англию и вернулся в свой замок Ла-Бред.

Из всех путешествий Монтескье пребывание в Англии оставило на нем самый глубокий след. Да это и понятно, так как в то время Англия была самой просвещенной, самой свободной страной в Европе, и потому в ней было чему поучиться и что посмотреть человеку, одушевленному стремлением к свободе, но на своей родине встречавшему лишь бесшабашный произвол власти. Припомним, что Вольтер и Бюффон также многим обязаны своему пребыванию в Англии.

Монтескье проникся здесь уважением к конституционному режиму, стал придавать меньше значения религиозным вопросам; здесь созрела его знаменитая теория разделения властей. Он как посторонний наблюдатель мог вернее самих англичан оценить достоинства их государственного устройства, незаметные для них по привычке, и научить Европу пользоваться тем, что выработано этим великим народом.

Но здесь же зато и укрепились некоторые предрассудки Монтескье. Так, проникшись уважением к английской аристократии, шедшей рука об руку с народом, Монтескье перенес это уважение на привилегированные классы вообще, и, не сумев понять, что развращенное французское дворянство неспособно ни к какой серьезной политической роли, тем не менее, сделался защитником его привилегий, полагая, что и во Франции оно может иметь значение силы, сдерживающей произвол.

Монтескье в дружеской беседе следующим образом охарактеризовал посещенные им страны: «Германия создана, чтобы по ней путешествовать, Италия – чтобы временно проживать в ней, Англия – чтобы там мыслить, Франция – чтобы жить в ней».

Глава IV. Частная жизнь и «Размышления о причинах величия и падения римлян»

Жизнь в замке Ла-Бред. – Частные дела. – Аристократизм Монтескье. – Монтескье – хозяин и администратор своих имений. – «Размышления о причинах величия и падения римлян» и подготовительные к ним работы.

Со времени возвращения из путешествий Монтескье постоянно жил по полгода в Париже и в своем замке. В деревню Монтескье уезжал, чтобы в тиши работать над своими произведениями; в Париже он подготавливал и обдумывал их. Здесь, в живой беседе по интересующим его вопросам, он старался яснее определить свою мысль, выслушать возражения и взвесить их. Поэтому он искал подходящего общества и бывал всюду. Особенно, конечно, полезным было для него посещение разнообразных салонов, которые действительно собирали массу блестящих и умных людей и где в живой и легкой беседе обсуждались самые сложные философские вопросы. До известной степени под влиянием этих салонов выработалась вся литература XVIII века – легкая, изящная и вместе с тем глубоко затрагивающая сложнейшие проблемы, пересыпанная блестящими и остроумными афоризмами, не останавливающаяся перед парадоксами. Монтескье особенно деятельно искал этих контактов еще и потому, что никто из близких ему людей не мог быть ему интересным собеседником именно по предметам, занимавшим его более всего. Жена Монтескье не обладала блестящим умом. Это была, как мы знаем, женщина посредственная, и Монтескье никогда не был с нею особенно близок. Правда, он очень любил свою младшую дочь, – она была красивая, бойкая и даровитая женщина, и даже помогала отцу в его работах тем, что читала ему вслух; но и она ни в коей мере не могла заменить ему обширных знакомств салонов. Что касается сына Монтескье, которого он считал человеком выдающимся, то в действительности это был хотя и весьма почтенный, но самый посредственный человек. То же надо сказать о младшем брате Монтескье, низорском аббате. Единственное исключение из всех окружавших Монтескье лиц составлял его секретарь, молодой врач, впоследствии известный химик, Дорсе. Он был воспитателем внука Монтескье и вместе с тем его помощником в литературных трудах: Монтескье ему доверял классификацию материалов для своих работ. Это был умный и образованный человек, благодаря связям Монтескье получивший возможность завязать контакты со всем ученым миром и сделавшийся со временем академиком и сенатором во времена Первой империи.

Из известных салонов Монтескье посещал в это время чаще всего салоны мадам Тансен, Жоффрен, Рошфор и Эгильон.

Прежде всего по прибытии во Францию Монтескье принялся за устройство своего хозяйства и вообще частных дел. Впрочем, и в свое отсутствие он следил за всем, что делалось в имениях, причем часто в письмах давал подробнейшие инструкции и хозяйственные распоряжения, входя во все мелочи, до указания места посадки того или иного дерева включительно. Прежде всего он озаботился помещением в колледж старшего сына, которому в то время минуло уже пятнадцать лет.

Затем он переделал парк в своем замке на английский манер, и это очень занимало его. Он писал своим друзьям по окончании этих преобразований, длившихся несколько лет: «Для меня будет праздником поводить вас по моему имению Ла-Бред, где вы найдете замок, прекрасно украшенный по идее, заимствованной мною в Англии». Действительно, замок Ла-Бред представлял собою чудный уголок. Сам замок, построенный в XIII веке, возвышался в виде башни с зубцами наверху, очень массивной, с почерневшими от времени каменными стенами. Его окружали широкие рвы, наполненные проточной водой, которая затем в виде каскадов и ручейков разливалась по парку, лугам и полям. С юга и с запада примыкали к замку старинные рощи с вековыми деревьями, а на север и на восток расстилались луга. Там и сям виднелись кривые и асимметричные аллеи. Вдали тянулся столетний сосновый бор. Монтескье вообще любил свое имение и был к нему привязан по воспоминаниям детства. В этих поместьях он провел полжизни, в них было главное его богатство, источник того почетного положения, которым пользовался он и которое надеялся передать своему сыну.