Валентин Яковенко - Адам Смит. Его жизнь и научная деятельность

• Название: Адам Смит. Его жизнь и научная деятельность
• Автор: Валентин Яковенко
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Источниками для покрытия государственных расходов служат, во-первых, доходы с имуществ, принадлежащих государству, и, во-вторых, налоги; в крайних случаях государство прибегает еще к займам, которые, предполагается, должны быть покрыты доходами из двух указанных источников. Рассмотрению этих вопросов Смит посвящает всю остальную часть своей пятой, и последней, книги. По отношению к системе налогов он устанавливает четыре основных закона, получивших с тех пор всеобщее признание. Первый закон: подданные всякого государства обязаны принимать участие в поддержании правительства, каждый по мере своих средств, то есть в размере получаемых им доходов. Второй закон: уплачиваемый каждым налог должен быть точно определен, то есть должно быть точно установлено время уплаты, способы взимания и величина налога. Третий закон: время и способы взыскания налога определяются удобствами плательщиков. Четвертый закон: налог должен взиматься таким образом, чтобы он извлекал из народа как можно менее денег сверх того, что поступает в государственное казначейство, и в то же самое время, чтобы собранные деньги оставались возможно малое время в руках сборщиков”.

Руководствуясь этими четырьмя законами, Смит рассматривает разные налоги, существовавшие в его время как в Англии, так и в других странах. Многие из высказываемых им при этом мыслей по поводу того или другого налога были усвоены впоследствии государственными деятелями и осуществлены на практике.

ГЛАВА VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Отсутствие систематичности в “Исследованиях о богатстве народов”. – Конкретный и реальный характер их. – Успех в среде общественных деятелей. – Индивидуализм Смита. – Его космополитизм. – Значение “Исследований о богатстве народов” в отрицательном и положительном отношениях. – Высказывания Ингрэма, Бокля, Беджгота, Тойнби, Роджерса, Каутца и Чупрова

Кто берется за чтение “Исследований о богатстве народов” с целью познакомиться лишь с политико-экономическою теориею из первых рук, тот вынесет из него несколько неясное и неудовлетворительное впечатление. Книга покажется ему чрезвычайно растянутой, лишенной единства системы, переполненной рассуждениями, не имеющими прямого отношения к основным вопросам политической экономии. Читатель убеждается, что это вовсе не трактат по теории политической экономии, а сочинение, правда превосходнейшее, по основным вопросам политической экономии в связи с экономической политикой. Преходящие вопросы времени тесно переплетаются в нем с более постоянными вопросами научной теории. И читатель живо представляет себе мыслителя, который пишет свою книгу среди стремительных течений новой жизни, уже еле сдерживаемых старыми преградами, пишет ее с явным умыслом опрокинуть эти преграды и потому предназначает ее не в назидание отвлеченным кабинетным теоретикам, а для руководства людям практики, общественным деятелям. Мы знаем, что Смит начертил себе обширнейшую схему теоретических работ, но из них одна только была выполнена надлежащим образом и приобрела мировое значение – именно та, в которой он подошел ближе всего к действительной жизни и больше всего успел проникнуться ее интересами. Итак, Смит не ставит резкой грани между политической экономией и экономической политикой. В этом отношении его труд резко отличается от многих позднейших трактатов по политической экономии. Имея постоянно в виду вопросы и задачи своего времени, Смит, естественно, придал своей работе в высшей степени конкретный и реальный характер. Его необычайная способность разъяснять мысли примерами нашла себе должное применение. Уже современники Смита признали громадное значение его “Исследований” для разрешения текущих вопросов жизни. Так, Питт, два года спустя после смерти Смита, говорил в палате общин, что он сомневается, чтобы простой и очевидный принцип накопления капитала “был когда-либо так полно развит и так научно объяснен, как в трудах одного автора, нашего современника, которого, к сожалению, нет уже в живых. Я подразумеваю, – говорит Питт, – автора известного трактата о богатстве народов; благодаря его обширным познаниям по всяким частным и философским предметам мы найдем в трудах его, я верю, самое лучшее решение каждого вопроса, находящегося в связи с историей торговли или с системами политической экономии”. Таким образом, вскоре после смерти Смита его “Исследования” становятся настольной книгой выдающихся государственных деятелей. “Учение Адама Смита, – говорит Бокль, – очень скоро проникло в палату общин и, принятое некоторыми ее вождями, было выслушано с удивлением большинством, мнениями которого обыкновенно руководит мудрость отцов и которое не верит, чтобы можно было открыть что-либо неизвестное древним. Но такие люди тщетно сопротивляются натиску развивающегося знания”. Истина свое берет. Великие открытия Смита “год от году прокладывали себе дорогу все дальше и дальше, постоянно двигаясь вперед, никогда не отступая назад. Сначала от большинства отстало несколько умных людей; потом большинство обратилось в меньшинство, а наконец и меньшинство стало распадаться”.

По своему миросозерцанию Смит был индивидуалистом. Он без всяких “но” и “если” ставил на первом месте личность. Общество существует для человека, а не человек для общества. Из свободной деятельности отдельных людей создается наилучший общественный распорядок. Мотивом в экономической деятельности человека служит личная выгода; каждый старается действовать с наибольшей выгодой для себя, при наименьших пожертвованиях, и такой образ действия соответствует истинным интересам общества. Деятельность эта выражается в труде. На труде Смит и строит всю свою индивидуалистическую систему политической экономии. Труд и индивидуализм неразрывно связаны. Отымите у труда его внутренний импульс, лишите его индивидуальной окраски, и вы обратите его в каторгу, в подневольную, рабскую работу. Отсюда вытекает необходимость свободы, которая должна быть предоставлена индивидуальной деятельности, или труду как выражению этой индивидуальной деятельности в современных культурных обществах. Вокруг себя Смит наблюдал как раз нечто противоположное. Деятельность и труд были скованы тысячью различных цепей в угоду разным кастовым, сословным, групповым и даже единоличным интересам, прикрываемым по обыкновению соображениями общественной пользы. Естественно, Смит увидел, что вся задача его сводится к тому, чтобы разорвать эти цепи и освободить деятельность. Изолгавшемуся меркантилизму он противопоставил свой искренний “спрос и предложение”. Поэтому-то он говорит не о вмешательстве, которого было чересчур много, и притом совершенно некстати, а о невмешательстве. Но он не пошел за физиократами и не принял в руководство формулу “Laissez faire, laissez passer”. Он прекрасно понимал, что свобода индивидуальной деятельности требует в иных случаях вмешательства, так как иначе получается не свобода деятельности, а свобода насилия. Он понял совершенно правильно свою задачу. Закон “спроса и предложения” естественно является верховным началом в обществе людей, которые на первом плане ставят интересы материальные. Смит строил свои теории не для самоуслаждения и не для развлечения праздных умов, наконец, не из-за интересов науки для науки. Ему предстояло совершить великое дело. Ему некогда было развивать всесторонне свою теорию и доводить ее до мельчайшей отделки. Он останавливается только на выводах, которые необходимы для него в данную пору, для данного дела, предоставляя последующим мыслителям развивать и совершенствовать теорию, если она окажется истинной. И он совершил свое дело, – цепи распались. Выводы оказались правильными. Теория превосходно выдержала испытание. Сам ход вещей был за Смита. В самом деле, вскоре после выхода “Исследований” совершилась промышленная революция. Она опрокидывала все преграды, стоявшие на пути свободной индивидуальной деятельности, и государственным деятелям ничего не оставалось, как только поспешно убирать их. Новые порядки породили, однако, и новые явления. Некоторых из них Смит по-видимому вовсе не предвидел. А между тем это оказались весьма плачевные явления. Сначала под видом пауперизма, а затем рабочего или социального вопроса они обратили на себя всеобщее внимание в Западной Европе и приняли угрожающее положение. Как бы отнесся к ним Смит, не изменяя своим основным принципам, сумел ли бы он разрешить так называемый социальный вопрос на почве индивидуализма, бесполезно гадать. Но те, кто считает себя и кого считают обыкновенно за прямых продолжателей и последователей его, не сумели справиться с такой задачей. Впадая чем дальше тем больше в отвлеченное теоретизирование, они уклонялись все более и более от действительности и исполненное некогда жизненной правды учение своего первоучителя обратили в буржуазное доктринерство. Однако еще вопрос, признал ли бы сам Смит этих господ своими преемниками. “Сильное убеждение в сравнительной свободе Смита от ложных тенденций Рикардо и его последователей, – говорит Ингрэм, – навело на мысль новейших экономистов обратиться вновь к Смиту и уже от него вести всю последовательную нить экономического изучения”. В связи с индивидуализмом Смита находится и его космополитизм. Отвергая всякие стеснения для индивидуальной деятельности внутри общества, он отвергал их также и в международных связях. Промышленности и торговле нет дела до национальных особенностей; с развитием их разрушаются перегородки, разделяющие человечество, и все народы мало-помалу превращаются в одну человеческую семью. Так идут дела, если промышленность и торговля не насилуются в угоду каким-либо ложным теориям и частным интересам. Но меркантильная система была именно таким насилием. Поэтому она порождала не согласие и мир между народами, а вражду и войну. И здесь Смиту пришлось разрушать, а не создавать. Он не задавался целью доказать, каким образом на основе экономического космополитизма возникнет истинное братство народов. По обстоятельствам места и времени ему нужно было доказать, что промышленный и торговый космополитизм выгоднее меркантильного национализма. Он доказал. Жизнь и в этом случае подтвердила справедливость его мысли.