Альберт Вандаль - Разрыв франко-русского союза

• Название: Разрыв франко-русского союза
• Автор: Альберт Вандаль
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: 5-85880-233-8, 5-85880237-0

«Наполеон и Александр I. Франко-русский союз во время Первой империи» – одно из самых известных сочинений крупнейшего французского историка, члена Французской Академии графа Альберта Вандаля (Albert Vandal) (1853-1910). Этот фундаментальный трехтомный труд был впервые издан во Франции в 1891-1893 годах и удостоен первой премии Гобера, затем он многократно переиздавался в конце XIX – начале ХХ веков. В книге раскрываются корни политического устройства Новой Европы, которое создавалось в начале XIX века в ходе наполеоновских войн. Франция и Россия в тот период играли ключевые роли в европейской политике. В своем глубоком, основанном на огромном количестве источников, исследовании Альберт Вандаль показывает, как шаг за шагом обе державы и их императоры подходили к войне 1812 года, решившей судьбы России и Европы. В рассмотрении политических событий исследуемого периода историк делает акцент на взаимоотношениях Александра I и Наполеона, их личных качествах и психологии.

---

Куракин должен был сознаться, что у него таковых не имеется. Герцог догадывался об этом и умышленно напал врасплох на своего противника. Русский двор был так далек от мысли о серьезных переговорах, так мало имел надежды на принятие его требований, что не позаботился послать своему представителю необходимые полномочия для составления акта, которым удостоверяется соглашение и придается ему законная сила. Он ограничился только извещением, что в случае надобности пришлет ему таковые. Уловка французского правительства была хорошо придумана и выводила его из затруднительного положения. Его упрекали в недостатке искренности. Оно отразило этот упрек, вынудив Куракина усмотреть недостаток чистосердечия или, по крайней мере, недостаток серьезного отношения к делу у своего собственного кабинета.

Правда, Куракин мог ответить – что он и сделал тотчас же, как только пришел в себя от изумления, в какое поверг его этот неожиданный оборот дела – что, в качестве посланника, он, безусловно, имел право принять и удостоверить согласие Франции на предложенные основы; что, хотя он и не был облечен необходимыми полномочиями для подписи формального договора, тем не менее, он имел право составить и препроводить его своему правительству. Несмотря ни на что, он верил в чистосердечие своего правительства, судил о других по себе и не сомневался в одобрении своего государя, даже ручался за него. Всегда искренний, трогавший своею рыцарской честностью, он с настойчивостью глубоко убежденного человека умолял и заклинал герцога не останавливаться перед ничего не стоящими дипломатическими тонкостями, отказаться от опасных придирок. “Так как еще есть время, – говорил он, – не будем терять ни одной минуты; приступим искренно к переговорам по существу дела; составим проект договора, и я подпишу его, сохраняя за моим повелителем право утверждения, которое, наверное, будет дано. Действуя таким образом, мы окажем добрую услугу нашим государям и нашим странам. – Нет, —ответил герцог, – наши роли не будут одинаковы. У меня имеются полномочия, у вас их нет. Более года мы просили, чтобы вам их дали. Как же хотите вы, чтобы я вел переговоры с вами, прежде чем вы получите полномочия? Я не могу согласиться на такой способ действия”. И преследуя цель поддержать прежнее неопределенное положение, он возлагал на Россию ответственность за проволочки, на которые жаловался посланник, и не признавал за ним ни права считать себя оскорбленным, ни права требовать свои паспорта.

Эти препирательства заняли весь день 10 мая. Вечером, потеряв надежду на возможность побороть преднамеренную бессовестность и вернувшись к мысли покончить все разом, Куракин дал себе слово на другой день опять отправиться к министру, окончательно порвать сношения и вытребовать свои паспорта. Ночь прошла, но решение его не изменилось. Утром Куракин уже собрался в последний раз поехать в отель в улице дю-Бак, как вдруг из полученной от министра несвязной записки узнал, что тот покинул Париж и ночью уехал вслед за императором. После отказа от переговоров, что давало герцогу возможность уклониться от ответа на ультиматум и от выдачи паспортов, тот нашел, что всего удобнее уехать и таким образом избавиться от новых требований. Теперь он был на пути к месту, которое было в расстоянии двухсот лье от посланника. Расстроенный, упавший духом, Куракин очутился пред пустым местом, с сознанием, что его опять-таки одурачили и лишили возможности отомстить придуманным им громким способом, ибо отъезд министра давал императору возможность держать его до бесконечности в ожидании отпуска и необходимых средств к отъезду. Теперь он убедился, что осужден на пребывание в Париже, что пригвожден к своему посту и что, вопреки своему желанию, остается посланником. Он решил скрыть и свое горе, и свое унижение на даче, которую нанял на лето. Вместо отъезда в Россию он уехал в деревню. Он поселился на даче в Куаслене, близ Сен-Клу. Из окон его дачи видна была императорская резиденция, где так недавно его осыпали отличиями и почестями, и глубокое уныние нападало на него, когда он сравнивал свое блестящее прошлое с настоящим безвыходным положением.[501]

Итак, после многих пертурбаций, Наполеон приблизился к желанной цели. Он оттянул развязку кризиса, не прибегая к средствам видоизменить его. Он задержал ход событий, сохранив за собой возможность дать им свободу в подходящее для него время. Задержав Куракина в Париже, он спас внешний облик мира и создал благоприятные условия для временного успокоения, достигнуть которого надеялся посылкой Нарбонна в Россию. Стараясь завязать в России нить переговоров, он принял меры, чтобы эта нить не лопнула в Париже. Он устранил возможность грубого и резкого разрыва у себя за спиной на то время, когда будет присутствовать в Дрездене на торжественных собраниях, когда будет принимать почести и выслушивать клятвенные обещания королей, и, рассчитывая каждый шаг, приближаться к границам России. Для достижения этого результата он не останавливался ни перед чем: коварство, лесть, насилие, деспотизм и верх двуличия – все средства были для него хороши. Никогда еще сложная игра дипломатии, ее извороты и мельчайшие приемы хитрости не сплетались более причудливо с планами грандиозной, необузданной политики, взявшей еще раз на себя задачу перевернуть вверх дном Европу и в заранее назначенный день переделать ее карту.

ГЛАВА XII. ДРЕЗДЕН

На пути по Германии. – Прибытие в Дрезден. – Как устроился император. – Картина саксонского двора. – Съезд коронованных особ. – Королева Вестфальская. – Приезд императора и императрицы Австрийских. – Мачеха и падчерица. – Торжество 19 апреля. – Вид Дрездена во время конгресса. – Жизнь по-семейному. – Император принимается за работу. – Письмо Куракина, в котором тот снова требует свои паспорта. – Последняя увертка. – Лористону посылается приказ: отправиться в Вильну и поддерживать в царе ложную надежду на мир. – Как проходит день высочайших особ в Дрездене. – Утренний прием у императора. – Туалет императрицы. – После полудня. – Вкусы и занятия императора Франца. – Обед. – Наполеоновский церемониал. – Наполеон и Людовик XVI. – Вечер. – Государи за игорным столом и круг придворных. – Ревность австрийских дам. – Госпожа Зенфт. – Герцог Бассано. – Коленкур. – Обход императора. – Его разговоры с императором Францем. – Ухаживанье за австрийской императрицей. – Ему не удается заслужить ее благосклонность. Кажущаяся интимность. – Присутствие дворов на спектакле. – Партер королей. —Сравнение Наполеона с солнцем. – Прусский король. – Кронпринц. – Установленная между государями иерархия. – Состязание в подлости. – Апогей императорского могущества. – Беспримерное в истории зрелище. – Наполеон больше показывается народу, прогулка верхом по окрестностям Дрездена. – Посещение храма Божьей Матери. – Император Александр в католической церкви в Литве. – Молитва перед посвящением. – Возвращение Нарбонна; он дает отчет о своей. миссии. – Наступление весны; близость благоприятного для военных действий времени года. – Последнее обращение к Швеции и Турции. – Наполеон решает поднять Польшу. – Он думает отправить послом в Варшаву Талейрана; какие причины побуждают его остановить на нем свой выбор; непредвиденные обстоятельства, заставляющие отказаться от этого выбора. – Новая опала Талейрана. – Аббат Прадт. – Неудачный выбор. – Какие предметы поручаются усердию посланника. – Наполеон старается выиграть еще несколько дней. – Отъезд из Дрездена. – Разъезд высочайших особ. – Неожиданные предложения Бернадота; причина и характер этой перемены. – Недобросовестность наследного принца. – Он старается устроить соглашение между Россией и Портой. – Конгресс в Бухаресте и Бухарестский договор. – Мир без союза. – Адмирал Чичагов. – Проект грандиозной восточной диверсии. – Александр надеется поднять славян и двинуть их на Иллирию и французскую Италию. – Идея о национальностях обращается во вред Франции. – Полуизмена Австрии. – Двуличие Пруссии и второстепенных дворов Германии. – Вся Европа лжет Наполеону. – Предупреждения Жерома, Даву и Раппа. Предсказания Семонвилля. – Среди высших чинов Франции – вялость и тревожное настроение; доверие низших классов беззаветно и непоколебимо. – Письмо солдата. – Армия думает, что идет в Индию.

I

Для поездки в Дрезден император с императрицей избрали путь на Шалон и Мец. В Майнце они переправились через Рейн, затем, свернув немного к югу, проехали мимо границ Вюртемберга и Баварии. На всем пути их следования Германия выставила ряд принцев, склонявшихся пред ними в почтительно-благоговейных позах. В Майнце их ждали принцы Ангальтский и Гессен-Дармштадский; в Вюрцбурге встретили нюртембергский король и великий герцог Баденский; им уделили несколько минут беседы. В Бамберге, пока перепрягали лошадей, Их Величествам засвидетельствовали свое почтение баварские герцоги Вильгель и Пий. Наполеон путешествовал с пышностью и великолепием азиатского владыки. Чуть не все окрестное население было привлечено к делу починки и равнения дорог, по которым он должен был проследовать. Ночью вдоль дороги раскладывались костры, которые зажигались при приближении императорского поезда и, подобно зареву пожара, освещали ему путь.