Ираклий Церетели - Кризис власти

• Название: Кризис власти
• Автор: Ираклий Церетели
• Жанр: История

Ираклий Церетели в своей книге удивительно точно передает атмосферу первых дней революции, яростный накал идеологических страстей и непримиримое противоборство партии, сводившее на нет и так довольно слабое стремление демократических сил к объединению. Подведя итог самым кризисным моментам двух революций, И.Г.Церетели отвечает на главный вопрос: почему не устояла коалиция и демократические партии потерпели полное поражение?

---

Солдаты, конечно, жаждали немедленного мира, и их озлобление против Милюкова объяснялось не «интернационализмом», а тем, что он противился политике приближения всеобщего мира. Но вместе с тем огромное большинство солдатской массы резко враждебно относилось в то время к проповеди немедленного сепаратного мира, которому эти же солдаты дали выразительное название «похабного мира». Это враждебное отношение солдат к лозунгу «Мира во что бы то ни стало» диктовалось и чувством стихийного патриотизма, и традиционной ненавистью к внешнему врагу, и доверием к революционно-демократической интеллигенции, которая, по понятиям солдат, принесла им освобождение от ига старого режима и делала все, что было возможно, для приближения такого мира, который не отдал бы страну в порабощение врагу. Эти чувства в солдатской массе поддерживались и укреплялись влиянием представителей рабочей и крестьянской интеллигенции, находившейся в рядах армии.

Не будь в солдатской психологии тех дней указанных черт, было бы непонятно, почему всякий призыв к немедленному миру встречал со стороны солдатских масс самый решительный отпор и часто приводил к яростным попыткам расправы с такими агитаторами. Именно эти настроения заставили большевистский Центральный Комитет, руководимый Лениным, не только напечатать в апрельские дни приведенные выше резолюции, но и публично осудить как «авантюристов» Богдатьева и других большевистских агитаторов, пытавшихся использовать апрельские манифестации для пропаганды свержения Временного правительства и заключения немедленного мира.

Понадобились очень большие сдвиги в солдатской психологии, чтобы жажда немедленного мира вытеснила у солдат все другие чувства и инстинкты. Исходным пунктом этих сдвигов для большинства солдатской массы было июльское выступление большевиков, которое обнаружило неспособность демократии противопоставить насилиям левого меньшинства силу организованной государственной власти. Об этих сдвигах в солдатской психологии мне придется подробно говорить дальше. Но в апрельские дни настроение армии было иное, и объяснять события этих дней чувствами, которые завладели массами в последующий период, было бы искажением исторической перспективы.

В продолжение двух дней, 20 и 21 апреля, уличные демонстрации продолжались. Несмотря на все усилия членов Исполнительного Комитета, в числе которых особенную активность для успокоения манифестантов проявляли Чхеидзе, Скобелев и Гоц среди солдат и Либер, Гвоздев и Богданов среди рабочих, общее возбуждение в городе не утихало. Манифестации и контрманифестации возникали снова и снова. Время от времени среди манифестирующих толп раздавались выстрелы, и слухи о пролитой крови усиливали общее возбуждение. Нужно отметить, что, хотя Исполнительный Комитет призывал массы отказаться от манифестаций, а кадетские агитаторы, наоборот, звали своих сторонников манифестировать за правительство, антиправительственные манифестации были гораздо многочисленнее правительственных.

Такие же манифестации и контрманифестации происходили в эти дни и в Москве.

Утром 20 апреля кн. Львов пригласил меня к себе для переговоров. С ним был Некрасов. Оба они, очень взволнованные, выражали изумление, что Исполнительный Комитет истолковал сопроводительную ноту как враждебный акт. Они говорили, что во время обсуждения этой ноты в правительстве сам Милюков объяснял все выражения, им употребленные, в духе акта 27 марта, понимая под «победоносным окончанием войны» установление демократического мира.

Я отвечал, что выбирать для пояснения демократических целей войны слова и формулы, вошедшие в общий обиход как лозунги воинствующего империализма, по меньшей мере странно. Весь дух нашего соглашения, все долгие наши переговоры при выработке акта 27 марта должны были предостеречь правительство от этой ошибки.

Львов и Некрасов настаивали на своей интерпретации.

Мы перешли к вопросу, как найти выход из положения.

Львов в эти дни публично заявлял, что если советская демократия откажется от поддержки правительства, то оно готово уйти. Но в разговоре со мной он даже не упомянул об этом, так как ни советская демократия, ни правительство не думали серьезно о таком исходе.

Я указал на то, что, с точки зрения большинства Исполнительного Комитета, кризис может быть разрешен лишь посылкой союзникам новой официальной ноты правительства, аннулирующей смысл милюковской ноты. При этом я добавил, что, конечно, лучшим способом удовлетворения демократии была бы отставка Милюкова. Но ни Львов, ни Некрасов, которые не раз раньше проявляли свое недовольство упорством и бестактностью Милюкова, не соглашались даже поставить. вопрос об отставке кадетского лидера, которая повлекла бы за собой уход всех кадетских министров.

Чтоб найти выход из создавшегося положения, кн. Львов предложил устроить официальные переговоры между Временным правительством и двумя органами, от которых оно приняло власть: полным составом Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и Комитетом Государственной думы. Зная, что такое предложение встретит полное сочувствие в Исполнительном Комитете, я его немедленно принял.

Исполнительный Комитет без прений, единогласно одобрил предложение о переговорах, которые должны были открыться в Мариинском дворце в тот же день в 9 часов вечера, и вслед за тем в полном составе отправился на пленарное собрание Петроградского Совета, созванное в экстренном порядке ввиду происходивших событий.

Общее собрание Петроградского Совета отражало взволнованную и напряженную атмосферу уличных манифестаций. Негодование, вызванное нотой Милюкова, было общее. Но вместе с тем чувствовалась тревога по поводу происходящих на улице столкновении, грозивших превратить возникший конфликт в начало всеобщей гражданской войны.

Чхеидзе с большим тактом использовал это настроение, предложив, при открытии заседания, придать этому собранию чисто информационный характер в ожидании исхода переговоров с правительством. Он обрисовал перед собранием причины, вызвавшие конфликт, и сообщил, что переговоры Исполнительного Комитета с правительством по поводу ноты Милюкова будут иметь место в тот же вечер. При этом Чхеидзе сообщил собранию решение Исполнительного Комитета требовать от правительства посылки союзникам новой ноты, уничтожающей возможность толкования акта 27 марта в духе сопроводительной ноты Милюкова, и выразил уверенность, что правительство вынуждено будет перед лицом ясно выраженной воли народных масс дать демократии необходимое удовлетворение.

Эта речь была встречена горячим одобрением собрания и дала тон всем последующим выступлениям. Нападки на ноту Милюкова встречались бурными аплодисментами, но, когда оратор большевиков, Федоров, попытался убедить собрание, что советская демократия одна должна взять в свои руки власть, он был встречен такими враждебными возгласами, что никто из большевистских лидеров не пробовал больше выступать перед собранием.

Для психологии Совета самым характерным было то, что в момент первых вспышек гражданской войны, отголоски которых доносились с улицы, сознание собственной силы не только не вызывало у него стремления пустить ее немедленно в ход против правительства, но, напротив, пробуждало чувство ответственности и желание положить конец кризису, развитие которого, как все это чувствовали, могло стать роковым не только для правительства, но и для судеб всей революции. В этом смысле особенно сильное впечатление на собрание произвела прямолинейная, несколько упрощавшая положение, но политически верная речь Станкевича, который сказал:

– Взвесьте положение с точки зрения общих задач демократии, и если вы найдете, что никакие переговоры пользы принести не могут, что надо теперь же свергнуть Временное правительство, то знайте: для этого вам не потребуется ни выступлений, ни выстрелов, ни применения силы. Ведь сила в ваших руках, в руках тех масс, которые стоят за вами. Вот видите эти большие часы на стене? Они показывают без 15 минут семь часов. Постановите в эту минуту, чтобы Временное правительство подало в отставку. Достаточно будет сообщить об этом правительству по телефону, чтобы он ушло, чтобы оно в четверть часа сложило свои полномочия. К семи часам правительства не будет. Весь вопрос в том, так же ли легко вам будет дать стране новое, лучшее, всем народом признанное правительство.

Эти слова были встречены одобрительным смехом и общими бурными рукоплесканиями.

Совет постановил ждать исхода переговоров Исполнительного Комитета с правительством и прервал заседание до шести часов вечера следующего дня.

Соединенное заседание Временного правительства, Исполнительного Комитета и Комитета Государственной думы состоялось в тот же вечер, 20 апреля, в Мариинском дворце. Вокруг дворца собралась толпа, манифестировавшая за Временное правительство. Милюков и Некрасов выходили к этой толпе и благодарили за поддержку. Но антиправительственные манифестации, вести о которых приходили со всех сторон, были гораздо более внушительны, и правительство не обманывалось относительно действительного положения. Именно в этот вечер кн. Львов заявил, что правительство готово уйти, если советская демократия лишит его своей поддержки.