Лев Троцкий - Перманентная революция

• Название: Перманентная революция
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

Настоящая книжка посвящена вопросу, тесно связанному с историей трех русских революций, но не только с нею. Этот вопрос за последние годы играл огромную роль во внутренней борьбе коммунистической партии Советского Союза, был затем перенесен на Коммунистический Интернационал, сыграл решающую роль в развитии китайской революции и определил целый ряд первостепенной важности решений по вопросам, связанным с революционной борьбой стран Востока. Дело идет о так называемой теории «перманентной революции», которая по учению эпигонов ленинизма (Зиновьева, Сталина, Бухарина и др.) составляет первородный грех «троцкизма».

---

Но сползание не останавливается и на этом. Выдумав, будто Ленин признавал достаточной «простую» (по существу дела реформистскую, перселианскую) помощь мирового пролетариата, тогда как Троцкий «заостренно требовал» только государственной, т. е. революционной помощи, Радек продолжает:

«Опыт показал, что и в этом пункте прав был Ленин. Европейский пролетариат не сумел еще завоевать власти, но уже достаточно был силен, чтобы помешать мировой буржуазии во время интервенции бросить против нас значительные силы. Этим он помог нам отстоять советскую власть. Боязнь рабочего движения являлась, наряду с противоречиями капиталистического мира, главной силой, обеспечившей нам мир в продолжении восьми лет после окончания интервенции».

Это место, хоть и не блещущее оригинальностью на фоне упражнений современных литературных чиновников, все же замечательно – сочетанием исторических анахронизмов, политической путаницы и грубейших принципиальных ошибок.

Из слов Радека вытекает, будто Ленин в 1905 году в своей брошюре «Две тактики» (только на эту работу Радек и ссылается) заранее предвидел, что после 1917 года соотношение сил между государствами и между классами будет таково, что надолго исключит возможность большой военной интервенции против нас. В противовес этому Троцкий не предвидел в 1905 г. ситуации, которая должна была создаться после империалистской войны, а считался с тогдашними реальностями, в роде мощной гогенцоллернской армии, очень сильной габсбургской армии, могущественной французской биржи и пр. Да ведь это же чудовищный анахронизм, осложненный сверх того смехотворным внутренним противоречием. Ведь по Радеку, основная ошибка моя состояла в том, что перспективу диктатуры пролетариата я выставил уже «при уровне 1905 года». Теперь обнаруживается вторая «ошибка»: почему перспективу диктатуры пролетариата, выдвинутую мною накануне революции 1905 года, я не ставил в международную обстановку, создавшуюся лишь после 1917 года. Если таковы обычные аргументы Сталина, то мы не удивляемся, ибо достаточно хорошо знаем его «уровень развития», и в 1917 и в 1928 году. Но как в эту компанию попал Радек?

Однако, худшее еще не в этом. Худшее в том, что Радек перепрыгнул через грань, отделяющую марксизм от оппортунизма, революционную позицию от пацифистской. Дело ведь идет не о чем другом, как о борьбе с войной, т. е. о том, какими путями и методами можно предотвратить или приостановить войну: давлением ли пролетариата на буржуазию, или гражданской войной для низвержения буржуазии? Радек, невзначай, ввел в спорную между нами область и этот коренной вопрос пролетарской политики.

Не хочет ли уж Радек сказать, что я вообще «игнорирую» не только крестьянство, но и давление пролетариата на буржуазию и принимаю в расчет только пролетарскую революцию? Вряд ли, однако, он станет поддерживать такой вздор, достойный Тельмана, Семара или Монмуссо! На III-м Конгрессе Коминтерна тогдашние ультралевые (Зиновьев, Тальгеймер, Тельман, Бела-Кун и пр.) защищали тактику путчизма на Западе, как путь спасения СССР. Вместе с Лениным я как можно популярнее разъяснял им, что лучшей помощью с их стороны нам будет, если они станут систематически и планомерно укреплять свои позиции и готовиться к завоеванию власти, а не импровизировать для нас революционные авантюры. Тогда Радек, к сожалению, был не на стороне Ленина и Троцкого, а на стороне Зиновьева и Бухарина. Но Радек, конечно, помнит – во всяком случае это помнят протоколы III-го Конгресса, – что суть ленинской и моей аргументации состояла именно в борьбе против неразумно «заостренной формулировки» ультралевых. Однако, разъясняя им, что усиление партии и возрастающее давление пролетариата есть очень веский фактор внутренних и международных отношений, мы, марксисты, присовокупляли, что «давление» является лишь функцией революционной борьбы за власть и полностью зависит от развития этой последней. Вот почему на исходе того же III-го Конгресса Ленин на большом частном совещании делегатов произнес речь, направленную против тенденций пассивности и выжидательности и резюмировавшуюся, примерно, в такой морали: авантюр не делайте, но все же, дорогие друзья, поторапливайтесь, ибо на одном «давлении» долго держаться нельзя.

Радек указывает на то, что европейский пролетариат после войны власти взять не мог, но помешал буржуазии нас разгромить. Об этом и нам случалось говорить не раз. Однако же европейскому пролетариату удалось помешать нас разгромить только потому, что его давление присоединилось к тягчайшим объективным последствиям империалистской войны и к обостренным ею мировым антагонизмам. Какой из этих элементов: борьба империалистских лагерей, хозяйственная разруха или давление пролетариата, имел решающее значение, ответить нельзя, да и вопроса так нельзя ставить. Но что одного мирного давления недостаточно, это слишком ясно показала империалистская война, разразившаяся несмотря на все «давления». Наконец, и это самое главное, если давление пролетариата в первые наиболее критические для советской республики годы оказалось действительным, то только потому, что дело шло тогда для рабочих Европы не о давлении, а о борьбе за власть, причем борьба не раз принимала форму гражданской войны.

В 1905 году в Европе войны не было, не было разрухи, капитализм и милитаризм отличались бешенным полнокровием. Помешать Вильгельму и Францу Иосифу ввести свои войска в Царство Польское и прийти вообще на помощь царю «давление» тогдашней социал-демократии было абсолютно не в силах. Да и в 1918 году давление германского пролетариата не помешало Гогенцоллерну занять Прибалтику и Украину; если он не дошел до Москвы, то только потому, что не хватило военных сил. Иначе почему и зачем мы заключали брестский мир? Как легко люди забывают вчерашний день! Не ограничиваясь надеждой на «давление» пролетариата, Ленин не раз говорил, что без немецкой революции мы погибнем наверняка. И это было по существу правильно, хотя сроки передвинулись. Не нужно иллюзий: мы получили мораториум без обозначенного срока. Мы живем по прежнему в условиях «передышки».

Такое состояние, когда пролетариат еще не может взять власть, но уже мешает буржуазии пользоваться властью для войны, есть состояние неустойчивого классового равновесия в его высшем выражении. Неустойчивое равновесие потому так и называется, что оно не может долго держаться. Оно должно разрешиться в ту или другую сторону. Либо пролетариат приходит к власти, либо буржуазия рядом последовательных разгромов ослабляет революционное давление настолько, чтоб вернуть себе свободу действий, прежде всего, в вопросе войны и мира.

Только реформист может представлять себе давление пролетариата на буржуазное государство, как перманентно возрастающий фактор, и как гарантию от интервенции. Из такого именно представления и родилась теория построения социализма в одной стране при нейтрализации мировой буржуазии (Сталин). Так как сова вылетает в сумерки, то и сталинская теория нейтрализации буржуазии путем давления пролетариата возникла не раньше, чем стали исчезать условия, ее породившие.

В то время, как неправильно истолкованный опыт послевоенного периода привел к фальшивой надежде обойтись без революции европейского пролетариата, заменив ее «поддержкой» вообще, мировое положение претерпело крутые перемены. Поражения пролетариата открыли пути для капиталистической стабилизации. Послевоенная разруха капитализма оказалась преодолена. Поднялись новые поколения, не отведавшие ужасов империалистской бойни. Результат таков, что сейчас буржуазия свободнее может располагать своей военной машиной, чем пять-восемь лет тому назад.

Полевение рабочих масс в дальнейшем своем развитии несомненно снова усилит их давление на буржуазное государство. Но это фактор обоюдоострый. Именно возрастающая опасность со стороны рабочих масс может на одном из дальнейших этапов толкнуть буржуазию на решающие шаги, чтобы доказать, что она хозяин в доме, и чтобы попытаться уничтожить главный очаг заразы, советскую республику. Борьба с войной не решается давлением на правительство, а только революционной борьбой за власть. «Пацифистское» действие классовой борьбы пролетариата, как и реформистское ее действие, представляет только побочный продукт революционной борьбы за власть, имеет относительную силу и легко может перейти в свою противоположность, т. е. подтолкнуть буржуазию на путь войны. Страх буржуазии перед рабочим движением, на который так односторонне ссылается Радек, есть основная надежда всех социал-пацифистов. Но один лишь «страх» перед революцией не решает. Решает революция. Вот почему Ленин говорил в 1905 году, что единственной гарантией от монархической реставрации, а в 1918 году – от реставрации капитализма, является не давление пролетариата, а его революционная победа в Европе. Это единственно правильная постановка вопроса. Несмотря на длительный характер «передышки», ленинская постановка сохраняет всю свою силу и сейчас. Не иначе ставился этот вопрос и мною. В своих «Итогах и перспективах» я писал в 1906 году: