Лев Троцкий - Сталин. Том II

• Название: Сталин. Том II
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Биографии и Мемуары

Сколько бы ни издали еще книг об Иосифе Виссарионыче – все они будут вызывать споры и обвинения в необъективности. Такой он был человек (а может, и не человек, нелюдь или монстр?). Однако мемуары Льва Троцкого занимают особое место среди огромного количества книг о Сталине. Прежде всего потому, что, в отличие от других авторов, Лев Давидович много лет знал его лично и был непосредственным участником описываемых событий.

Неумолимый и надежный как ледоруб принцип «нет человека – нет проблемы» не позволил Троцкому дописать книгу до конца, но даже то, что удалось опубликовать, вызвало потрясение и у сторонников Сталина, и у его ярых противников. Почему? Да потому, что и те, и другие прекрасно понимают: товарищ Сталин все еще с нами!

---

При каждом командире ставился комиссар, преимущественно из рабочих-большевиков, участников великой войны. Институт комиссаров мыслился, как временное учреждение, до подготовки надежного командного корпуса. «Институт комиссаров, – говорил тогдашний глава военного ведомства, – это, так сказать, леса… Постепенно леса можно будет убирать». Тогда во всяком случае никто из нас не предвидел, что через 20 лет институт комиссаров снова будет восстановлен, но на этот раз с новыми, прямо противоположными целями. Комиссары революции были представителями победившего пролетариата при командирах, вышедших преимущественно из буржуазных классов; нынешние комиссары являются представителями бюрократической касты при офицерах, которые в значительной мере вышли из низов.

Переход от революционной борьбы против старого государства к созданию нового, от разрушения царской армии, к строительству Красной, сопровождался кризисом партии, вернее рядом кризисов. Старые приемы, мысли и навыки на каждом шагу вступали в противоречие с новыми задачами. Необходимо было перевооружение партии. Так как армия является наиболее принудительной из всех организаций государства и так как в центре внимания в первые годы советского режима стояла военная оборона, то не мудрено, если все прения, конфликты и группировки внутри партии вращались вокруг вопросов строительства армии. Оппозиция возникла почти с момента первых наших попыток от разрозненных вооруженных отрядов перейти к централизованной армии. Разногласия проходили через всю партию, включая и ее Центральный Комитет. Большинство партии и Центрального Комитета в конце концов поддержало меня и военное руководство, так как в пользу тех методов, которые применялись в военном ведомстве, говорили все возрастающие успехи. Однако недостатка в нападках и колебаниях не было. В самый разгар гражданской войны члены партии пользовались полной свободой критики и оппозиции. Даже на фронте коммунисты на закрытых партийных собраниях подвергали нередко политику военного ведомства жестоким нападкам. Никому не могло прийти в голову подвергать критиков преследованиям. Кары на фронте применялись очень суровые, в том числе и к коммунистам, но это были кары за невыполнение военных обязанностей, за трусость, за дезертирство, небрежность.

Внутри Центрального Комитета оппозиция имела очень смягченный характер, так как я пользовался поддержкой Ленина. Надо вообще сказать, что когда мы с Лениным шли рука об руку, а таких случаев было большинство, остальные члены Центрального Комитета поддерживали нас неизменно и единогласно. Опыт Октябрьского восстания вошел в жизнь партии огромным уроком.

Нужно, однако, сказать, что поддержка Ленина была не безусловной; он тоже знал колебания, в некоторые моменты – очень острые. В отношении военных проблем Ленин не раз колебался, а в нескольких случаях крупно ошибался. Мое преимущество пред ним состояло в том, что я непрерывно разъезжал по фронтам, сталкивался с огромным количеством народа, начиная от местных крестьян, пленных, дезертиров и кончая высшими военными и партийными руководителями фронтов. Эта масса разнообразных впечатлений имела неоценимое значение. Ленин никогда не покидал центра, где все нити сосредоточивались в его руках. О военных вопросах, новых для нас всех, ему приходилось судить на основании сведений, шедших преимущественно из верхнего яруса партии. Ленин умел, как никто, понимать отдельные голоса, шедшие с низов. Но они доходили до него лишь в виде исключения.

У него были колебания по поводу привлечения военных специалистов. В августе 1918 г., когда я находился на фронте под Свияжском, Ленин запросил моего мнения насчет предложения, внесенного одним из видных членов партии, заменить всех офицеров генерального штаба коммунистами. Я ответил резко отрицательно, возражая по прямому проводу из Свияжска в Кремль:

"Копия

Телеграмма

Из Свияжска

23/8.1918 г. № 234

Москва Председателю Совнаркома Ленину.

Предложение Егорова об объединении командования бесспорно и практически ставилось мною не раз. Затруднения в лице. Выдвигаемую Вами кандидатуру я сам называл не раз. Его кандидатура должна быть предварительно оправдана не поражениями и сдачей городов, а победами. Назначение, о котором вы говорите, сможет состояться только после первой победы, когда оно будет мотивировано.

Что касается Ларинского предложения о замене генштабов коммунистами, то оно, во-первых, противоречит первому, которое Вы выдвигаете, ибо Ваш кандидат не коммунист и подбирает вокруг себя не коммунистов, а людей с военным образованием и боевым опытом. Из них многие изменяют. Но и на железных дорогах при продвижении эшелонов наблюдается саботаж. Однако никто не предлагает инженеров-движенцев заменить коммунистами. Считаю Ларинское предложение в корне не состоятельным. Сейчас создаются условия, когда мы в офицерстве произведем суровый отбор: с одной стороны, концентрационные лагеря, а, с другой стороны, борьба на Восточном фронте. Катастрофические мероприятия, вроде Ларинского, могут быть продиктованы паникой. Те же победы на фронте дадут возможность закрепить происшедший отбор и дадут нам кадры надежных генштабистов… Прошу прислать Ларина сюда на выручку. Резюмирую: первое: объединение командования необходимо, провести его можно будет после первой победы; второе: сжатие всей военной верхушки, удаление балласта необходимо – путем извлечения работоспособных и преданных нам генштабов, отнюдь не путем их замены партийными невеждами. Раскольников, образованный моряк и боевой революционер, считает даже в более скромной области морского ведомства абсолютно невозможной другую политику и требует присылки сюда образованных морских офицеров, хотя те хуже сухопутных и процент изменников среди них выше. Больше всего вопят против применения офицеров либо люди панически настроенные, либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные военные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, сатрапствуют, бездельничают, а когда проваливаются – взваливают вину на генштабов.

Троцкий".

Ленин не настаивал. Тем временем победы чередовались с поражениями. Победы укрепляли доверие к проводившейся мною военной политике; поражения, умножая неизбежно число измен, вызывали в партии новую волну критики и протестов. В марте 1919 г. на вечернем заседании Совета Народных Комиссаров в связи с сообщением о каком-то новом предательстве командиров Красной армии Ленин написал мне записочку: не прогнать ли нам всех спецов и не назначить ли главнокомандующим Лашевича (старого большевика). Я понял, что противники политики военного ведомства, в частности Сталин, с особенной настойчивостью наседали на Ленина в предшествующие дни и вызвали в нем известные сомнения. Я заметил, что Ленин с большим интересом ожидает моего ответа, поглядывая искоса в мою сторону. На обороте того же вопроса я написал ответ: «детские игрушки» и вернул Ленину бумажку. Сердитые слова произвели, видимо, впечатление. Ленин ценил категорические формулы.

Новое сообщение о предательстве дало ему повод подвергнуть проверке свою собственную позицию и свои колебания. На другой день я, со справкой штаба в кармане, пошел к Ленину в его кремлевский кабинет и поставил ему вопрос: «Вы знаете, сколько у нас в армии царских офицеров?» «Нет, не знаю», – ответил он, заинтересованный. «Приблизительно?» «Не знаю». Он категорически отказывался угадывать. «Не менее 30 тысяч!» Цифра прямо-таки поразила его. «30 тысяч…» – повторял он. «Теперь подсчитайте, – наступал я, – какой среди них процент изменников и перебежчиков – совсем не такой уж большой. Тем временем армию мы построили из ничего, и эта армия растет и крепнет!» Именно эта беседа завоевала поддержку Ленина в военной политике окончательно.

Через несколько дней на митинге в Петрограде Ленин подвел итог собственных сомнений в вопросе о военной политике. «Как часто, – говорил он, – товарищи, принадлежащие к числу самых преданных и убежденных большевиков-коммунистов, возбуждали горячие протесты против того, что в строительстве Красной социалистической армии мы пользуемся старыми военными специалистами, царскими генералами и офицерами… Оказалось, что мы построили ее только так. И если мы подумаем над задачей, которая здесь выпала на нашу долю, то нетрудно понять, что так только и можно было построить. Это дело не только военное, эта задача стала перед нами во всех областях народной жизни и народного хозяйства».

Именно военный опыт и был впоследствии перенесен на все другие сферы государственной работы. «Когда мне недавно тов. Троцкий сообщил, – продолжал Ленин, – что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага: как заставить строить коммунизм тех, кто является его противником, строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами против нас. Других кирпичей нам не дано!»