Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма

• Название: Благословенная тьма
• Автор: Дмитрий Черкасов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053338-1, 978-5-9725-1220-1, 978-5-226-00637-1

«Благословенная тьма» – очередная книга Дмитрия Черкасова, выходящая в популярной серии «Хранители веры». Читатели наверняка хорошо помнят первые книги этой серии: «Клещ», «Рукотворный лик», «Демоны». Их герои помогают Секретной Православной Службе уничтожать вселенскую нечисть в лице Клеща Дермацентора и его многочисленных и коварных приспешников.

На сей раз поле действия – глухая, затерянная в тайге сибирская деревушка, а герою книги, ликвидатору Секретной Православной Службы, предстоит встретиться в лютой и ожесточенной схватке с предводителем вервольфов, или оборотней, – могущественным Ликтором.

Живым из этой схватки может выйти лишь один из них. Но кто именно – никому не известно…

---

– Она защищалась, – пояснил Ликтор. – Как умела. Из последних сил. Но у нее коротко острижены ногти, и под ними нет ничего – ни кожи, ни крови, ни шерсти.

Издав стон, Ляпа поднялся с земли.

– От кого? – спросил он слабым голосом. – Ты видел?

Павел покачал головой:

– Нет, не видел. Если бы довелось свидеться, он лежал бы рядом…

Ляпа, раздираемый подозрениями, снова уставился на руки, но теперь это были лапищи Ликтора. Сравнительно чистые, ногти тоже острижены слишком коротко, чтобы разорвать человека. Проследив за Ляпиным взглядом, Ликтор скорбно усмехнулся:

– Никак на меня думаешь?

– А что прикажешь мне думать? – пробормотал Ляпа. – Поленька лежит мертвая, не дышит, ты над ней, и больше ни души…

– Ну, это ясно… – Ликтор ничуть не оскорбился. Другой реакции он не ждал. – Только на что мне это?

Ляпа ничего не ответил.

– Ну, договаривай! – Ликтор тоже выпрямился во весь рост.

– Сам же следы показал, – убитым голосом молвил Ляпа. – От зубов. Зубы-то человеческие… Я видел, как звери рвут… там другие следы… а Поленька, когда не в себе бывала, сама, случалось, меня искусает… отметины похожие…

Ликтор хмыкнул:

– Молодец, разобрался. Я думал, не сообразишь. Они человеческие, эти следы, верно, да не совсем. Присмотрись хорошенько. Вот здесь – видишь? И здесь…

Чувствуя, что последние силы покидают его, Ляпа заставил-таки себя взглянуть внимательнее. Ликтор не дал ему сформулировать мнение и объяснил сам:

– Это клыки. У людей таких не бывает, – он оскалил зубы. – Смотри! Мне так не укусить.

Ляпа уже думал о волке, которого повстречал.

– Это он… Я видел его нынче…

– Кого ты видел? – настороженно прищурился Ликтор.

– Тварь. С виду волк, но пасть… рот то есть… как у человека, только внутри я не особенно рассмотрел…

Ликтор сверлил его пытливым взглядом:

– И это все, что ты видел?

– Еще кольцо… хоровод. То есть сперва хоровод, ведьминский, я думал, что там и Полинка. Не знаю, почему так решил. А потом – кольцо вертящееся… И никакой Полинки.

Ликтор недовольно заворчал, отцепил флягу, протянул Ляпе:

– На-ка, хлебни.

Ляпа вцепился во флягу, как в лекарство от всех болезней и бед. Он осушил ее наполовину, почти не почувствовав ни вкуса, ни градуса. Но стало немного легче, и сердце вдруг отпустило, и можно было сделать хоть и прерывистый, но полноценный глубокий вдох.

Но и после выпитого он так и не нашел подходящих слов, чтобы описать увиденное. Излагал путано и бестолково, так что Ликтор безнадежно махнул рукой:

– Потом доскажешь… Как поступим – похороним здесь или донесем до погоста?

Ляпа в ужасе зачурался:

– Здесь?! Ты что? Скажешь тоже… Я ее один снесу, коли так, здесь не оставлю… Ведь человек она, не зверь, пусть сто раз ведьма.

Ликтор удовлетворенно кивнул:

– Я просто так – я и не ждал иного. Тогда давай, берем ее, дорога не близкая.

– Постой, – смешался Ляпа. – Ты сам-то – откуда здесь взялся? Чем мне пенять, рассказал бы лучше…

– Да не о чем рассказывать. Вот же, – Ликтор показал рамку. – Она меня и вывела.

– Что же она у тебя – на покойников настроена?

– Зачем на покойников? Я же не знал, что она мертвая, искал живую. Просто человека искал, инструмент показал. Вышел сюда и увидел – в точности, как ты. А может быть, она и не покойницу почуяла, а тебя самого. Ты ведь был уже близко.

Ляпа смотрел на него недоверчиво.

– Ты не договариваешь.

Тот согласно кивнул:

– Правильно говоришь. Но я по мелочам не договариваю. О чем умолчал – то дело, как говорится, техники. К Полинке твоей отношения не имеет.

Не вдаваясь дальше в подробности, Ликтор нагнулся, запросто поднял сердце Полины и облил его содержимым фляги. Очистив от земли и трухи, вложил в раскроенную грудь. Немного подумав, снял себя куртку, надел на труп и задернул «молнию».

– Теперь не потеряется…

Он действовал так, словно ему изо дня в день не просто приходилось, а уже надоело проделывать разного рода манипуляции над человеческими органами.

– Берись… Я – под мышки, а ты держи за ноги.

Тело Полины оказалось неожиданно тяжелым.

Ляпа, когда она была жива, изредка брал ее на руки – играючи, и весила она намного меньше, чем теперь, как будто прежде живая душа сообщала телесной оболочке живость, претворявшуюся в невесомость. Наверное, это действительно так, и душа возвышает человека в буквальном смысле, приподнимая его над землей.

– Тронулись.

Очень скоро стало ясно, что так они далеко не уйдут. Путь был далек и тернист; растягиваться цепью в три звена, срединное из которых было неживым, вскоре стало непосильной задачей, и Ляпа повалился на колени.

Ликтор, не говоря ни слова, передал ему свой рюкзак, а сам взвалил Полину на закорки. И это действие далось ему легко, словно он всю жизнь переносил на себе людей. Дело, видимо, было не в силе, а в сноровке.

– Надорвешься, – пробормотал Ляпа.

В голосе Ликтора неожиданно зазвучали виноватые нотки:

– Не боись. Я ведь пообещал, да не сделал. Хоть чем-то пособлю…

– Господь с тобой, чего ты там обещал… Нашел же, как и просили, слово сдержал, – горестно отозвался Ляпа.

«Тем более что денег не взял», – не к месту подумал он.

Больше никто из двоих не проронил ни слова.

Ляпа шел, как слепой, не разбирая дороги; ноги несли его сами. Позади хрипло дышал Ликтор; из-под сапог его то и дело раздавался хруст сучьев, всякий раз заставлявший Ляпу непроизвольно содрогаться. Горячее дыхание Ликтора едва ли не обжигало Ляпину спину. Все-таки тяжесть груза сказывалась и на таком здоровяке…

Ляпа взял правее, сообразив, что рискует вновь очутиться на дьявольской поляне. Так выходило дальше, но Ликтор, казалось, понял причину, по которой был сделан крюк, и безропотно последовал за Ляпой. Он явно стремился загладить одному ему ведомую вину, и в сердце Ляпы вновь закрались сомнения.

Ликтор знал о поляне. Ляпа понял это внезапно, не ища доказательств и просто принимая как факт. И Ликтор знал о том, чтó там происходило.

* * *

Повторимся: пить Пантелеймон Челобитных не любил и, откровенно говоря, не особенно умел, так что ему пришлось полагаться лишь на крепкое от природы здоровье. Потому что общаться с Дрыном без выпивки было решительно невозможно. Дрын не особенно настаивал, ему было достаточно пить самому, но протодьякон быстро увидел, что в случае отказа он перестанет попадать с хозяином в резонанс и говорить убедительно. Кроме того, пережитое потрясение требовало разрядки.

Он захмелел не сильно, но все-таки захмелел. Из закуски у Дрына не было ничего, кроме того же лука с огурцами, и чем он жил, какими резервами держался – непонятно.

Усердно работая челюстями, хозяин, в конце концов, решил покончить с неясностью:

– Кто будешь, зачем пожаловал? – Он спрашивал осторожно и как бы небрежно, почти дружески, но за показной небрежностью скрывалось легкое напряжение с примесью угрозы. Дрын явно подозревал Пантелеймона в каких-то жульнических замыслах.

Протодьякон мелкими глотками опустошил стакан, выдохнул.

– Знатная у тебя самогонка, – похвалил он, смаргивая подоспевшую слезу. – Никогда такой не пивал.

Дрын равнодушно кивнул:

– Все село отовариваю.

– И много желающих?

– Да все желают, кто есть живой.

– Тут у вас, я заметил, не очень-то людно.

– Твоя правда. Одно старичье осталось – как повсюду. Молодняка почти нет, а кто есть, те не киряют, они по части наркоты мастера.

– Здесь?! Наркота? – искренне удивился Пантелеймон.

– Она везде, – с нотками осуждения отозвался Дрын. – Ты на вопрос не ответил, а уж меня пытаешь тишком. Нешто не видел, сколько мака уродилось? Нынче у молодежи праздник…

Челобитных повертел в пальцах ненужную вилку.

– Я исследователь, – признался он словно бы с неохотой. – Много читал и слышал о чертовщине, которая тут поблизости… Пошаливают у вас. Да уже и началось – ведь я не мог же просто так взять и проспать сутки! Да какие там сутки – больше…

– Всяко бывает, – резонно заметил Дрын, берясь за банку. – Я однажды проспал неделю. Правда, выпимши был чуток…

Пантелеймон содрогнулся, представив себе этот «чуток».

Следя за манипуляциями Дрына, протодьякон незаметно вздохнул. На душе у него было гадостно. Выпавшее из жизни время было украдено, съедено, притом с такой ловкостью, что он уже не чувствовал себя хозяином собственной судьбы.

Более того – он не чувствовал Божьей опеки, а это куда страшнее.

– Угол хочешь снять? – поинтересовался Дрын не без надежды.

– Угол… – сумрачно повторил Челобитных. – Да нет, мне не это надобно. Угол я уже повидал, в крайней избе.

До сих пор он держал голову опущенной, сейчас поднял и пристально, не мигая, посмотрел хозяину в глаза. Тот вскоре не выдержал и отвел взгляд.

– Тебя Ступа привез? – спросил он после томительной паузы.