Марти Леймбах - Дэниэл молчит

• Название: Дэниэл молчит
• Автор: Марти Леймбах
• Издательство: Фантом Пресс; Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86471-433-1

Роман «Дэниэл молчит» — об отваге и самопожертвовании, о женской сути и о природе любви, о драме современной молодой женщины, готовой на все, лишь бы вылечить своего сына.

Мелани живет в Лондоне с мужем и двумя детьми. У них образцово-показательная семья. Но, когда младшему сыну Дэниэлу ставят диагноз «аутизм», идиллия рушится точно карточный домик. Дэниэл не спит ночами, часто плачет и упорно отказывается говорить. Пока муж ищет утешения в объятиях бывшей подруги, Мелани одержимо пытается помочь своему мальчику, действуя вопреки медицинским рекомендациям, светским условностям и советам ближних. На этом пути ей придется пройти через очень многое. И все же сила духа, надежда и добрые люди помогут ей не только выстоять, но и победить.

Эта достоверная, оптимистичная и очень светлая история увлекает не меньше, чем знаменитый фильм «Человек дождя». Сейчас готовится экранизация романа, главную роль должна сыграть Джулия Робертс, которая уже снялась в известном фильме по предыдущей книге Марти Леймбах «Умереть молодым».

Перевод с английского Елены Ивашиной.

---

— Пришла ради тебя, — сказала я. Кэт молчала. — Ну хорошо. Ради него тоже.

— И еще просто потому, что ты славный и отзывчивый человек, — проговорила Кэт. — В жизни эти качества нисколько не помогают, но мы все их ценим.

Я улыбнулась.

— Мне искренне жаль твоего отца, Кэт. И не прийти было бы нехорошо.

На другом конце зала, рядом с сервированным на столе фуршетом, Пенелопа потягивала вино, кивая собеседнику — одному из двоюродных братьев Стивена. Имя кузена, помнится, Эндрю, он преподаватель Кембриджа и специалист по родственным связям племен Борнео. Я всегда терялась в обществе Эндрю, рассказы которого отдавали похабщиной: его излюбленной темой были ритуалы лишения девственности и роль в этом процессе родных дядьев девочек. Зато Пенелопа, похоже, в его компании как рыба в воде. Она давно и близко знакома не только с Эндрю, но со всей родней — зря, что ли, столько каникул провела в фамильном гнезде в Пик-Дистрикт, где наравне с членами семьи ловила рыбу в дождь и болела за игроков в крикет. Все правильно, решила я. Пенелопа и должна быть со Стивеном. Она ему подходит. Она способна, внимая антропологу Эндрю, восторгаться экзотическими обрядами туземных племен — и в полной мере наслаждаться преимуществами собственного пуританского вышколенного класса. В присутствии кузенов Стивена я не могла избавиться от чувства, что они ловят мой акцент, как легкую, но неприятную нотку в духах. Впрочем, это уже преувеличение. Они давно ко мне привыкли. И вообще, они слишком хорошо воспитаны. Все, кроме Эндрю, само собой.

— Пойду, пожалуй, поздороваюсь. — Кивнув Кэт, я направилась к Пенелопе.

Эта женщина совсем не глупа, и ее радар работал не хуже моего: в переполненном зале она каждую секунду знала, где я нахожусь. Стоило мне сделать шаг в ее сторону, как она обернулась: открытое, приветливое лицо, в одной руке бокал, другая протянута ко мне. Показала в улыбке лошадиные зубы. Мое имя произнесла, как радостную весть:

— Мелани! — Помолчала, настраиваясь на мою волну. — Я так хотела поговорить!

Вся из себя улыбчивая, изящная, привлекательная. По правде говоря, я едва не сбежала.

— Еще увидимся, — негромко сказала Пенелопа, коснувшись губами щеки Эндрю.

А Стивен внезапно пропал. Он вскользь глянул на меня в церкви и чуть позже, когда я входила в банкетный зал гостиницы, так что знал о моем присутствии. Поскольку он позвонил мне после смерти Бернарда, я решила, что он хочет видеть меня на похоронах. Ошиблась, похоже. А если он хотел, чтобы я привезла детей, то это глупо. Окажись в этом зале Дэниэл, не видать им подставочек под бокалы и колец для салфеток — мой любитель всего круглого вмиг конфисковал бы. Потом залез бы под стол и стащил скатерть со всеми закусками. И уж конечно, никто не оттянул бы его от сыра и крекеров — он душу готов продать ради запретного плода. Дэниэл жаждал мучного, как наркоман дозы, а все, что я подсовывала ему без клейковины, — для него замена довольно жалкая. Ну не может ребенок без торта.

— Ты меня, должно быть, ненавидишь, — сказала Пенелопа.

— Нет. Я бы не назвала это ненавистью.

Пенелопа кивнула. Очень не хотелось, но я вынуждена признать, что она и впрямь хороша; что-то в ней определенно королевское. Четко очерченные скулы, выразительный взгляд больших глаз под низкой, густой челкой.

— Помнишь нашу первую встречу в Кэмден-Таун? — спросила она проникновенным голосом, чуть наклонившись. Пенелопа заметно выше меня — при том даже, что в отличие от меня, дуры, выбрала туфли на очень скромном каблуке.

— В Кэмден-Таун? Мы не могли встречаться в Кэмден-Таун.[8]

— Почему же? — с улыбкой удивилась Пенелопа.

Сногсшибательная женщина. За несколько лет, что мы не виделись, она чуть округлилась в бедрах, слегка потяжелела, но сохранила плавность форм и внушительность облика. Настоящая красавица, думала я, чувствуя себя рядом с ней бесцветным и топорным существом, в котором сексапильности не больше, чем в веере из промокашки.

— Ладно, неважно, — отозвалась я.

— Послушай-ка, тебе необходимо поговорить со Стивеном. Мы оба хотим с тобой поговорить. Пора бы уже, ты согласна, Мелани?

Наверное, пора. Я не знала ответа. Я могла думать только о том, что смотрю на будущую мачеху своих детей и вижу женщину гораздо более привлекательную, чем их родная мать. Я без труда представила, как Эмили с Пенелопой болтают об учителях и хоккее, обсуждают экзамены и рождественские балы. Пенелопа с Эмили. С моей девочкой, которую я первые месяцы часами баюкала на руках, потому что у нее болел животик, у которой я была пациентом для игр «в больницу» и лошадкой для скачек, которую я учила крутить педали и толкала, толкала, толкала ее первый велосипед, пока хватало сил и дыхания. Разве это справедливо, что Пенелопа — истинная красавица, истинная англичанка, истинная… словом, все то, чем мне никогда не стать? Но от этого факта никуда не деться. И от нее самой тоже. Ни мне, ни Эмили.

— А по-моему, тебе пора привыкать нянчить Дэниэла.

Я застала ее врасплох.

— О? — ошарашенно выдохнула Пенелопа, скучнея на глазах. (Черта с два я подпущу ее к детям.) — Замечательная мысль.

— Мы думаем, он уже научился пользоваться туалетом, — поделилась я с видом ученого, совершившего великое научное открытие. — Хотя мы можем и ошибаться.

— Понятно. — Она вцепилась в жемчуга на шее.

— Главное — следить за его хоботком, — продолжала я.

Пенелопа сглотнула слюну, кашлянула, выжала улыбку.

— А если по большому сходил — подтирать немедленно, пока он сам это не сделал, руками. Впрочем, если у тебя полно времени и моющих средств, то можно и не спешить.

Пенелопа молчала. Ничего удивительного: что на это ответишь?

— Прошу прощения, — сказала я, заметив Стивена на пороге зала.

Пенелопа все так же молча освободила мне дорогу.

Галстук Стивена немного съехал набок, веки набрякли, как от бессонницы. Он обеими руками пригладил волосы, и я заметила под светлыми прядями шрам, полученный во время игры в регби лет двенадцать назад. А еще я заметила, что, даже начиная лысеть, он все еще очень красив.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал Стивен. — Спасибо, что приехала.

— Мне искренне жаль, Стивен…

— Врачи виноваты. Не те лекарства ему давали от сердца. Пичкали этим крысиным ядом вместо бета-блокираторов. Не помню даже, что они там понаговорили про причину. Что-то такое про инсульт.

Его взгляд был направлен мимо меня, куда-то мне за спину, и я вдруг поняла, что в глаза он мне не смотрел уже очень давно. Много, много месяцев.

— А дети где?

— Дома. С Вииной. И с Энди.

— Энди — это который учит Дэниэла играть?

Я кивнула.

Стивен протяжно выдохнул.

— Похоже, парень знает, что делает.

— Он ирландец, — сказала я, чтобы хоть что-нибудь ответить.

— Я помню, — процедил Стивен, и я сообразила, что мой ответ был не столь невинен, как мне хотелось бы.

А Стивен за пять лет нашей семейной жизни научился и мысли мои читать, и нюансы голоса улавливать, не заметные ни для кого другого. Он расшифровал скрытый смысл моих слов. Энди ирландец — в отличие от тебя, Стивен. Он с нашими детьми — в отличие от тебя. Он умеет с ними играть — в отличие от тебя. Он рядом со мной — в отличие от тебя. Ничто из этого от Стивена не ускользнуло. Временами он сварлив, конечно, и почти всегда скрытен, но ни в коем случае не глуп.

— Мне очень хотелось бы повезти детей куда-нибудь отдохнуть, Стивен. Лето кончается, а они ничего не видели, кроме Лондона.

— Как насчет Ирландии? — желчно поинтересовался он. — Ирландия в планы не входит?

— Мне бы хоть немножко денег, чтобы свозить их на море.

— Я сам свожу их на море. Если только ты уверена, что им туда надо.

И он ушел, а я осталась стоять на месте как оплеванная. Широкими уверенными шагами он вернулся к Пенелопе, и она распахнула глаза, словно увидела в его лице что-то божественное, великое, святое. Допускаю, что и вправду увидела.

Можно было уходить, приличия соблюдены. Я пообщалась с Дэвидом, Кэт, еще раз с Дафной — она неважно выглядела, как-то враз постарела, стала маленькой и хрупкой. Перебросившись парой слов с теми, кто меня еще помнил, и с теми, кто от души старался принять меня в лоно семьи — такие тоже встречались, — я решила попрощаться со Стивеном. Не обидеть его, не потревожить, не разозлить — всего лишь попрощаться.

Он стоял рядом с братом и беседовал о крикете.

— Всего хорошего. — Я кивнула.

— Пока, — буркнул Стивен, кивнув в ответ. После секундного замешательства, с холодом во взгляде, наклонился и поцеловал в щеку. Сухо и почти официально. Эта дань вежливости была оскорбительнее пощечины и тягостнее разлуки. Меня отодвинули в сторону, как ненужный хлам.