Джил Лэндис - Мечтательница

• Название: Мечтательница
• Автор: Джил Лэндис
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-87322-698-9

Селин Винтерс вынуждена занять место незнакомки, чтобы спасти свою жизнь В тот самый момент, когда однажды бурной ново-орлеанской ночью девушка оказалась в темном экипаже, она окунулась в мир, полный приключений..

Судьба привела ее к Кордеро Моро, человеку, душа которого полна печали. Связанный обещанием жениться на незнакомой девушке, никогда не видевший своей невесты, Корд готов сдержать слово, но решительно не собирается дарить ей свою любовь.

---

– Как давно они отплыли? – Корд запустил пальцы в волосы, не понимая, сколько же времени он предавался жалости к себе самому.

– Два дня назад. Кордеро, я готов сделать все, чтобы помочь тебе. Мой корабль и команда спрятаны в бухте в шести милях отсюда. Сегодня вечером мы можем выйти в море и направиться в Новый Орлеан.

– Тогда поехали! Но сначала вели Фостеру приготовить побольше горячего кофе, а Эдвард пусть приготовит смену одежды.

Как только прозвучали эти слова, из-за дверного проема показались голова и плечи Фостера.

– Кофе будет готов через минуту. Эдвард уже собирает вещи.

21

Итак, ее долгое путешествие завершалось там же, откуда началось.

Тюрьма Кабильдо, куда со всей Луизианы свозили настоящие отбросы общества, стояла как раз напротив собора святого Людовика, возле которого Селин когда-то села в экипаж Джеммы О’Харли.

Лежа под грязным рваным одеялом на топчане, служащем в камере кроватью, Селин думала об иронии судьбы, которая заставила ее совершить полный круг. Тонкая шерсть почти не спасала от холода и сырости, но охранники отобрали у узницы одежду, дабы лишить ее возможности даже думать о побеге.

Она улыбнулась, глядя на слабый лучик света, едва пробивающийся сквозь крохотное окошко, проделанное высоко в стене. Как глупа полиция! Никто на свете не решится спрятать ее, даже если она найдет силы и каким-то образом сумеет сбежать из старой крепости. Она совершенно одинока. Селин осознала эту горькую правду в тот момент, когда ступила на палубу корабля и повернулась спиной к Сан-Стефену.

Плавание превратилось в бесконечную череду дней и ночей, сменявших друг друга. Она постоянно мучилась и страдала оттого, что приступы не прошедшей до конца болотной лихорадки то и дело сменялись приступами морской болезни. Прикованная цепью к стене, она не выходила из крохотного помещения на нижней палубе, не имея ни сил, ни возможности вдохнуть свежего воздуха, взглянуть на звезды на ночном небе, ощутить привкус соли на губах. Рядом с ней не было никого, кто мог бы позаботиться о ней, кроме Джонатана Харгрейвса. Когда она отказывалась есть, он принимался кормить ее силой.

Перо не хотят, чтобы я привез им бездыханное тело. Они желают, чтобы я доставил вас живой, чтобы потом повесить.

Когда же мучительное путешествие наконец закончилось, ее заключили в тюрьму Кабильдо вместе с прочими арестантами, ожидающими своей участи. Ей не пришлось долго ждать, а судебное заседание, прошедшее под председательством недавно приехавшего в город судьи-американца по фамилии Беннет, оказалось самым коротким в истории Нового Орлеана. Дьюрелы, молодые супруги, прогуливавшиеся по улице в день убийства, подтвердили, что они видели ее с Жаном Перо часа за два до того, как было обнаружено его тело.

Домашний слуга Перо засвидетельствовал, что приносил Селин горячее какао. Вся челядь в один голос пересказывала кровавые подробности, как они, возвратившись с гулянья, обнаружили во дворе изуродованное до неузнаваемости тело своего молодого хозяина.

Соседи Селин не могли пролить свет на то, где она находилась в день и вечер убийств. Они не видели ни девушки, ни Персы в день смерти старухи.

– Она очень странная, не такая как все, – сообщила соседка, которая много лет жила неподалеку от их дома.

– Я никогда ей не доверял. И всегда считал, что она какая-то чудная. Из-за ее глаз, видите? У нее очень странные глаза, – заявил мужчина, которого Селин, насколько она помнила, видела всего раз или два в жизни.

На протяжении всего заседания суда мать и отец Жана Перо сидели в переднем ряду, жаждущие мести, испепеляющие девушку тяжелыми, злыми взглядами. Кто решился бы их осудить? Ведь убит их сын.

Коренастый джентльмен, назвавшийся Томасом О’Харли, говорил с ней перед началом суда. Он умолял Селин признаться, что она сделала с его дочерью. О’Харли просил сказать ему, где спрятано тело Джеммы.

– Я только хочу достойно похоронить мою маленькую принцессу, – рыдал он.

Селин очень подробно снова и снова рассказывала ему, что произошло тем дождливым вечером в сумраке кафедрального собора. Она клялась О’Харли, что понятия не имеет, куда пропала его Джемма. Он присутствовал и на суде, по-прежнему надеясь, что она сломается и признается в убийстве его дочери. Кто смог бы его обвинить? Его драгоценный ангелочек исчез без следа.

Никто даже не попытался доказать ее невиновность, и она была признана виновной в совершении двух убийств после полуторадневного слушания свидетелей. Никто из присутствующих, и меньше всех сама Селин, не удивился, когда ее приговорили к смерти.

После оглашения приговора судья предоставил ей последнее слово. Даже теперь, лежа в камере, она думала, какую жалкую картину являла в зале суда. Она настолько исхудала, что ее перепачканное аквамариновое бальное платье висело на ней словно на вешалке. Волосы были нечесаными и грязными, кожа приобрела желтоватый, болезненный оттенок, глаза ввалились. Она вспомнила, что ей едва удалось заговорить чуть громче, чем шепотом.

– Я ударила Жана Перо ножом ради самозащиты… Я не оставляла его в том состоянии, в каком его нашли… Я не могла убить Персу… Она была для меня как мать… Я очень ее любила… Я не боюсь смерти, потому что невиновна.

– Просыпайся, девочка, к тебе посетитель.

До слуха Селин, выводя ее из забытья, донесся голос охранника. Она откинула одеяло, подождала, пока перестанет кружиться голова, и наконец повернулась к охраннику, наблюдающему за ней сквозь решетчатое окошечко в тяжелой двери. Сегодня дежурил толстяк, от которого вечно пахло вином. Его румяные щеки были покрыты красными прожилками.

Селин облизала сухие губы:

– Вы мне?

– Тебе. Соберись, девочка. Пришел один джентльмен и хочет тебя видеть. Обещай не выкидывать никаких штучек, и я его впущу. – Лицо за решеткой исчезло.

За последние несколько дней Селин стала по-настоящему жалеть тюремщиков, которые день за днем вынуждены были находиться в сырых, покрытых плесенью стенах, терпеть зловоние, страдать от духоты в переполненных помещениях. Селин поплотнее завернулась в одеяло и спустила ноги с топчана, пытаясь привыкнуть к грязному ледяному полу под босыми ногами.

Откинув с лица волосы, Селин с удивлением думала, кто же мог прийти навестить ее. Она не знала никакого джентльмена, который мог бы прийти сюда, за исключением, может быть, Кордеро, но у нее все-таки хватало благоразумия не надеяться на его приход.

За дверью послышались приближающиеся шаги, отдающиеся глухим эхом от каменного пола. Головокружение прошло, но руки по-прежнему дрожали. Она молила Бога дать ей силы, чтобы выстоять. Кто-то в соседней комнате пронзительно закричал, и этот вопль, как обычно, потонул в вое и проклятиях, которые тут же полетели из-за других дверей, пока охранник не потребовал навести порядок. Стены Кабильдо видели уже не один бунт заключенных, и стражники всегда держались начеку. Камеры были битком набиты убийцами, прочими преступниками и рабами, иногда полусумасшедшими, иногда больными. Ей повезло: осужденных на смерть содержали в одиночной камере.

Селин снова закрыла глаза и, придерживая одеяло, начала раскачиваться взад и вперед. В памяти всплыл непрошеный образ Кордеро. Он ехал верхом вдоль берега на фоне сверкающего песка и пенящихся волн, высокий и гордый. Его блестящие волосы искрились в солнечных лучах. Позади него, на холме, густые заросли зеленого тростника раскачивались от свежего ветра.

Спрятав это видение в самые глубокие тайники своей души, Селин подумала: «Вспоминает ли он меня хотя бы иногда?»

В окошке снова появилось лицо охранника. Зазвенели ключи. Один оборот – и тяжелая кипарисовая дверь распахнулась.

Селин продолжала неподвижно сидеть на краешке топчана, сжимая руками одеяло. Толстый охранник пропустил в камеру Томаса О’Харли. Коренастый торговец средних лет был одет в дорогой, хорошо пошитый сюртук из шерсти, который выглядел в жалкой камере так же нелепо, как шелковые домашние туфли на пляже. В комнате вдруг стало очень тесно от присутствия двух крупных мужчин. Ее посетитель прочистил горло и окинул взглядом камеру.

Селин не сделала даже попытки заговорить с ним, чтобы облегчить начало разговора. Она просто ждала. Он, без сомнения, явился, чтобы в последний раз попытаться упросить ее рассказать, где находится его дочь.

Когда О’Харли наконец заговорил, то обратился к охраннику, а не к ней.

– Вы могли бы оставить нас наедине? – попросил он.

Охранник быстро взглянул на Селин:

– Не обижай его.

Это предупреждение даже не заслуживало ответа. Он прекрасно знал: у нее едва хватало сил, чтобы отогнать мух. Охранник вышел из камеры, но, даже после того как с шумом повернулся ключ, она не сомневалась: он остался ждать прямо за дверью.

Селин постаралась сосредоточить внимание на Томасе О’Харли. Что-то в нем изменилось с тех пор, как она видела его в суде. Он выглядел теперь куда более уверенным в себе, плечи его не были безвольно опущены, из глаз исчезло отчаяние. Он извлек из кармана сложенный листок бумаги и развернул его с такой осторожностью, словно имел дело с тончайшей, очень хрупкой драгоценностью.