Дмитрий Лекух - Хардкор белого меньшинства (сборник)

• Название: Хардкор белого меньшинства (сборник)
• Автор: Дмитрий Лекух
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Контркультура
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91103-010-0

«Лекуха трудно не назвать „русским Дуги Бримсоном“ – но ярлык неточный: у Бримсона „кэшлс“ – эксцентрики, канализирующие через насилие свою дурную энергию. Для лекуховских русских – наоборот: осуществлять насилие – способ копить энергию»

Афиша

«Истинные герои книги – футбольные фанаты. И это не маргиналы с окраин, а солидные граждане сильно за тридцать, для которых „футбольная лихорадка“ – возможность расцветить серые офисные будни»

Коммерсант

«Надо признать, автор умело показал путь от фанатской бессознательности к невероятно насыщенной „духовной жизни“ фаната образца начала 2000-х»

Русский журнал

«Лекух – замечательный рассказчик. Рассказы у него короткие, очень жесткие и „стильные“»

Российская газета

---

– Что?! – орет.

– Дерьмо! Пером достали! «Скорую» ждать не фига, давай грузить – и в Склиф!

Подняли, дотащили до машины, положили на заднее сиденье.

Я рядом сел, голову его на колени положил. А он неожиданно открыл глаза.

– Дим, как ты думаешь, я не сдохну?

– Если, – шиплю, – звиздеть поменьше будешь, то – точно не сдохнешь…

Он краешком губ ухмыльнулся слегка, сжал мне руку:

– Холодно что-то становится…

И – снова закрыл глаза.

Хорошо, что в этот момент мы уже гнали на бешеной скорости в сторону больницы и джип так козлил на выбоинах, что расплакаться у меня просто не было никакой возможности…

В приемном отделении я сунул Вовке пачку долларов и отправил договариваться с врачами.

Знаю я нашу медицину.

Сам с Егором остался, его на каталку переложили и бросили.

Стою, держу за руку.

Дышит, вроде, довольно ровно, но в себя не приходит.

Плохо, думаю…

Гляжу, Вовка бежит и пара мужиков в халатах следом.

Значит, договорился…

Его забрали и увезли, Вовка тоже следом убежал, а я сполз спиной по стене, сел на грязный заплеванный пол, закурил и, наконец-то, разревелся…

Через некоторое время – я не засекал – вернулся Володя.

– Вроде, – жмет плечами, – врачи говорят, все хорошо будет. Там один врач нормальный, молодой. Он потом выйдет, расскажет, что к чему…

Поднимаю глаза.

– Чего хорошего-то? – спрашиваю.

– Ну, – жмет плечами неопределенно, – он сам потом расскажет. А ты давай вставай, шеф. Пойдем на улицу, на лавочке посидим. Что здесь-то, в говне, задницу морозить…

– Пойдем, – соглашаюсь.

Вышли, сели на скамейку.

Я опять закурил.

Вовка вздыхает:

– Слышь, шеф. Я там у врачей склянку спирта для тебя выпросил. Дали. А чего, за такие-то деньги… Будешь?

– Буду, – киваю, – давай. Сейчас точно не помешает.

– Тогда подожди маленько. Я сейчас до машины добегу, у меня там минералка есть. И бутерброды. А то еще потом и тебя откачивать…

– Заботливый, – усмехаюсь.

– А то, – машет рукой, – где я потом такую работу найду…

Сходил, принес бутылку воды, бутерброды с колбасой, даже стопку прихватил. Достал из кармана пиджака какую-то смешную медицинскую колбу со спиртом. Грамм эдак триста с виду.

Налил, подвинул:

– Пей.

Я покорно выпил, задохнулся.

Но запивать не стал, занюхал бутербродом.

Вовка посмотрел на меня с уважением:

– Сколько смотрю на тебя, Валерьяныч, столько удивляюсь. И откуда только такое количество скрытых талантов…

Я отдышался, потряс башкой, закурил.

– Поживи-ка с мое, – усмехаюсь. – Сам-то будешь?

– Не, – трясет головой. – Это тебе сейчас расслабиться надо. А мне еще работать…

– Ну, тогда еще наливай. И дай-ка запивку, в этот раз без воды, боюсь, не справлюсь…

…Я уже добивал склянку, когда к нам подошел обещанный Володей врач. Действительно молодой и, по глазам видно, – толковый.

Закурил предложенную мной сигарету, не отказался и от маленькой грамульки спиртяшки.

Запивать, правда, не стал, зажевал бутербродом.

– Ну, повезло вашему товарищу. Ни одного важного органа не задето, только крови много потерял. А это – ерунда, мужик здоровый. Мы его уже заштопали слегка и в палату увезли. Денег вы нормально дали, палата хорошая. Пусть полежит, оклемается. А через неделю уже, думаю, выпишем домой. Только б надо, чтобы кто-то рядом находился, когда он в себя придет. У нас с сиделками плохо.

– Ну, это, – вздыхаю, – уж решим как-нибудь. А что, действительно ничего страшного?

– Действительно, – успокаивает. – Ну, а если что, где меня найти, знаете. И чтобы часа через два-три сиделка была! А то мало ли что…

– Хорошо, – киваю.

На этом и расстались.

Я еще рюмку выпил.

– Ну, Вовка, – говорю, – перекрести меня. Сейчас я его жене звонить буду…

…Он и вправду очень быстро пошел на поправку. Когда я через пару дней пришел его навестить, он уже даже мог передвигаться по палате.

С трудом, конечно.

Опираясь на чье-нибудь плечо, чаще всего – на плечо жены.

А на чьи плечи нам всем еще опираться в таких-то ситуациях?

Увидел меня, обрадовался:

– Здорово, Димон! Сигареты есть?

– Ну, допустим, есть. А тебе разве можно?

– Да можно ему, можно, – вклинивается в разговор Ольга. – Врач разрешил, если немного. Только тащить его, идиота, до курилки сам будешь, я уже замучилась…

– Да ладно, – ржет, поблескивая очечками, – своя ноша не тянет. А я ведь – твоя ноша, да, Олюнь?

– Моя-моя, – вздыхает. – Спасибо тебе, Дим, что эта ноша хоть жива-то осталась…

– А вот это, – мотаю головой, – ты, Оль, напрасно сказала. Ты же не думаешь, что он на моем месте поступил бы как-то по-другому?

– Можешь не сомневаться, – поджимает губы, – но все равно спасибо. Я – женщина, в ваших мужских играх не участвую, поэтому имею право так говорить, не находишь?

Я задумался.

– Нда, – киваю, – наверное, ты права. Ну а мы пошли курить, не возражаешь?

– Да идите уж, – машет рукой, – отморозки чертовы…

Ну, мы и пошли.

Точнее – потащились, ему каждые четыре-пять шагов остановка для отдыха требовалась. Но – дошли.

Я ему помог на подоконник влезть, усесться. Достал сигареты, чиркнул зажигалкой. Гляжу, а у него в глазах – такая тоска… Даже мне страшно стало…

– Что случилось-то, Егорий? Вроде как – все в порядке, легко отделался. Такие вещи, по идее, только должны вкуса к жизни добавлять, а ты – тоскуешь…

Вздыхает, морщится.

– Да я, – затягивается глубоко сигаретой, выбрасывает добитый до самого фильтра окурок, медленно выпускает тонкую струйку дыма, – Димон, здесь на такое насмотрелся – жить не хочется…

– Ничего себе, – смотрю на него внимательно, – и что же ты такого мог тут увидеть?

– Да все то же самое, – отворачивается. – Вот ты, к примеру, знаешь, что фактически у любого человека в момент смерти расслабляются сфинктеры? И как ты ни живи, к чему ни стремись, что ни делай, как правильно ни выстраивай свое бытие, – все одно кончишь где-нибудь на больничной койке. В лучшем случае – без сознания. А может, и с воплями и таким скулежом, что просто звиздец, как стыдно заранее. В говне, поту и крови. И запах будет при этом стоять такой, что даже твои близкие от того, что от тебя останется, ломанутся, как подорванные… Понимаешь? Как ни живи, что ни делай – финал все равно таким будет. С вариациями, разумеется. Но по смыслу – какая разница…

И – замолчал.

Я тоже молчу.

Потом залез в карман, достал еще две сигареты.

Прикурил, одну ему в уголок губ вставил.

– Ну, и что дальше? – спрашиваю.

– А откуда мне знать, бБог (? – так по тексту). Если он еще есть, разумеется. Хотелось бы, конечно, чтобы был, да что-то не очень верится…

– Мне, – морщусь, – к сожалению, тоже. И что теперь?

– Не знаю, – вздыхает.

– Вот и я, тоже не знаю. Так что давай докуривай, да я тебя обратно в палату поволоку. Тебе там парни гостинцев собрали – всем Склифом не сожрете…

Он промолчал, и, не знаю уж, показалось мне или нет, но, вроде как, одна слезинка у него на краю глаза все-таки блеснула. За очками не разглядишь.

Да и какое, в принципе, мое собачье дело?

…Вот ведь, блин.

Уже почти два года прошло, а как сейчас помню…

Пожал ему руку, кивнул бармену, чтобы нес пинту «Гиннеса», подсел за столик:

– Так все-таки что с «идиотами»-то?

– Да все в порядке, – кривит губу, – что ты за них переживаешь-то так? Ушли своим ходом. Ты лучше скажи, на футбол в субботу идешь? Дерби все-таки…

– Иду, – киваю, – на ВИП. Что-то в последнее время стал комфорт ценить…

Он кивает понимающе:

– А я – все равно на террасу. На ВИПе с драйвом беда. А футбол без драйва, сам знаешь, все равно, что секс в презервативе. Вроде все то же самое, а радости никакой…

Я усмехаюсь в ответ, и мы некоторое время просто молча пьем пиво, иногда поглядывая в окно.

Пятница сегодня, конец недели.

Вот-вот уже наши должны начать в паб подтягиваться.

Наконец я все-таки закуриваю и решаюсь:

– А скажи, Егор, ты тот наш разговор в Склифе помнишь? Ну, в курилке…

Он кривит губу и утыкает лицо в кружку пива.

Потом подымает глаза.

– Помню, – хмыкает. – Забудешь такое…

– И как? – интересуюсь.

Он жмет плечами:

– А никак. Привыкнуть к этому невозможно. К тому, что рано или поздно все равно сдохнешь, я имею в виду. Я просто научился с этим жить. Знаешь, как некоторые люди живут с мигренью. От нее ведь лекарств-то никаких нет. А боли, говорят, – страшные. Но – живут ведь, и многие – долго живут…

Молчу, только киваю, соглашаясь.

– А ты? – спрашивает.

– А я пока еще не знаю, старик. Думаю, что разберусь, но пока – не получается…

Он вздыхает:

– Херово тебе, наверное…

– Да уж, – кривлюсь, – не сахар. Как, в принципе, и тебе. Херня, прорвемся…

– Обязательно, – кивает, – прорвемся. Куда ж мы, старый, с этой чертовой подводной лодки с тобою денемся. А сейчас пока – давай водки, что ли, выпьем, а?