Екатерина Черкасова - Маска, я тебя знаю

• Название: Маска, я тебя знаю
• Автор: Екатерина Черкасова
• Жанр: Детектив

---

Охранник был предупрежден, но мне все же пришлось показать ему студенческий билет.

Я направилась в комнату дежурного врача, где меня ждал Орлов.

- Здравствуйте, Настя! Вы превосходно выглядите, но у вас очень озабоченный вид. Раздевайтесь и присаживайтесь,- Орлов галантно помог мне снять шубу и подвинул стул,- хотите кофе?

- Лучше чай,- попросила я.

Орлов приготовил чай, поставил на столик сахарницу.

- Не волнуйтесь, Настя,- я слушала его удивительный голос

и действительно понемногу успокаивалась,- у нас много времени, торопиться некуда.

- Хорошо,- я сделала маленький глоток горячего сладкого чая.

- Рассказывайте все по порядку, не переживайте, мы ничего не упустим,подбодрил он меня.

Я посмотрела на Орлова, хотя до этого почему-то не могла поднять на него глаза. Его спокойный голос придавал мне уверенности в себе, я чувствовала его поддержку, я еще не начала говорить, а мне уже казалось, что он все знает и понимает. Мне стало легче от мысли, что кто-то может разделить со мной мои страхи и опасения, объяснить мне, что со мной происходит.

* * *

Я проговорила без остановки почти час. Ячестно рассказала о себе все, поскольку рассказывать-то особенно нечего. Я подробно описала мои сны, где я то наблюдаю со стороны за другой девушкой, то сама становлюсь ею. Рассказала о периодически возникающем у меня "дежа вю" с обмороками. О том, что мне казалось, как за мной однажды следил неизвестный мужчина. Рассказала, почему не состоялась наша встреча с Андреем Юрьевичем, о моей травме, знакомстве с Сашей, Лидией, пластической операции, свадьбе, Париже. Наконец дошла до того момента, как я впервые в жизни "грезила наяву", видя своего мужа таким, каким он никогда не бывал раньше, как снова появился страх и ночные кошмары, где теперь участвовал и мой муж. И, наконец, выдала последний, как мне казалось, решающий факт- рассказала, как я внезапно стала понимать и свободно говорить по-французски. Закончив рассказ, я на секунду замолчала, а потом попросила:

- Андрей Юрьевич, вы не могли бы сделать мне одолжение?

- Да, Настя?

- Мне до сих пор не верится, что это правда. Нет, я помню официанта, и все эти разговоры, но я боюсь, что это был сон. Вы не можете как-нибудь проверить это? Вам я точно поверю,- с дрожью в голосе попросила я.

Орлов, не задумываясь ни на минуту, сказал:

- Хорошо, пожалуй, это можно устроить,- он набрал номер телефона.

- Алло? Паша? Здравствуй, дорогой. Тут у меня к тебе небольшая просьба, ты не можешь мне кое-что перевести? Когда? Прямо сейчас.

Да, к сожалению, ни слова не понимает по-русски...

Орлов жестом подозвал меня к себе.

- Расскажите ему, но не так подробно, то, что сейчас рассказывали мне, но только на французском языке. И место действия перенесите в

Париж.

- Хорошо,- я взяла трубку в руки,- можно?

- Ну, начинайте,- скомандовал Орлов.

Разговор с собеседником, который представился как Пьер, занял около пятнадцати минут, затем мы вежливо распрощались, и я вернула трубку Орлову.

- Да... Понял. Да... Неужели? Хорошо, нужно принять к сведению. Обязательно. Большое спасибо.

- Что, Андрей Юрьевич?- с нетерпением спросила я, хотя

уже знала ответ.

Орлов внимательно посмотрел на меня.

- У моего приятеля, тоже врача-психиатра, свободно говорящего по-французски, много лет прожившего во Франции, возникло только одно небольшое сомнение. Он уверяет, что вы не парижанка, поскольку у тех весьма своеобразный акцент, а ваш- это скорее...

- Швейцария,- помогла ему я.

- Да,- подтвердил Орлов,- видите ли, Настя, ваше свободное владение языком еще ни о чем не говорит. Нам нужно с вами встретиться еще и, возможно, провести некоторые обследования.

- Я согласна,- с готовностью сказала я,- но мне бы еще хотелось попросить вас, если это возможно... Я знаю, что вы владеете гипнозом, я слушала вашу лекцию. Вы не попробуете этот метод со мной? Мне это очень важно, поймите. Вдруг это заставит меня что-то вспомнить?

- Настя, вы можете вспомнить все в состоянии гипнотического транса и можете вновь все забыть, когда проснетесь. И потом, это очень ответственная процедура.

- Я вас прошу, Андрей Юрьевич, пожалуйста, не отказывайте мне,- я старалась, чтобы мой голос звучал убедительно и не дрожал от волнения.

- Хорошо, - неожиданно согласился Орлов,

но это будет непродолжительный сеанс. Вы готовы?

- Можно мне еще чаю?- попросила я и объяснила:

Я волнуюсь.

Орлов встал, чтобы поставить чайник, я поднялась вместе с ним и переложила сумочку со стола на один из стульев, рядом с собой.

- Придется немного подождать, - предупредил он, имея в виду напиток.

- Тогда я лучше обойдусь без чая,- быстро передумала я,- давайте начнем прямо сейчас.

- Настя, вы очень быстро меняете свои решения,- сказал

Орлов как бы между прочим.

Он посадил меня на стул, сам сел напротив.

- Сядьте поудобнее, расслабьтесь, закройте глаза, слушайте мой

голос...

ГЛАВА 13

До начала девяностых годов мой отец был крупным партийным функционером. Родители жили в большом престижном доме в тихом арбатском переулке.

Мама, красивая и молодая, числилась научным сотрудником в каком-то

НИИ, но на работу почти не ходила. Она любила повторять, что иногда

посещает свою лабораторию, чтобы не превратиться в расплывшуюся домохозяйку, чтобы "выходить в свет" и демонстрировать новые наряды. По правде сказать, превратиться в домохозяйку ей не грозило: по утрам к ним приходила домработница, прошедшая тщательную проверку в КГБ, продукты по списку привозил водитель из спецраспределителя. Жизнь мамы была наполнена разнообразными упоительными развлечениями: заказами новой одежды в спецателье, выбором товаров по каталогу, посещением с подругами закрытых массажных кабинетов, бассейнов и модных медицинских светил. Мама была белокурая, голубоглазая, стройная, моложе отца почти на двадцать лет. Он очень ею гордился.

Единственное, о чем в семье Володиных не любили вспоминать, так это момент знакомства: до замужества мама работала официанткой в цековской столовой. Холостой и бездетный Сергей Федорович не смог устоять перед очаровательной юной Наташенькой, которая ловко подавала ему обед.

После неафишируемой свадьбы она с легкостью закончила какой-то не слишком престижный институт и ее устроили на нетрудную и непыльную работу в НИИ.

Мое рождение мало что изменило в жизни семьи. Отец много работал, приходил очень поздно, в полумраке склонялся над моей кроваткой. Когда по выходным он шутя спрашивал: "А где же папа?"- я, спотыкаясь и неловко перебирая толстенькими ножками, бежала в гостиную и указывала на большой портрет Сергея Федоровича, выполненный маслом известным и почитаемым в партийных кругах художником. Это и умиляло, и огорчало отца. Наташенька была озабочена имиджем светской львицы, и заботы о ребенке не относились к числу приоритетных. К счастью, ей помогали внимательные няньки с высшим педагогическим образованием, доброжелательные врачи и медсестры. Когда мне исполнилось три года, меня с облегчением отдали в детский сад для детей высшей партийной номенклатуры, зимой детский сад выезжал в Подмосковье, летом- в Крым. По желанию, родители могли навещать свое драгоценное потомство.

Наташа, Наталья Петровна, слегка огорчалась, глядя на меня. Я не унаследовала материнской красоты: золотистых вьющихся волос, необыкновенных голубых, как молодая бирюза, глаз. Я пошла в отца, мужчину, посвоему, бесспорно, привлекательного, но совершенно невзрачного. У меня были легкие, негустые серовато-пепельные волосы, худенькое личико с заостренным подбородком и аккуратным прямым носиком, серьезными серыми глазами и упрямо поджатыми губами. Сергей Федорович, хотя и понимал, что красавица из дочери не вырастет, втайне радовался, что я так на него похожа. Характер тоже был отцовский: не по возрасту рассудительная, серьезная, я порой поражала взрослых своими замечаниями, произносимыми тонким детским голоском с интонациями преподавателя философии. Я очень рано научилась читать и предпочитала проводить время в компании книг, иногда очень даже взрослых, которые я научилась ловко доставать, приставляя к стеллажу в отцовском кабинете лесенку.

Я училась в первом классе, когда мама, неунывающая и веселая Наташа, заболела. Мы с папой приходили в больницу, называемую "Кремлевской". Мама лежала в палате одна, в окружении цветов, конфет и книг, читать которые не могла. Она пыталась улыбаться, на исхудавшем бледном лице улыбка выглядела жалко. Я видела, как изо дня в день мама становится все слабее, на обтянутых кожей кистях рук отчетливо проступили голубые вены, под глазами залегла синева, прекрасные золотистые волосы выпадали. Она старалась шутить, но ее шутки у отца вызывали слезы, он резко вставал и выходил из палаты. Я слышала страшные, непонятные слова: лейкоз, формула крови, бластные клетки, пересадка костного мозга.