Григорий Темкин - Искатель. 1986. Выпуск №1

• Название: Искатель. 1986. Выпуск №1
• Автор: Григорий Темкин
• Жанр: Прочие приключения

1, 4-я стр. обл. — композиция художника Сергея РАДИМОВА. Фото Сергей ГОРЧЕВА.

2-я стр. обл. — рисунок Александра КАТИНА к рассказу «ДАРЫ ОТ ДАНОВ».

3-я стр. обл. — рисунок Виталия ЛУКЬЯНЦА к повести «ТРОЕ СУТОК, ВКЛЮЧАЯ ДОРОГУ».

---

— Дальше.

— Сначала поднялись к администратору в номер, на девятый. Ему что-то надо было взять или положить.

— Заходили к нему?

— На минуту. Потом сразу сюда.

— Тоже втроем?

— Вчетвером. Он пригласил еще оператора или режиссера. Не разбираюсь. Они здесь все посмотрели. — Фавзи снова показал руками. — И отказались. Режиссер, или кто он, сказал, что ищет дворик, в котором до него никто не снимал.

— Про кражу платья в гостинице ничего не слышал? — продолжал интересоваться Туйчиев.

— Нет. На каком этаже?

— На девятом. Там, где вы были.

— Туйчиев! — Фавзи взглянул укоризненно. — Со старым покончено. И давно.

— Гаранг заходил к тебе после драки в «Зарафшане»?

— Откуда?! — Фотограф снова воспользовался своей виноватой неискренней улыбкой.

— Гаранг случайно не в Вабкенте сейчас?

Фавзи промолчал. Туйчиев встал, прошел по комнате. Ему показалось, что фотографу следует еще раз напомнить правила хорошего тона:

— Учись говорить правду, Фавзи! Правдой добьешься своего, сказал мудрец! «Язык привыкает к тому, чему его учишь!»

Фавзи угрюмо молчал.

— Москвич этот ночевал у тебя перед отъездом?

— Нет.

— Что-нибудь оставлял?

— Ничего.

— Когда ты его видел в последний раз?

— В Старом городе? Девятого, в пятницу.

— Накануне вылета в Москву… Где именно?

— Здесь недалеко. У старых бань.

— Ты видел его с двумя сумками? С одной? Точно припомни.

Денисов не вмешивался в разговор.

Туйчиев делал все, как делал бы сам Денисов — в классической манере оперативного уполномоченного уголовного розыска.

— С двумя сумками… — Фавзи вздохнул. — Точно. Было уже темно, часов восемь.

Гостиница «Бухара» оказалась ультрасовременной — с барами, с чеканкой в вестибюле, с пунктом обмена валюты. Швейцар в униформе и тюбетейке открыл дверь, поздоровался.

Туйчиев проводил Денисова к дежурному администратору, представил. Оформление заняло несколько минут.

— Я буду жить в том же номере, что и погибший. — Денисов показал пропуск.

— Твоя кровать у окна, — Туйчиев знал все. — Угловая все еще за киностудией. На ней никто не спит. Лифт вон он! При спуске сначала поднимет на крышу, на обзорную площадку. Не удивляйся.

Денисов поднялся на девятый.

Здесь было шумно У невыключенного телевизора в холле несколько молоденьких горничных и дежурная по этажу громко выясняли отношения. Одна из горничных — нервная, в джинсах, в сапожках — быстро ходила по холлу.

«Потерпевшая, — решил он, — платье принадлежало ей!»

— Не нашлось платье? — спросил Денисов у дежурной.

Она не удивилась, подала ключ с громоздкой пластмассовой грушей на конце.

— Нет… Такое происшествие! Никогда не было! Направо, пожалуйста. Первая дверь.

Номер оказался небольшим — с балконом, с пыльной тяжелой мебелью. Ложе погибшего в углу было тщательно заправлено; на подушке небрежно лежал справочник телефонов — словно отсутствующий постоялец только что звонил или собирался звонить.

Денисов сменил туфли на кроссовки, бросил в шифоньер сумку, вышел из номера.

Горничные в номере продолжали шуметь. Навстречу на садовой тележке везли в номера чистое белье. У лифта ждали несколько человек, Денисов присоединился к ним, взглянул на часы: время, отведенное на командировку в Бухару, убывало с катастрофической быстротой.

Туйчиев сидел в маленьком баре-«экспрессе» с несколькими столиками и необычного вида, сверкающей никелем, кофеваркой.

— Я поднимался ко второму режиссеру, — сказал Туйчиев. — Никого нет. Вся съемочная группа на выезде.

— Есть возможность узнать о ней?

— Подъедем в парк Кирова, к воротам.

Парк Кирова примыкал к большому колхозному рынку. Проходившие по аллеям сворачивали к овощному и молочному павильонам. Впереди, за парком, виднелась крепостная стена.

— Нам туда!

Туйчиев оставил машину, быстро повел Денисова к древним городским воротам. С глиняными башенками по бокам, закрытые на громадный замок ворота казались ширмой, над которой вот-вот появятся персонажи кукольного зрелища.

— Летом старую Бухару запирали в девятнадцать ноль—ноль. — Туйчиев отыскивал что-то между тяжелыми досками ворот.

— А зимой?

— В зимнее время на час раньше! — Он нашел, что искал, — небольшую записку. — Пока снимают фильм, они оставляют здесь друг другу свои объявления, — Он прочитал: — «Ночная съемка в медресе Азиз-хана. Начало в 19 часов».

Они еще постояли, глядя на полуразрушенный, заросший высохшими колючками вал.

— Через эти ворота, — объяснил Туйчиев, — герой фильма — слоненок — войдет в Бухару. Познакомится с мальчиком, останется жить в его дворике. Режиссер-постановщик, — Туйчиев назвал фамилию, она ни о чем не говорила Денисову, — очень известный. Группа старается, чтобы получился отличный фильм.

— Считаешь, что администратор действительно искал дворик для съемки? — спросил Денисов.

— Похоже на то. Хотя это не входило в его функции.

Они обогнули крепостную стену, вышли к рынку. На «развале» у входа предлагали самое неожиданное — квасцы, булавки, частые деревянные гребни. Слепой в халате что-то быстро, невнятно бормотал вслед прохожим.

— О чем он? — спросил Денисов.

Туйчиев пожал плечами:

— Благожелательность бога в благословении родителей, а гнев в негодовании их.

— Коран?

— Может, шариат.

— А разница?

— Как тебе объяснить? Это как кодекс и комментарии к нему…

Остатки крепостного вала тянулись далеко, куда хватал глаз. Сохранившиеся куски стены казались обломками огромных зубов, торчащими из земли.

Туйчиев взглянул на часы:

— Пора. Работа, видимо, начнется вечером, когда я привезу Истамова. Встретимся на ночных съемках в медресе Азиз-хана.

— В медресе?.. — переспросил Денисов.

— В бывшем высшем духовном училище Абдулазизхана. Напротив медресе Улугбека. Любой покажет.

Выжженная солнцем глина тянулась по сторонам, цвет и фактура ее не менялись. Стояла осень, сухая, пыльная, с преобладанием пепельных и желтоватых тонов.

Несколько раз Денисов видел вблизи порталы медресе — с овальными нишами и относительно низкими; небольших размеров дверями, иногда отреставрированные, иногда обветшалые. Перед ними толпились туристы.

«Дворик Фавзи-фотографа не подошел режиссеру только потому, что в нем уже производились съемки, — Денисов думал о деле, на которое оставалось теперь менее суток. — А другие режиссеры почему-то выбирали этот дворик… — Он попробовал представить себе, чем руководствовались постановщики. — Улочка должна примыкать к широкой улице, чтобы по ней могла проехать студийная машина, дающая свет. А в случае с мальчиком и калифом еще и «слоновозка»…»

Девушка, торговавшая у гастронома лепешками, показала направление наиболее широких улиц Старого города — все они уводили в стороны. Несколько раз Денисов выходил к одному и тому же месту — подернутому сероватой пленкой квадратному водоему с кафе, с огромными вековыми деревьями вокруг — и поворачивал назад. С плоских крыш свисали концы опорных балок, нырял во дворы ствол тянувшегося поверху на столбах газопровода, трепыхались на проводах обрывки воздушных змеев, тряпок. Глина, глина… Через каждые несколько метров в выстоявших во многих землетрясениях стенах появлялась очередная дверь с непритязательным орнаментом, плотно пригнанная, с обязательным металлическим кольцом и накладкой, заменявшей звонок. Иногда на пороге виднелась истертая, прибитая гвоздями подкова.

«Каким образом работники съемочной группы и погибший выбирали дворик? — подумал Денисов. — Заходили в каждый дом?! Расспрашивали?»

В одном месте, в глубине небольшого сквера, виднелся навес, ряд низких столиков-дастарханов.

Денисов направился туда. Чайхана была полупустой. Из указанных в коротком меню блюд Денисов ни одного не знал.

— Что на второе? — спросил он у парня на раздаче.

Тот улыбнулся:

— Откуда?

— Москва. — Интонационная здешняя речь допускала такое.

Раздатчик снова улыбнулся. На стойке появилась лепешка, пиала разваренного в крупном золотистом горохе мяса. Денисову заварили еще чайник с зеленым чаем.

— Приятного аппетита!

Денисов присел за ближайший дастархан.

Время уходило.

Было, правда, слабое утешение переехав из Ташкента в Бухару, он отыграл один час — бухарское время разнилось с московским только на два часа.

За соседним дастарханом трое молодых милиционеров пили чай Они тоже поглядывали на часы: кого-то ждали.

Покончив с чаем, Денисов достал фотографию погибшего, показал стоявшему на раздаче парню. Тот вытер полотенцем руки, взял снимок, что-то сказал поварам у плиты. Они подошли, серьезно перекинулись несколькими словами.