Аркадий Стругацкий - Страна багровых туч. Глиняный бог

• Название: Страна багровых туч. Глиняный бог
• Автор: Аркадий Стругацкий
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Да, ну а вы…

— Я недаром спросил, любите ли вы свою родину. Дело в том, что моя родина — здесь…

— Здесь? В Африке?

— Да, здесь, на этой самой земле. Нас давно уже тревожит то, что тут окопались немцы. Им в этом помогли заокеанские друзья нашего нынешнего правительства. Но с этим пора кончать!

Последние слова Фернан произнес решительно, как призыв, и выпрямился во весь рост. Он сделал шаг от меня в сторону, и мне вдруг стало стыдно за то, что я был представителем европейской нации.

— Постойте, одну секунду, Фернан, или как вас… Но ведь, насколько я знаю, Грабер ведет лишь научные исследования.

— Научные? — Он резко наклонился к самому моему лицу. — Роберт Фернан проводил над людьми тоже так называемые “научные исследования”. Он замораживал их живыми, он вливал им в вены растворы солей свинца, чтобы получить уникальные рентгеновские снимки, он…

— Неужели и Грабер?! — в ужасе воскликнул я.

— Н-не знаю, не знаю… Собственно, я здесь для того, чтобы все узнать. В нашем народе ходят кое-какие слухи…

— Какие?

— Не буду их повторять. Нужно точно проверить.

— В чем я могу вам помочь? — спросил я и взял его за руку.

Мысль об античеловеческом характере работы института Грабера приходила мне в голову очень часто, но я гнал ее от себя, не веря, что в наше время наука может заниматься чем-то мерзким и преступным. Теперь, когда эту мысль Фернан выразил четко и ясно, я вдруг понял, что обязательно стану его помощником, если не хочу стать соучастником преступления.

— Чем я могу быть для вас полезным? — еще раз спросил я.

— Хорошо, слушайте, — прошептал он. — Скоро для инспектирования института Грабера приедет группа военных из объединенного штаба. Кроме военных, там будут представители двух исследовательских фирм: американской “Уестерн биокемикал сервис” и немецкой “Хемише Централь”. Собственно, это одна и та же фирма. Свою деятельность у нас они начали с того, что стали ввозить мыло и леденцы. И то и другое появлялось в одних и тех же этикетках, но с надписями то на английском, то на немецком языках. Так вот, представители этих двух фирм приедут осматривать и одновременно показывать генералам свое, так сказать, африканское хозяйство, знакомиться с успехами и достижениями доктора Грабера. Нужно попасть на испытания.

— Какие испытания?

— Грабер будет демонстрировать результаты своей работы.

— Где?

— Наверное, в парке, за стеной.

— Так что же нужно делать?

— Нужно, чтобы на испытания попали вы.

— Я?? Вы смеетесь! Они меня из этого барака выпускают три раза в день на прогулку: пятьдесят шагов вправо от двери и пятьдесят влево. Вы же знаете, что территория просматривается часовыми.

— Да… — Он тяжело вздохнул. — Я знаю. И, тем не менее, это нужно сделать.

Я вспомнил о своем путешествии под землей в оазис алых пальм, и у меня шевельнулась смутная надежда.

— Ну, допустим, я что-нибудь придумаю. Может быть, свершится чудо, и мне удастся попасть на эти испытания, хотя я даже не знаю, где они будут. Ну, а вы? Ведь вам нужно скрыться. Вам нужно бежать. Если приедут представители фирмы и увидят, что вы не Фернан…

— Я не могу бежать. Я должен под всякими предлогами не появляться у них на глазах. Даже если меня и потребуют, хотя я надеюсь, что во мне никакой нужды не будет.

Мы долго молчали. Затем я его спросил:

— Вы, кажется, довольно свободно перемещаетесь по территории?

— Да. Относительно.

— Куда вам разрешается ходить?

— Всюду, за исключением резиденции Грабера и этого странного парка за стеной.

— Вы имеете в виду оазис алых пальм?

— Алых? Почему алых? Эти пальмы грязно-песочного цвета.

Я засмеялся.

— Это я придумал название. В день моего приезда они были окрашены лучами заходящего солнца в ярко-красный цвет.

— На ту сторону ограды я доступа не имею, хотя моя лаборатория примыкает к стене, за которой находится оазис.

Я удивился. Значит, Пуассон не имел прямого доступа в оранжерею, в которой я побывал.

— Тогда слушайте, — сказал я. — Есть план. Вы можете попасть в сад. Но учтите, постройка на той стороне стены обитаема, и я не знаю, кто там живет. За оставшееся время до приезда военных вы должны хорошенько все разведать. Если вам удастся выяснить, где будут демонстрироваться достижения Грабера, я попытаюсь что-нибудь сделать.

— А как я смогу попасть в оазис?

Я выключил рентгеновский аппарат, и мы вышли в лабораторию.

— Кстати, как ваше настоящее имя? — спросил я.

— Называйте меня пока Фернаном, — ответил он, улыбаясь.

Я устыдился своей наивности.

Мы подошли к висевшему на стене ящику, на крышке которого был изображен череп и две кости, перечеркнутые красной молнией.

— У вас в лаборатории это есть? — спросил я.

Он кивнул головой.

Я подошел к спектрографу, вытащил из-под рельса ключ, открыл ящик. Фернан заглянул внутрь и легонько свистнул.

— Ясно? — спросил я.

Он кивнул головой.

— Только учтите вот что.

Я запер дверь, подвел к стене и поднял край линолеума Он увидел металлические контакты и быстро закивал.

— Это я знаю, — прошептал он. — Это во всех помещениях, где работают иностранцы.

— Но ведь Пуассон…

— Когда Пуассон бежал, он где-то повредил сигнализацию. С моим приездом ее решили не восстанавливать.

— Откуда вы все это знаете? — удивился я.

— У нас здесь есть еще один друг…

— Кто?

— После. А сейчас давайте ключ.

Я передал ему ключ, и он крепко пожал мне руку.

— Итак, если вы хотите, чтобы я вам помог, узнайте обо всем как можно больше. Окончательный план действий мы разработаем накануне испытаний.

— До свидания.

— До свидания, господин Фернан.

Через день после моего разговора с Фернаном мне перестали приносить пищу. Ни утром, ни днем, ни вечером не появился араб с термосами, и я, совершенно изголодавшийся, позвонил фрау Айнциг. Ответа долго не было, а когда она взяла трубку, ее голос был резким и раздражительным. Она опередила мой вопрос.

— Не умрете, Мюрдаль! Мы все в таком положении. Мне есть хочется не меньше, чем вам. Ждите.

Вместо ужина я вышел на свою “прогулку”, раздумывая над тем, почему вдруг институт Грабера оказался без еды. Пройдя к бараку Шварца, я хотел было в него войти, чтобы поговорить с доктором о таком неожиданном повороте дел, как вдруг дверь открылась и из нее показался Джованни Сакко, итальянец-синтетик. Его черные глаза выражали ярость.

— Синьор, вы тоже голодаете? — спросил я.

Сакко оглянулся по сторонам и сделал мне едва заметный знак подойти поближе.

— Голод — это еще полбеды. Скоро нам придется умирать от жажды…

— Почему? Разве перестали возить воду?

Он криво улыбнулся.

— В том-то и дело, что нет. С водой все в порядке. Но только пить ее…

— Что?

Джованни пожал плечами. Затем он заговорил быстро-быстро, путая французские и итальянские слова:

— Все дело в воде… Мне так кажется… Эти арабы давно ее здесь не пьют… Иначе зачем бы они отсюда бежали?.. А теперь здесь нет ни одного туземца… И все проклинают воду… Все дело в ней…

Я в недоумении смотрел на итальянца Вдруг его лицо перекосилось, и он, круто повернувшись, скрылся за дверью. Сзади послышалось шуршание песка. Сюда быстрыми шагами направлялся доктор Шварц.

— Разве вам не сообщили, что прогулки отменены? — бросил он мне.

— Нет. А почему?

— Не задавайте вопросов, и марш к себе! — скомандовал он.

Я возмутился:

— Послушайте, доктор! Я, кажется, не ваш соотечественник и не солдат, и вы не имеете права отдавать мне приказания. Я здесь по вольному найму. Не захочу быть у вас, и все тут!

Шварц презрительно улыбнулся.

— У меня, к сожалению, нет времени сейчас объяснять вам, каким правом вы пользуетесь. Делайте то, что вам приказано. Пока что мы здесь командуем.

На слове “мы” он сделал выразительное ударение.

— Надолго ли? — не выдержав, съязвил я.

— Об этом как-нибудь в другой раз. Марш в свой барак.

В лаборатории я много думал о том, что мне успел сказать Джованни. Часов в десять вечера открылась дверь, и в ней появился Фернан, улыбающийся, с большим пакетом в руках.

— Еще живы? — спросил он весело и подмигнул мне.

— Еле-еле. Съел последнюю корку хлеба.

— Вот, насыщайтесь. Мне поручили принести вам сухой паек. Горячая пища будет не скоро.

Он положил сверток на стол, а сам зашагал по лаборатории, тихонько насвистывая популярную песенку.

Я с жадностью накинулся на сухие галеты и копченую колбасу. Проглотив несколько кусков, я спросил:

— Чему вы так радуетесь?