Василий Веденеев - Искатель. 1986. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1986. Выпуск №3
• Автор: Василий Веденеев
• Жанр: Прочие приключения

1, 4-я стр. обл. — рисунки Юрия СЕМЕНОВА к повести «ПРЕМЬЕРА БЕЗ РЕПЕТИЦИЙ».

2-я стр. обл. — рисунок Павла ДЗЯДУШИНСКОГО к фантастическому рассказу «Я ЗНАЮ: ТЫ СПАСЕШЬ МЕНЯ».

3-я стр. обл. — рисунок Константина ПИЛИПЕНКО к фантастической повести «ЗАКОНЫ ЛИДЕРСТВА».

---

«Alles für Deutschland!»[8]

Опознание убитых бандитов ничего не дало. Погибших красноармейцев похоронили, как предписано уставом, с воинскими почестями. Астахов, с потемневшим лицом, готовился к разговору с начальством…

А по ночам то там, то здесь в болотах слышались выстрелы. Крестились женщины, поправляя огонек лампады у образов святых. Накинув на белое исподнее вытертые кожушки, прислушивались у дверей своих хат мужики. Оперуполномоченные в районах спали не раздеваясь и, заслышав далекую стрельбу, судорожно шарили под подушками, нащупывая рубчатые рукоятки наганов и ТТ.

«ГОНЧАР» — «ДОНУ»

«…По данным, полученным из проверенных источников, поя псевдонимом «Полковник» в картотеках немецких спецслужб проходит бывший сотрудник 2-го (разведывательного) управления белопольского генштаба полковник Барковский Станислав Казимирович. Приметы Барковского полностью идентичны приметам устанавливаемого вами лица. Из тех же источников известно, что в настоящее время Барковский с группой особого назначения действует на территории Советской Белоруссии. Район действия группы — по линии Белосток—Брест…»

ЖИВУНЬ

Родни у Акима не было. Хоровили миром.

В доме приторно пахло тленом и хвоей. Собравшиеся почтительно, как полагается, постояли в молчании вокруг покойного. Хоть и не его дом, а все равно для чего последнее человечье, жилье. Мужики покрепче подняли домовину.

Похороны шли тихо. Никто не причитал, не кричал в голос. Просто живые делали для мертвого все, что должны и могли сделать.

Алексей шел почти последним — приезжий Всматривался в спину. Вспоминал, кто есть кто и что с каждым из них связано. Пытался угадать, как же изменились эти люди, что у них на душе взяло верх. Каким стал идущий за гробом молчаливый лесник Филипп? Или Андрусь — Алексей его тоже сразу узнал — вечно тараторившего, дерганого мужичонку. Или скорняк Алфим. Кем стали остальные? Кто сейчас для него друг, а кто может предать? Кто r конце концов человек Астахова, который даст хоть какую-то зацепку? Ключ Алексей повесил на шею еще утром, как проснулся. На коротком шнурке, темная дужка его чуть выглядывала из расстегнутого ворота рубахи.

Алексей взглянул на девушку, шедшую чуть впереди. Взглянул и отвел глаза. Это была единственная девушка на похоронах. Когда выносили гроб со двора, она, уже выйдя за калитку, вдруг обернулась и посмотрела на него

Кто она? Алексей не смог ее узнать…

Погост деревенский с редкими и малоухоженными холмиками располагался на небольшом пригорке, за околицей.

Яму мужики выкопали загодя. С ночи в ней собралась вода. Гроб поставили на краю могилы. Помолчали, прощаясь. Кто-то из баб всхлипнул. Паисий прочитал молитву гнусавым голосом. Изредка маленькие комочки земли с бульканьем падали в воду на дно ямы.

На веревках опустили скрипящий гроб в сырую могилу. Комья глины застучали по доскам, закрывая их. Скоро вырос небольшой холмик. В него воткнули крест…

Когда возвращались, к Алексею тихо подошел Паисий.

— Вы, я вижу, человек интеллигентный, не скромничайте. Прошу заходить ко мне без стеснения. Заскучаете без общества, без книг. У нашего священника были презанятные книжицы. М-да. Храм закрыт, настоятеля нет, но у меня имеется некоторая библиотека… Буду рад…

— Спасибо, зайду как-нибудь, — Алексею было не до разговоров.

Вежливо отказавшись от приглашения помянуть Акима, Паисий свернул по еще не просохшей дороге в сторону. Его дом был за небольшой рощицей, недалеко от церкви. Ушла и девушка.

Пропустив вперед остальных, Алексей поравнялся с теткой и, кивнув в спину уходившей по дороге в сторону леса девушки, тихо спросил:

— Тетя! А кто это?

— А-а-а… Василина. Лесника Филиппа дочь.

— Жених у ней есть?

— Ишь, любопытный… — заулыбалась Килина. — Не сговаривали.

— Да ладно вам, тетя, не жениться же я собрался. Так спросил.

— Знаю я, как парни про молодых девок просто так спрашивают.

За столом в хате у тетки Килины собрались мужики. На столе стояла нехитрая закуска. Алексей сидел напротив Филиппа. Жаль, что не было Василины! Поглядеть бы еще раз в ее глаза… Но сейчас рядом с Филиппом сидел его старший сын Нестор. Вот его-то Алексей помнил хорошо. Высокий, как и отец, с вечно спутанными, цвета ржаной соломы волосами, с фигурой кулачного бойца, Нестор с детства был слаб умом. Говорят, он стал юродивым, когда увидел, как его мать утонула в трясине. За те годы, что прошли, Нестор ничуть не переменился.

За столом шла тихая беседа. Но, словно сговорившись, никто не поминал, как умер Аким. Когда же пару раз кто-то обмолвился словечком о «болотных духах», все смолкли и повисла напряженная тишина. Потом разговор сворачивал на безопасную колею. Мужики говорили о ценах, о приближающейся зиме, о необыкновенно теплой осени — в общем, о делах насущных.

— А чтой-то сегодня песен не поют? — вдруг спросил Нестор.

— Праздник не тот, чтоб песни распевать, — грустно с другого конца подал голос Алфим — Иль забыл, Аким ведь…

— Аким песни любит, — словно, что-то вспоминая, проговорил Нестор, — Как гости к нему шли, я им свою любимую спел…

В хате притихли.

— Очень им песенка понравилася… Если к кому еще гости придут, я и там… У меня еще одна песенка есть… — и радостно засмеялся.

Нестор замолчал и, не обращая ни на кого внимания, потянулся за огромным соленым огурцом.

— Да вы, люди добрые, не слушайте его. — Филипп попытался как-то сгладить тяжелое впечатление. — Сами знаете, несет невесть что.

Он встал и вытянул за руку из-за стола Нестора.

— Так что прощевайте. Нам еще по хозяйству управиться надо.

Не договорив, он пошел из хаты, ведя за руку сына, который был и в плечах пошире, и на голову выше отца.

Алексей видел в окно, как отец с сыном пошли со двора. Отец что-то сердито выговаривал, а сын жевал огурец и вертел по сторонам головой. Филипп не выдержал и дал подзатыльник. Недоеденный огурец упал в дорожную грязь. Нестор, размазывая по лицу слезы, поплелся следом за Филиппом.

Потянулись из-за стола и другие.

Алексей еще покурил на крыльце с мужиками и отправился на свой сеновал в сарай…

Филипп! Филипп и Нестор — вот та зацепочка. Эта мысль пришла в голову неожиданно.

14 октября 1939 года БОЛОТА

Небольшой островок, окруженный гнилой и чавкающей топью, не самое лучшее место на земле. Барковский это прекрасно понимал, но относился к пребыванию здесь спокойно, как к неизбежному злу. Как только Ланге предложил создать группу, он решил, что должен найти свой стиль работы.

За несколько дней он сколотил крепкую команду. Ребятам было глубоко наплевать на происходившее вокруг, кроме обещанных им хороших денег. Они умели профессионально убивать любым оружием и без оного. И не умели много думать.

Никто из группы, за исключением самого полковника, его сына и Чеслава Леха, их телохранителя, не был связан с этими местами. Потому никто не рвался навестить родственников, знакомых или девиц. А если и рвался, что с того? Кроме Чеслава и Кравца, тропинок на болоте никто не знал. Карта всегда хранилась у Барковского. Перебежчиков в их группе даже теоретически быть не могло. Продукты, боеприпасы доставлялись через сложную систему тропок, терявшихся в необъятной и непроходимой топи. Так же отправлялась к Ланге и собранная информация. Рацией Барковский не пользовался, боясь обнаружения базы группы. Когда люди уходили на задание, их встречали и провожали Чеслав или Кравец.

За короткое время полковник сумел прекрасно наладить лагерное хозяйство. Здесь даже была своя баня. На дальнем конце островка маленькая землянка со специальной системой труб для рассеивания дыма. Она была до того мала, что предбанник находился снаружи, под замаскированным навесом.

Барковский ходил в баню, как правило, со своим сыном, Владиславом, семнадцатилетним бывшим воспитанником военного училища, рослым, в отца, красивым и по-юношески романтичным. Обычно с ними ходил и Чеслав Лех. Но сегодня Чеслава в лагере не было. Он должен был встретить человека Ланге.

Банщик уже согрел воду, протопил маленькую парилочку. Барковские разделись. Прохладный ветер скользнул по их обнаженным сильным телам. Зябко. И они быстро забежали в низкую дверь теплой подземной баньки. Банщик остался снаружи — охранять. Барковские мылись долго.

Сторожу надоело стоять столбом совершенно одному. Он стал рассматривать вещи командира и его сына. Под тонкой сорочкой Барковского-старшего, что лежала поверх всех вещей, ясно вырисовывалось что-то выпуклое, необычное. Вниз с лавки свисала золотая цепочка. Банщик прислушался. Из-за двери слышался глухой шум — отец и сын вроде не собирались выходить. Он аккуратно приподнял сорочку и осторожно вытащил диковинную штуку. Яйцо не яйцо, цветок не цветок, только все из золота. И портрет странный. Банщик, тихо ступая, вышел из-под тени навеса и стал рассматривать штуковину. Дорогая. На сколько потянет? Парню хотелось потрогать хрупкие на вид золотые веточки, но было боязно. Наконец решился. Выставил вперед палец и осторожно дотронулся…