Николай Шапкин - Они воевали в разведке

• Название: Они воевали в разведке
• Автор: Николай Шапкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992

Автор книги — полковник в отставке Николай Иванович Шапкин прошел нелегкий путь Великой Отечественной войны. Командовал ротой, батальоном, полком, был ранен. Книга документальна. В ней рассказывается о ратном труде, о боевых буднях разведывательных групп, взводов, рядовых разведчиков, воевавших на Карельском фронте.

---

Старший лейтенант построил группу, тщательно осмотрел каждого с головы до ног и, удовлетворенный, махнул рукой: пошли! Разведчики направились к передовой.

Но не успели они отойти от своего блиндажа и ста метров, как Чикового нагнал старшина Дьячков и радостно объявил:

— Бокарев нашелся! Из второго батальона позвонили, там он…

— Черт с ним, с Бокаревым, — отмахнулся старший лейтенант. — Вернусь, я покажу ему, как разгуливать по передовой.

— Так он же трех фашистов споймал, товарищ старший лейтенант!

— Каких еще фашистов? — не понял Чиковой.

— Самых настоящих! Целых трех, — повторил старшина. И добавил: — Ей-богу, не вру, сам батальонный сообщил. Бокарев их туда доставил.

— Чиковой внимательно посмотрел на старшину.

— Ей-богу? — переспросил язвительно.

— Ей-богу, товарищ старший лейтенант! — повторил Дьячков и хотел было для большей убедительности перекреститься, но вовремя опомнился. — Батальонный же врать не станет…

— Да где ж он их споймал? — спросил Чиковой. — Может, они тоже свои «шмайсеры» в нашу мастерскую носили?! — Затем задумался. — Хотя, ты прав, батальонный врать не будет.

Старший лейтенант велел группе вернуться в землянку и, не снимая экипировки, ждать его. А сам направился на передовую 2-го батальона. «Чем черт не шутит, — подумалось ему, — может, немцы сами пришли, перебежчики?»

КП второго батальона он нашел быстро, хотя ни разу там не бывал. Интуиция разведчика подсказала ему, когда он остановился перед блиндажом на пригорке, что это и есть батальонный КП — хороший обзор, несколько ходов сообщений.

— Заходи, заходи, ротный! — встретил его командир батальона капитан Васильев— Ты, говорят, не одну ночь за языком охотишься, а вот твой молодец сразу троих привел. Да и как он их ловко сцапал, я живот надорвал, слушая его!

Чиковой ничего не ответил, стряхнул снег, откинул капюшон маскхалата, прошел в центр землянки, где за дощатым столом сидели четверо — его Бокарев и три немецких солдата, один из которых держался обеими руками за голову. Бокарев поднялся перед ротным с виноватым видом.

Чиковой молча присел на скамейку. Достал папиросу, закурил.

— Ну, рассказывай, — только и сказал он Бокареву.

Тот потоптался на месте, снова виновато взглянул на старшего лейтенанта, затем положил на скамейку свою ушанку и, запинаясь, начал рассказывать.

— Пришел я, значит, в оружейку, как вы и велели. Она оказалась открытой. Там, оказывается, один слесарь вместо часового ночует. Отдал я ему свой станкач, а вместо него на время выпросил ручной пулемет, пока мой в починке. Добрый человек — слесарь, дал. Ну, я обратно потопал. Шел, шел, а нашей землянки все нет и нет. Потом болото началось, за болотом пригорок. Мне показалось, что я слишком вправо взял, свернул левее и пошел вперед. Вокруг метет, темно — хоть глаз коли! Вскоре понял, что заблудился. Решил дальше не идти, переждать пургу или, может, кто ракету пустит, чтобы сориентироваться… Присел на камень, задремал. Нет, спать не спал, а так, с закрытыми глазами сидел. Вдруг слышу — недалеко от меня переговариваются. Я хотел было окликнуть, но мне словно кто-то подсказал: не спеши. Спрятался за камень, чтобы не видно было. Думаю, пропущу их — сам потихоньку следом за ними. Стыдно все же признаться, что заблудился. Конечно, никак не ожидал, что это фрицы на меня вышли. Откуда им взяться! А тут — хоть метет — вижу: мать честная, действительно немцы! Прямо на меня друг за дружкой идут. Все, думаю, пропал. Хоть пулемет в руках, а патронов-то — ни одного нет! Струхнул я, если откровенно, не на шутку, еще ниже за камень спрятался. Вот немцы поравнялись со мной, двое уже мимо прошли, а третий приостановился и прямо на меня смотрит — не сообразил сразу что к чему. Тут я со страху не выдержал, вскочил и двинул его пулеметом по башке. Выскочил из-за камня и тем двоим, что уже прошли, кричу: «Хенде хох, сволочи!» Они остановились, обернулись — и тоже понять никак не могут, что перед ними русский. Я — на них, трясу пулеметом, и все, что знаю по-немецки, как можно громче выкладываю…

Тут Чиковой не удержался и рассмеялся. Он-то знал, как выражается «по-немецки» Бокарев: «хенде хох», а остальное — матом.

— Ну-ну, дальше, — сквозь смех сказал он.

— А что дальше? Дальше они автоматы побросали и, как говорится, хенде хох. Оружие их я взял и приказал этим двоим тащить третьего, которого по башке треснул. Вот и привел…

— Как же ты назад дорогу отыскал? — спросил старший лейтенант.

Судя по всему, он плутал по нейтральной полосе, ближе к немецким позициям, — вступил в разговор капитан Васильев. — Мог бы и сам к фашистам угодить.

— Тут я почти наугад шел, — ответил Бокарев. — Единственно точно знал — что к своим иду, потому что, когда из оружейки выходил, пурга в лицо мне хлестала, а когда немцев повел, спиной повернулся. Думаю, все равно на кого-нибудь выйду. Вот и вышел на второй батальон.

Капитан Васильев еще раз посмеялся от души над удачливым Бокаревым, потом взял у него пулемет, подошел к немцам ближе, жестами показал им, что стрелять он станет только тогда, когда сверху будет лежать диск, а диска нет. Капитан два раза дернул затвором пулемета, щелкнул курком, затем развел руками: мол, видите, не стреляет.

— Вот так-то, герр-камрады, объегорил вас ефрейтор! — заключил капитан.

Немцы все поняли, и тот, что все время держался за голову, вдруг вскочил и с размаху ударил в лицо другого немца.

Капитан резко шагнул к ним.

— Но-но, камрады! После драки у нас кулаками не машут… — И, уже обращаясь к Бокареву, добавил: — А вообще-то он правильно поддал ему, в следующий раз будет умнее. Так ведь, Бокарев?

— Так точно, товарищ капитан! — впервые за все время улыбнулся Бокарев.

— Ну, тогда забирайте своих драчунов и ведите в штаб полка, там их, видно, заждались.

Пленных немцев Чиковой вместе с Бокаревым вскоре доставили в штаб 58-го стрелкового полка. Они подтвердили данные дивизионной разведки о концентрации войск противника в полосе обороны 58-го стрелкового полка и о готовящемся здесь наступлении.

Вернувшись в роту, старший лейтенант пересказал разведчикам всю историю и сразу же засел писать рапорт на имя командира полка о достойном награды подвиге ефрейтора Павла Бокарева.

Разведчики еще долго вспоминали, как Бокарев брал языков.

На масельгском направлении

В этот тихий декабрьский вечер передовая, уставшая от дневной перестрелки, отдыхала. И лишь осветительные ракеты, взлетавшие одна за другой — то с нашей стороны, то с позиций немцев, держали утомленных бойцов в напряжении: казалось, в любой момент тишина может взорваться гулом артиллерийских орудий и треском автоматных очередей…

В землянку разведчиков 290-го стрелкового полка, где старшина Таранов рассказывал отдыхавшим бойцам анекдоты, заглянул политрук Либезов. Бойцы начали подниматься со своих мест. Политрук махнул рукой, чтобы не вставали, взял чурбак, поднес его поближе к буржуйке, дышащей теплом, и тоже сел.

— Так что… что там дальше? — нетерпеливо вскрикнул красноармеец Трофимов, обращаясь к старшине, чтобы тот продолжил свой анекдот.

— А дальше, Ваня, ничего хорошего, — отозвался улыбаясь Таранов и посмотрел на Либезова. — Дальше, я думаю, нам товарищ политрук что-нибудь расскажет. Вот честное слово, по глазам вижу: что-то важное. Угадал, товарищ политрук?

— Угадали, старшина, — подтвердил Либезов, — завтра наш полк перебрасывают под Масельгскую.

— Вот так штука! — воскликнул старшина. — Где же этот населенный пункт — далеко, близко?

Он больше всего боялся всяких переходов, смен места дислокации — это доставляло ему массу хлопот. Ребятам что — взял винтовку, пулемет и шагай себе, а ему на новое место перебраться — значит, опять хозяйством да знакомствами среди тыловиков и снабженцев обзаводиться. Не шутка — целый взвод обуть, одеть да накормить!

Масельгская — железнодорожная станция, южное направление фронта, — уточнил политрук.

— А-а-а, вспомнил! — опять заговорил старшина. — У меня земляк в тех местах воюет. Рассказывал, там такая заваруха! Прямо по железной дороге траншеи прорыты. Верно ли, товарищ политрук?

— Верно, старшина! — ответил Либезов и встал. — Так что готовьтесь в путь. А комвзвода вам точнее скажет: когда, куда и зачем. — Политрук отнес в угол землянки чурбак, на котором сидел, и направился к выходу.

Политрука Николая Либезова во взводе уважали, ему верили: он никогда не ругался, не хитрил, никого не обманывал, всегда говорил правду, какой бы горькой она ни была. За глаза бойцы называли; его Интеллигентом. До войны Либезов работал в редакции газеты «Ленинградская правда», заведовал одним из отделов. И с приходом его заметно улучшилось политическое воспитание разведчиков. Он умел убеждать партийным словом, был храбр и в бою всегда находился впереди.