Джезебел Морган - За третьей гранью

• Название: За третьей гранью
• Автор: Джезебел Морган
• Жанр: Фэнтези

Очередно фентези из серии наши "там". Только вот не стоит забывать, что "там" - понятие растяжимое

Что такое не везёт? Это когда, наплевав на предупреждение интуиции, ввязываешься в аферу своей сестры... а всего-то и надо было, что сдать за неё экзамен... Кто ж знал, что всё так обернётся?!Теперь приходится искатиь путь домой из таких мест, куда и Макар телят не гонял...

---

Толстяк и Брунгальд терпеливо ожидали моего решения, причём вампир смотрел на меня с каким-то болезненным интересом. Мысленно ухмыльнувшись, я смерила оценивающим взглядом обоих претендентов на роль моего хозяина (лучше бы они моего мнения во время покупки спросили – плюнула бы на голову обоим!) и демонстративно шагнула к вампиру. Толстяк явственно заскрипел зубами, и без того его не особо симпатичное лицо перекосило в безобразной гримасе. Грязно выругавшись на ещё большей тарабарщине (по общему направлению его мыслей я поняла, что нелестные эпитеты предназначаются мне и моим родственничкам, ну и совсем немного скромно улыбающемуся во все тридцать два зуба вампиру), торговец резко развернулся (что было довольно проблематично с его внушительной комплекцией, но он довольно сносно справился с этой сложной задачей) и грузно переваливаясь с ноги на ногу направился к дверям. Брунгальд смотрел ему вслед странно спокойно и безучастно.

«Значит, выбрала злого вампира?» – кажется, с лёгким удивлением констатировал он.

«Выпустить его не забудь, кровосос, – я ткнула кулаком в бок хозяина, – кто вообще этот хмырь?»

«Что? – «проснулся» Брунгальд, оглядываясь на меня. – А… так. Действительно, хмырь. Очень неприятный человек… Влиятельная сволочь, богатейший работорговец, его в городе все уважают, хотя не за что. Купил он всех, теперь не все старательно обращают внимание на то как он своих рабов мучает… Да и не только рабов».

«Я что-то не въезжаю… Это его рабы, как хочет так и обращается с ними. Разве у вас положено их холить и лелеять?» Хозяин удивлённо приподнял брови.

«Хозяин должен обеспечить своему рабу дом, еду и одежду, – процитировал Брунгальд, – Рабы имеют право жаловаться на жестокость хозяина… Но на этого и жаловаться бесполезно».

Я удивлённо клацнула зубами. Такая забота о рабах меня удивляла и умиляла одновременно – я очень быстро нашла рациональное объяснение этой хозяйской «доброте»: сытый, одетый и довольный раб работает куда лучше озлобленного и голодного. Но Брунгальд был к нам не только расчётливо добр и лоялен, но и, скорее, слишком лоялен – вампир постоянно спускал мне мои полуиздевательские шуточки и бытовое хамство. Особо напрягаться на фронте домашних работ тоже не заставлял – в общем, был мечтою всех рабов, если они, конечно, согласны ходить весь день голодными. Я же втайне надеялась похудеть на те два килограмма, которые никак не давали мне дома покоя. Я вздохнула и прижалась щекой к плечу вампира.

«Проще говоря, тебя уязвляет, что ты не единственный… народный любимец. А мы стали камнем преткновения».

Брунгальд недовольно скривился и отпихнул меня. Я скептически фыркнула и уверенно направилась к дверям, следом бесшумно ступала Анрис.

«Хэй, вы куда собрались?» – очумело поинтересовался хозяин, неотрывно глядя нам вслед.

«Как куда? – неискренне удивилась я, резко развернувшись на пятках – Ты же нас послал на рынок? А мы не гордые, мы пойдём…»

Вампир скептически улыбнулся, но останавливать нас не стал. И даже контур снял, так что из сада мы вышли без помех.

Весело шагая по узкой улочке, срезающей довольно внушительный кусок набережной и сразу выводящий к рынку, мы оживлённо мысленно болтали, обменивались идиотскими шутками и довольно хихикали над ними. Не знаю, каково было Анрис, но лично я ощущала себя самой натуральной блондинкой. И самое удивительное – мне это нравилось! Никаких проблем нет, скоро Брунгальд вернёт меня в моё время (как только я донесу эту гениальную мысль до сознания вампира), а пока я наслаждаюсь отдыхом в экологически чистой обстановке и усиленно худею, сидя на вынужденной диете.

Совсем рядом с торговой площадью узенькую улочку, по которой мы шли, пересекала другая – центральная, параллельная набережной, и тоже выводящая к площади, предварительно сделав внушительный крюк перед зиккуратом. Анрис притормозила на перекрёстке, я же, не представляющая такое древнее прошлое с оживлённым уличным движением, спокойно продолжала идти дальше, не глядя по сторонам. За что и поплатилась, едва не попав под колёса крупной колесницы. Хорошо хоть, что тащили её флегматичные мулы, а не кони, иначе меня от их копыт не спасло бы даже фамильное везение. Возница с чувством обругал меня на своём бормочущем языке, а разглядев рабский браслет чуть не вытянул плетью по спине. Отскочив назад, под прикрытие стен, я с чувством выругалась, помянув всех родственников этого невежественного аборигена и их нетрадиционные сексуальные пристрастия.

Анрис устало покачала головой и, взяв меня за руку как маленького глупого ребёнка, впервые оказавшегося на улице, осторожно повела сквозь толпу, удивительным образом умудряясь пропускать мимо постоянно движущийся поток людей. У меня так не получалось, меня постоянно кто-то толкал, задевал и отдавливал ноги. Когда мне это надоело (где-то на третьем шаге), я сама начала пинаться и толкаться. Люди громогласно возмущались наглостью ничтожной рабыни, но ударить меня никто не дотягивался. В один момент мне показалось, что кто-то пристально смотрит на меня. Я быстро оглянулась, но кроме пёстрой толпы никого не увидела, хотя на миг мне показалось, что я заметила человека, очень похожего на незваного гостя нашего хозяина. Я зябко поёжилась – тёмные глаза показались мне необыкновенно злыми и жестокими.

Недовольная жрица выдернула меня, замершую на месте, чуть ли не из-под колёс очередной повозки. Скорчив ей забавненькую рожицу и вызвав у девушки приступ смеха, я спокойно позабыла про возникший неприятный осадок на душе. Правильно наши предки говорили, что когда кажется, креститься нужно. Чтобы окончательно успокоить совесть, я попыталась незаметно перекреститься и заработала очередной удивлённый взгляд от Анрис.

На торговой площади оказалось ещё многолюднее, чем на главной улице. На дальнем конце площади от тёмного зиккурата продавали рабов, на дощатых помостах стояли худые люди с низко опущенными головами, слабо реагирующими на происходящее вокруг. Когда мы проходили мимо одного из таких помостов, один из мужчин поднял лицо и безучастно взглянул на нас. Наверное, его привлекла моя яркая шевелюра. Случайно поймав его взгляд, я сразу же поспешила отвести глаза. Ой, мамочки-и-и… Такой пустоты и полного понимания своего незавидного положения я не встречала ни у кого из живых. И даже у мёртвых – у зомби глаза пустые и тупые, безучастные и равнодушные, и абсолютно невыразительные. Я едва заметно вздрогнула, и потупив взгляд прибавила шаг.

Пока Анрис медленно ходила возле узких продуктовых прилавков, у меня из головы не выходил этот несчастный раб. Наверное, этот человек был когда-то не просто свободным гражданином, а богатым и влиятельным человеком. Может, он сам был таким же рабовладельцем и никогда не предполагал, что эта участь коснётся и его. Интересно, а если бы нам пришлось стоять на помосте не половину дня и гораздо дольше, сломались бы мы? Сломалась ли я? Наверное, нет. Я сильная, хотя… кто знает. Он, может быть, тоже думал, что сможет сохранить свою гордость.

Я некоторое время стояла в глубокой прострации, иногда медленно переходя за Анрис от одного прилавка к другому, пока не почувствовала почти неощутимый толчок в бедро. Резко развернувшись, я увидела быстро удирающего воришку, сжимающего в руках наш кошель. Чертыхнувшись, я бросилась за ним. Конечно, догнать маленького карманника в толпе почти невозможно, и я вполне отдавала себе в этом отчёт, но остановиться даже и не подумала.

Кричать что-то я не стала – бесполезно. Во-первых, не поймут, а во-вторых даже если бы и поняли, то помогать презренной рабыни никто бы не стал. Народ бы только с удовольствием понаблюдал за нашей гонкой. Поэтому бежала я молча, стараясь не расталкивать людей, а проскальзывать между ними – когда очень припёрло, у меня и этот трюк получился. Перед глазами маячила худая спина подростка, не петляющего, как перепуганный заяц, и не оглядывающегося, словно он не опасался погони.

Он остановился, только когда вылетел на половину работорговцев. Судорожно оглядевшись, он снова бросился бежать куда-то, словно на пожар опаздывал. Нас разделяла всего пара шагов, но я никак не могла нагнать или схватить его, и это бесило меня ещё сильнее. Пару раз я натыкалась на людей, бурчала что-то извиняющееся, низко кланялась и бежала дальше. Один раз я почти потеряла воришку из поля зрения, заметив его совершенно случайно: быстро проходила мимо помостов с рабами, с прищуром оглядываясь кругом, и снова взглянула на того раба, которого заметила в первый раз. Мальчишка обнаружился там же – он о чём-то ожесточённо спорил с худым, как щепка, продавцом, с длинноносым лицом прохвоста и жулика. Покрытый пылью мужчина смотрел на паренька с надеждой и скрытой гордостью, слабо и устало улыбаясь, словно то, чего он боялся больше жизни, уже его миновало.