Майкл Шейбон - Окончательное решение.

• Название: Окончательное решение.
• Автор: Майкл Шейбон
• Жанр: Детектив
• Год: 2005

---

— Уж точно не место для ребенка, — продолжал Шейн. — Такой лагерь. Да, думаю… — Он отложил ложку и перевел взгляд вверх так быстро, что мистер Паркинс удивился, — там, в углу комнаты, на верхушке тяжелого железного шеста, на исцарапанной деревянной перекладине, под которую были подложены страницы вчерашнего «Экспресса», на Шейна с критическим видом поглядывал Бруно, — и не для попугая.

Вот оно, подумал мистер Паркинс.

— Значит, вы считаете, что жалкая каменная сараюга в скучнейшем углу Суссекса — подходящее место для африканской птицы, — проговорил Реджи Пэникер.

Мистер Шейн прищурился.

— Пожалуйста, простите моего сына за грубость, — со вздохом сказал мистер Пэникер, отложив ложку, хотя его тарелка была еще наполовину полной. Если и было то несчастное время, когда он укорял или бранил своего единственного сына за безобразное поведение, то оно миновало еще до появления мистера Паркинса в доме викария. — Мы все полюбили маленького Лайнуса и его птицу. Знаете, Бруно — удивительный попугай. Как видите, он умеет читать стихи. Петь песни. Он великолепно подражает, и уже несколько раз заставил вздрогнуть жену, изобразив мою, возможно, чересчур яростную манеру чихать.

— В самом деле? — сказал мистер Шейн. — Ну, мистер Пэникер, думаю, вы не станете возражать, если я скажу, что среди ваших роз и в компании паренька с попугаем я, кажется, обосновался в очень интересном месте.

Шейн наблюдал за птицей, склонив набок голову, имитируя, несомненно бессознательно, тот угол зрения, под которым Бруно предпочитал взирать на мир.

— Поет, да?

— Именно. В основном на немецком, но время от времени можно услышать отрывки из Гилберта и Салливана. Много отрывков из «Иоланты», насколько я могу судить. Первое время очень впечатляет.

— Но это все механическое запоминание, попугайство, так сказать? — Мистер Шейн улыбнулся, словно давая понять — неискренне, подумалось мистеру Паркинсу, — что его каламбур не самый удачный. — Или он способен по-настоящему мыслить, как вам кажется? Однажды, когда я был маленьким, я видел свинью, которая на публике извлекала квадратный корень из трехзначных цифр.

С этими словами его взгляд впервые скользнул по Паркинсу. И это, подтвердив сомнения последнего по поводу нового постояльца, вызвало у него чувство тревоги. Как знали все в округе, Паркинс не имел никакого отношения к цифрам или номерам, кроме тех, что обозначали даты, связанные с церковью, поперечный неф и колокольня которой относились к саксонскому периоду и неоправданно игнорировались учеными. Подозрение, что мистера Шейна послали Определенные Лица наблюдать в первую очередь за Бруно, окончательно подтвердилось.

— Цифры, — сказал мистер Пэникер. — Как ни странно, Бруно их, кажется, очень любит, не так ли, мистер Паркинс? Постоянно бормочет длинные ряды, прямо-таки списки чисел. Естественно, на немецком. Хотя не могу сказать, чтобы он их как-нибудь использовал. Не замечал.

— Не замечал? Он не дает мне спать, — вставил Реджи. — Вот вам и использование. Меня это здорово впечатляет.

В этот момент в столовую вновь, величаво ступая, вошла миссис Пэникер, неся бледно-зеленое блюдо с рыбой. По причинам, которые никогда не были высказаны вслух мистеру Паркинсу, но которые, как он подозревал, были тесно связаны с ее никак иначе не проявляющимися чувствами к мужу и сыну, она не имела привычки обедать за общим столом. Она убрала тарелки, и мистер Паркинс пробормотал слова благодарности. Была какая-то отчаянная смелость в кулинарных успехах хозяйки, подобная вибрирующим звукам волынки, доносящимся из крепости, осажденной со всех сторон дервишами и неверными утром того дня, в который ей суждено наконец пасть.

— Великолепный суп! — рявкнул мистер Шейн. — Наша благодарность повару!

Миссис Пэникер густо покраснела, и на ее лице на мгновение появилась улыбка, какой Паркинс никогда раньше не видел, губы выпятились и чуть-чуть растянулись.

Мистер Пэникер тоже заметил эту улыбку и нахмурился.

— В самом деле, — сказал он.

— Фу! — сморщился младший Пэникер, отмахиваясь от пара, поднимавшегося от блюда с камбалой, которая сохранила в виде украшения, хоть и не съедобные голову и хвост. — Рыбке каюк, мамаша. От нее несет, как со дна брайтонского пирса.

Не меняя позы — и все еще слегка улыбаясь своей девичьей улыбкой, — миссис Пэникер протянула вперед руку и влепила Реджи пощечину. Сын вскочил с места, схватившись за горящую щеку, и несколько секунд злобно смотрел на мать. Потом рванулся к ее горлу, словно хотел задушить. Но прежде чем его пальцы успели дотянуться до цели, новый жилец уже вскочил на ноги и стоял между матерью и сыном. И прежде чем Паркинс осознал, что происходит, Реджи Пэникер уже лежал на спине прямо на овальном ковре. И из носа у него текла ярко-красная кровь.

Реджи сел. Кровь закапала на воротник, он размазал ее и зажал пальцем левую ноздрю. Мистер Шейн протянул ему руку, но Реджи, как и следовало ожидать, ее оттолкнул. Поднявшись на ноги, он громко засопел. Посмотрел на Шейна, потом кивнул в сторону миссис Пэникер.

— Мама, — проговорил он, повернулся и вышел.

— Мама, — сказал Бруно приглушенным голосом. Лайнус Штейнман посмотрел на попугая с глубокой нежностью, и это было единственное узнаваемое чувство, которое Паркинсу довелось наблюдать у мальчика. И вдруг чистым, нежным, похожим на звук флейты голосом, которого Паркинс никогда раньше не слышал, птица начала петь:

Wien, Wien, Wien
Sterbende Märchenstadt[8].

Прелестное контральто, лившееся с перерывами из клюва серой птицы в углу, звучало волнующе по-человечески. Все прислушались, и тогда Лайнус Штейнман поднялся со стула и подошел к жердочке. Замолчав, попугай шагнул на протянутую к нему руку. Мальчик обернулся, в его глазах стояли слезы, и читался простой вопрос.

— Да, дорогой, — со вздохом сказала миссис Пэникер. — Мы тебя извиняем.

III

Они увидели, что он сидит перед входной дверью на маленькой скамеечке для ног, в шляпе и плаще, несмотря на жару, обхватив загорелыми руками набалдашник терновой палки. Хоть сейчас в путь. Как будто — но это было совершенно невозможно — он их ждал. Должно быть, они застигли его на пороге — ботинки зашнурованы, и он собирается с силами перед утренней прогулкой по окрестным холмам.

— Вы кто такой? — обратился он к инспектору Беллоузу. У старика был поразительно ясный взгляд. Огромный нос задрожал, словно принюхиваясь. — Говорите.

— Беллоуз, — представился инспектор. — Детектив Майкл Беллоуз. Прошу прощения за беспокойство, сэр. Но я здесь новичок, пытаюсь, так сказать, разобраться, что к чему, и не переоцениваю свои возможности.

При последнем откровении сопровождавший инспектора констебль Куин кашлянул и вежливо перевел взгляд в пространство.

— Беллоуз… Я знал вашего отца, — предположил старик. Голова его подрагивала на немощной шее. На щеках были заметны пятнышки крови и пластырь, приклеенный после торопливого стариковского бритья. — Так ведь? В Уэст-Энде. Рыжий парень с усами. Специализировался, как мне помнится, на мошенниках. Я бы сказал, не без способностей.

— Сэнди Беллоуз, — сказал инспектор, — Это мой дедушка. А как часто мне доводилось слышать его лестное мнение о вас, сэр.

Не так уж часто, про себя подумал инспектор, гораздо чаще он ругал тебя последними словами.

Старик кивнул с серьезным видом. Острый взгляд инспектора заметил мимолетную грусть, минутное воспоминание, отпечатавшееся на лице старика.

— Я знавал очень многих полицейских, — сказал он. — Очень многих. — Его упрямое лицо просветлело. — Но всегда рад познакомиться с еще одним. И констебль… Куин, полагаю?

Теперь он навел свой хищный взгляд на констебля, смуглого, задумчивого парня с носом картошкой, который был сильно привязан — но старался не подавать виду — к предыдущему инспектору, теперь, к несчастью, покойному, явно предпочитавшему старые и основательные методы в работе. Куин коснулся пальцем фуражки. Не слишком разговорчивый малый, констебль Куин.

— Так кто у нас умер и как? — спросил старик, и вновь у инспектора возникло странное чувство, что их прихода, каким-то невероятным образом, ожидали.

— Человек по фамилии Шейн, сэр. Удар тупым предметом по затылку.

На старика эти слова впечатления не произвели. Даже, скорее, разочаровали.

— А-а, — протянул он, — Шейна ударили по затылку. Тупым предметом. Понятно.

Все-таки мозги у него плохо варят, пронеслось в голове инспектора. Теперь не тот, что раньше, не долго думая, решил Куин. Жаль.

— Я вовсе не в маразме, инспектор, уверяю вас, — сказал старик. Прочел его мысли. Нет, это невозможно. Понял по выражению лица, по наклону плеч. — Просто сейчас очень важный момент, кризис, если хотите, там, у меня в ульях. Я никак не могу их забросить ради ничем не примечательного преступления.