Майкл Чабон - Окончательное решение.

• Название: Окончательное решение.
• Автор: Майкл Чабон
• Жанр: Детектив
• Год: 2005

---

Ах, подумала она, какой замечательный старик! Над его осанкой, речью, твидовым костюмом и драным плащом витали, как дым крепкого турецкого табака, вся мощь и добродетель империи.

— Но, сэр, — с укоризной вставил Ноукс (или все-таки Вуллетт?).

— Полиция, говорю я, — продолжил старик спокойно и просто, — кажется, вполне уверена, что именно вы застигли мистера Шейна, когда он удирал с Бруно, и убили его. Я же полагаю, что это сделал другой человек… — Теперь его жадный взгляд упал на черные башмаки арестанта, до блеска начищенные матерью в то утро, когда день еще не предвещал ничего особенного. — …Ноги которого намного меньше ваших.

Лицо Реджи куда-то съехало — недовольное лицо, гладкое, как коленная чашечка. Неподвижное, за исключением тех случаев, когда вверх поднималась бровь, а вниз опускался уголок рта. Однажды ночью много лет назад некая страшная рука налепила это лицо поверх пухленькой выразительной рожицы маленького Реджи, туго стянув сзади завязки, но теперь на мгновение оно сползло, и он усмехнулся, как мальчишка. Вытащив свои огромные ноги из-под стола, Реджи вытянул их перед собой и с восхищением, словно в первый раз, стал изучать их потрясающий размер.

— Я так и говорил этим двоим! — воскликнул он. — Ладно, так уж и быть, на следующий день я бы продал птицу, отдал бы долг Жирному, и дело с концом. Но придумал-то все это не я. Вам надо было арестовать Паркинса. Это у него в бумажнике я нашел визитную карточку Блэка.

— Паркинса? — Старик посмотрел на полицейских, которые пожали плечами, потом на нее.

— Мой самый давний жилец, — пояснила она. — В прошлом марте было два года, как он у нас поселился. Реджи, ты же знаешь, он бы никогда этого не сделал.

Она осеклась. Да, она никогда полностью не доверяла мистеру Саймону Паркинсу, это правда, хотя никак нельзя было сказать, что в нем было что-то исключительное или подозрительное. Вставал он всегда поздно, в одно и то же время, отправлялся изучать свои ведомости или оттиски или что там еще, над чем он корпел допоздна в библиотеке Гэбриэл-парка, потом возвращался в свою комнату, к лампе и ужину, подогретому и накрытому блюдом.

— Так ты имеешь обыкновение изучать содержимое бумажника мистера Паркинса, Редж? — спросил Ноукс или Вуллетт, вежливо, но довольно настойчиво, как будто почувствовав, что шанс обвинить Реджи в убийстве ускользает, зато появляется надежда, пока не поздно, упечь его за другое.

Старик повернул голову к полицейским с заметным треском.

— Прошу джентльменов также учесть, что дни мои сочтены, — сказал он. — Пожалуйста, не задавайте лишних вопросов. Паркинс интересуется птицей?

Вопрос был адресован ей.

— Птицей все интересовались, — сказала она, удивляясь, почему это она говорит о попугае в прошедшем времени. — Все, кроме бедного мистера Шейна. Не правда ли, странно?

— Паркинс очень даже интересуется, — сказал Реджи. Угрюмая злоба, с которой он первоначально относился к старику, прошла. Как и большинство людей, винивших в своих неудачах других, — а ей не раз приходилось это наблюдать — Реджи всегда искал союзника, чтобы потом все можно было свалить на него. Без сомнения, и за теперешнюю переделку сын всю ответственность возлагает на Жирного Ходжеса. — Он вечно строчил в своем блокноте. Стоило только попугаю начать повторять эти проклятые цифры.

Впервые после прихода в полицейский участок старик выказал живой интерес к происходящему. Он поднялся на ноги без стона и бормотания, до сих пор неизменно сопровождавших это действие.

— Цифры! — Сложив руки ладонь к ладони, он словно застыл где-то между молитвой и аплодисментами. — Да! Замечательно! Так значит, птица повторяла цифры?

— С утра до вечера, черт бы ее побрал.

— Бесконечные ряды цифр, — подтвердила она, даже не заметив упомянутого черта, заставившего, впрочем, одного из полицейских подмигнуть другому. Теперь она вспомнила, что действительно видела, как Паркинс достает маленький бумажный блокнотик и записывает цифровые арии, извергавшиеся в виде случайного механического щелканья из черного клюва Бруно. — От одного до девяти, снова и снова, совершенно беспорядочно.

— И все по-немецки, — вставил Реджи.

— А что наш мистер Паркинс, чем он в данный момент занимается? Коммивояжер, как и Ричард Шейн?

— Он историк архитектуры, — сказала она, отметив про себя, что ни Ноукс, ни Вуллетт ничего не записывают. Достаточно лишь посмотреть на них, на этих вспотевших увальней в синих шерстяных мундирах, — они наверняка даже не слушали и уж тем более ни о чем не задумывались. Может, им слишком жарко думать. Ей стало жаль Беллоуза, усердного маленького инспектора из Лондона. Неудивительно, что он обратился за помощью к старику. — И готовит монографию о нашей церкви.

— Только никогда там не бывает, — вставил Реджи. — А уж тем более по воскресеньям.

Сыщик взглянул на нее, желая получить подтверждение.

— Он сейчас исследует какие-то очень старые деревенские ведомости, хранящиеся в библиотеке в Гэбриэл-парке, — сказала она. — Боюсь, я в этом не очень разбираюсь. Он пытается вычислить высоту башни в средние века. Все это он мне однажды показывал. Там больше математики, чем архитектуры.

Старик вновь медленно опустился в кресло, но на этот раз с совершенно отсутствующим видом. Больше он не смотрел ни на нее, ни на Реджи, да и вообще, насколько она могла заметить, ни на что не смотрел. Его трубка давно потухла, и он машинально ее раскурил, кажется, даже не замечая того, что делает. Четыре человека, сидевшие или стоявшие с ним в одном помещении, с удивительным единодушием ждали, когда он придет к какому-нибудь заключению. После долгой минуты беспрерывного курения, ему это, похоже, удалось.

— Паркинс, — произнес он четко и ясно, а потом ненадолго перешел на бормотание, которое миссис Пэникер не смогла разобрать. У нее сложилось впечатление, что он вроде бы читает сам себе лекцию. Потом старик снова вскочил на ноги и, не оглядываясь, направился к двери приемной. Похоже, что он о них совершенно забыл.

— А как же я? — спросил Реджи. — Скажите, чтоб меня выпустили, вы, старая калоша!

— Реджи! — миссис Пэникер ужаснулась. До сих пор он не сказал ни единого слова, которое хотя бы отдаленно напоминало выражение сожаления по поводу того, что случилось с мистером Шейном. Без тени стыда поведал о своем плане украсть Бруно у маленького еврейского беженца-сироты и о том, что копался в бумажнике мистера Паркинса. И теперь — пожалуйста! — грубит своему единственному, кроме нее, союзнику. — Ради Бога, неужели ты не видишь, в какую историю ты впутался на этот раз…

Уже в дверях старик обернулся с раздраженной ухмылкой.

— Ваша матушка права, — сказал он. — На данном этапе слишком мало улик для того, чтобы вас освободить, и слишком много косвенных доказательств вашей возможной причастности. Освободив вас, эти джентльмены нарушат свой долг. Иными словами, очень похоже, что это вы виновны в смерти мистера Шейна.

С этими словами он натянул охотничью фуражку и, на прощание кивнув миссис Пэникер, вышел.

VI

В Гэбриэл-парке старик уже бывал раньше, в конце девяностых. Тогда, как и сейчас, речь шла об убийстве, и в деле тоже было замешено животное — сиамский кот, ценой невероятных усилий обученный наносить редкий малайский яд, трясь бакенбардом о губы жертвы.

За прошедшие годы старинный особняк заметно обветшал. Перед прошлой войной пожар уничтожил северное крыло с наблюдательной башней, напоминавшей приоткрытое веко, — оттуда, прижав к груди свою драгоценную мяукающую Королеву Тай, бросилась вниз и разбилась насмерть эта великолепная и ужасная женщина, баронесса ди Сфорца. Местами еще можно было увидеть почерневшие бревна, торчащие из высокой травы, как ряд закопченных огарков. Главное же здание со всеми прилегающими пастбищами как раз перед нынешней войной было занято некоей Национальной исследовательской молочной фермой. Пасущееся там небольшое, но на редкость здоровое стадо галловейского мясного скота давало повод к глубочайшему скептицизму и шуткам соседей.

Сорок лет назад, вспоминал старик, чтобы содержать особняк, требовался целый полк прислуги. Теперь же некому было подстригать плющ, красить оконные рамы или заменять выпавшую черепицу на крыше, где за пять лет владычества исследовательской фермы вместо величественного строя труб можно было видеть лишь антенны и провода, делавшие крышу похожей на перевернутую корзинку для вязанья. Самих же фермеров-исследователей в городе почти не видели, но было замечено, что некоторые из них говорят с акцентом далеких центрально-европейских стран, где, по-видимому, не знают о том, что галловейская порода коров — мясная порода, непригодная для производства молочных продуктов. Южное крыло, отделенное от главного здания с его мнимой заботой о молочных нуждах нации, пребывало в запустении. Один или два уцелевших призрака Кэрлью обитали на верхнем этаже. А в огромной старинной библиотеке — в той самой, где старик с помощью удачно подставленной банки с сардинами, разоблачил преступного представителя семейства кошачьих — мистер Паркинс в компании с несколькими другими учеными, по возрасту или здоровью непригодными для военной службы, изучал уникальный архив налоговых ведомостей, бухгалтерских книг и материалов судопроизводства, собранный семьей Кэрлью за семь столетий владычества над этой частью Суссекса.