Макс Фрай - Книга Страха

• Название: Книга Страха
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00748-0

Человек, который летит в самолете, может разглядывать облака в иллюминаторе, а может умирать от страха, рисуя в воображении ужасы авиакатастрофы, — ее вроде бы ничто не предвещает, но мы-то знаем, иногда они случаются. Этого достаточно.

Самолет — это, понятно, метафора, потому что у всех свои страхи, и есть люди, которые совершенно не боятся летать, но бледнеют, заслышав начальственный окрик, звук чужих шагов за спиной или позвякивание хирургических инструментов, — неважно, у каждого из нас множество своих причин не разглядывать облака в иллюминаторе, которые, впрочем, тоже всего лишь метафора, и черт с ними.

Поскольку нас всю жизнь приучали бояться — не только самолетов, а вообще всего подряд, потому что иногда оно случается, изучение облаков из приятного времяпровождения превращается в задачу номер один, великий вызов, важнейшее из искусств.

В детстве мы забирались на чердак или прятались в сарае, среди пыльных коробок и ржавых пил, все равно где, лишь бы там было сумрачно и неуютно, лишь бы устроить себе ночь среди дня, чужбину на родине. Сидели в потемках, прижавшись друг к другу, рассказывали страшные истории, верещали от ужаса, хохотали до колик, и какое же это было наслаждение. Взрослые учили нас бояться, а учиться получать от этого удовольствие приходилось самостоятельно; конечно же, у нас все получилось, такие мы были талантливые — как, впрочем, все дети.

Тут еще вот что. Тому, кто рассказывает истории, не страшно — до тех пор, пока он не замолчит. А тому, кто слушает, напротив, страшно и сладко, потому что бояться чужих демонов — одно удовольствие, о собственных можно забыть — до тех пор, пока не замолчит рассказчик. И вот мы рассказываем, взахлеб, не останавливаясь, а вы слушаете, вернее, мы пишем, а вы читаете, и конца этому не видно, и всем хорошо.

---

К вечеру зной и не думает спадать. Тень от деревьев укрывает окно, но воздух горяч.

Широкая кровать посреди спальни застелена рубчатым покрывалом цвета морского песка, на кремовых стенах несколько фотографий в светлых деревянных рамках. По углам спальни на высоких кованых ножках стоят четыре светильника с круглыми матовыми плафонами в переплетении железных полос. Катерина выбирает тот, что ближе к подушке Марвина. Ей приходится встать на цыпочки, чтобы дотянуться и привязать Ловца. Его чужеродность немедленно бросается в глаза. Он неуместен в этой скупо обставленной спальне: только кровать, светильник, раздвижные двери шкафов вдоль стены и окно в тихий, нарочито запущенный сад. Заплетенная мохером половинка пялец с нелепыми крашеными перьями похожа на игрушку. Да, на игрушку нищего ребенка, зачем-то внесенную в респектабельный дом.

Катерина смотрит на него с гордостью и любовью.

* * *

Главное, что необходимо знать о хоссах, это простой и непреложный факт: хоссы — не сон. Видит их только спящий, тот, кого хоссы избрали добычей, и видит их тем отчетливее, чем ближе они уже подобрались. Еще их видят охотники, которые сами уподобляются хоссам, ведя двойное существование и свободно действуя в той же реальности. Остальные не видят хосс, даже находясь в одной спальне с жертвой. Но хоссы — не сон. Они не порождаются ни подсознанием, ни бессознательным. Они приходят извне. И они существуют на самом деле.

Распространенный сейчас взгляд на реальность как на отражение или воплощение представлений о ней самого человека, в значительной степени однобок. Люди пытаются убедить себя в том, что если они верят в действенность лекарства, то оно и подействует, если верят в силу оберегов — их защита будет достаточной. Доля истины в этом есть. Но только доля, и небольшая. Хоссы — враг древний и настоящий. Эффект плацебо в данном случае не срабатывает. Против хосс действенны только клинки охотников.

* * *

— Что это за глупости?

— Да ладно тебе… Разве он помешает? Ну Марвин…

— Все, убери, хватит. Немедленно. На вот!

Шерстяной шнурок натягивается, но не рвется. Свободной рукой Марвин удерживает кованую ножку, дергает сильнее, швыряет ловца Катерине. Обрывок шнурка остается на оковке плафона. Марвин сдергивает и его.

— И пожалуйста, не буди меня. Со мной все в порядке. Если я тебе мешаю — спи у себя или поезжай погости у родителей. Не надо меня будить.

Он ложится и демонстративно натягивает на голову одеяло. Катерина выходит. Слышно, как она всхлипывает за дверью, потом все стихает. Спустя немного времени она возвращается и тихонько ложится рядом. Когда Марвин начинает метаться и стонать, она трясет его за плечи.

— О дьос! Я же просил!

* * *

Сны у человеков бывают разные: съедобные и несъедобные. Несъедобные бывают как просто противные, так и ядовитые. Съедобные тоже бывают противные, бывают никакие, а бывают — восторг и сладость, пряные бывают сны, пьяные, веселящие.

Это не о том, что самому человеку снится. Человек может жизнь прожить — и никогда не узнать, как его сны со стороны видятся-благоухают. Не все же и чужие сны видеть могут.

Видят-чуют чужие сны ночные убийцы хоссы.

И охотники на хосс.

* * *

Охотники Ордена не стригут волос. Волосы — своеобразный излучатель, чем длиннее они, тем дальше и отчетливей распространяется то, что мы называем ароматом сновидений. Так Охотник превращает себя в приманку. Его сны должны быть самыми заметными и манящими. Тогда хоссы пойдут к нему, а не к тем, кто перед ними беззащитен.

Спать рядом с Охотником — все равно что в грозу стоять посреди широкого поля, или на высоком шпиле обниматься с громоотводом, или даже то и это сразу.

* * *

— Миссис Робинсон? Это Марвин. Ох, Сара, ну конечно же. Доброе утро, Сара. Да, все в порядке. Ну, она в саду, я передам ей. Ну… понимаете, я как раз об этом. Мне кажется, с ней что-то неладно. Нет, она здорова, пожалуй… Не уверен. Да, конечно, это моя работа, — она слишком тревожится. Да, я предлагал ей, но — ни в какую. Миссис Робинсон… Сара! Если бы вы попросили ее приехать? Маленькая невинная ложь во благо. У нас сейчас очень напряженный момент… Конечно, я не могу вам ничего рассказать, но мне катастрофически не хватает времени и… просто катастрофически. Да, вы понимаете меня. Да, я понимаю вас. Ну вот я и подумал. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб вы жили еще сто лет и были здоровы. Да. Так я скажу Катерине, что вы звонили? Да, попросите ее приехать ненадолго. Это пойдет ей на пользу. Отдохнет. Да. Родной дом. Материнская забота. С этим ничто не сравнится. Да, зятья — зло. Сара, я вас обожаю. Если бы не Катерина, я бы женился на вас. Почти не шучу. Понял. Да, я передам, что вы просили перезвонить.

Марвин собирает длинные рыжие волосы в хвост высоко на затылке, перетягивает шнурком: жарко.

* * *

Непрерывность времени вызывает огромные сомнения у любого, кто имел возможность наблюдать хосс. То, что мы воспринимаем как день, из существования хосс вычеркнуто, попросту отсутствует.

Хоссы не боятся света, не прячутся в темноту и отнюдь не прекращают преследование жертвы с первым лучом рассвета. Хоссы не знают ничего о рассвете — для них царство ночи непрерывно и безгранично. Куда девается промежуток времени от рассвета до заката? Как они ощущают этот разрыв непрерывности? Нам об этом ничего неизвестно. С уверенностью можно сказать лишь одно: каждый раз с наступлением темноты хоссы продолжают то же движение, с той же фазы, на которой оно было для нас как бы остановлено слабым мерцанием раннего утра. Да, с той же фазы, с того же места. Даже самый яркий, самый солнечный и счастливый день ни на тысячную долю миллиметра не отдаляет их от намеченной жертвы. Дня нет.

* * *

Стоя одной ногой на ступеньке междугороднего автобуса, она быстро целует Марвина в щеку.

— Ну все. Пока-пока. Целую. Лимонад в холодильнике. С лаймом, как ты любишь. Я уверена, что с мамой ничего страшного. Побуду у них пару дней и вернусь, да?

— Да, — отвечает Марвин, обнимает ее, удерживая на секунду. — Да, и все хорошо будет. Не беспокойся, все будет хорошо.

Она ловко поднимается в салон, необременительно нагруженная полупустой дорожной сумкой. Дверь с тихим шипением закрывает проем, мотор глухо взревывает, и автобус устремляется в густое марево заката.

Марвин — триколор: синие джинсы, белая футболка, ярко-рыжий хвост — медленно идет домой.

А у нее волосы — лен-серебро. А у нее сны — мед и имбирь.

Никогда бы Марвин на ней женился, если б не ее сны. А так — одну беду за другой прячут, одним горем от другого укрывают.

Пока однажды — возвращались с вечеринки у общих знакомых — Катерина случайно не заснула у него на плече, Марвин о ней думал примерно такими словами: "не судьба" и "сердце пополам". А когда у него на плече уснула — понял, что смертница она. Смертница, с такими-то снами, и удивительно, как она детство пережила, потому что если в двадцать пять у нее такие сны… как же она благоухала по ночам в том возрасте, когда каждый вечер ожидаешь, что утром под подушкой найдешь подарок от феи-крестной?

Понял — и немедленно принялся за ней ухаживать, а она: "Я думала, ты — гей", а он: "Да почему же?" — "Такой парень — и один… не бывает!" — "Тебя искал". И поженились. И он стал стражем и защитником, только сказать ей ничего не мог.

* * *

Бодрствующие никогда не видят хосс. Даже если бы вам довелось дежурить у постели облюбованной хоссами добычи в ту ночь, когда совершается их трапеза, — вы ничего не заметили бы до самого утра. Ваш друг не проснется, его больше нет с вами и нет нигде. Тело его лежит покойно, дыхание его — после краткого волнения — ровно и тихо. Может быть, вы даже и заметили в какой-то момент, что его конечности дергались, а дыхание ускорилось, как у мучимого мимолетным кошмаром. Но это сразу прошло, и он будет лежать тихо до самого утра, пока вы не попытаетесь разбудить его. И потом тоже он будет лежать тихо. То, что от него осталось, так и будет лежать уже всегда.

* * *

Четыре года назад хоссы съели президента прямо в Белом доме, и никто даже не понял сначала, в чем дело. Но ушлые ребята из FBI — большие мастаки докапываться до истины, она, хоть и за семью замками, но всегда где-то рядом, недалеко. А рядом с истиной обнаружился и Орден. Так что Марвин жене не врал, когда говорил, что служит в FBI, а больше ничего ей не говорил. Я, дорогая, работаю во сне, ложусь-засыпаю и охочусь на чудовищ, — нет, ничего такого он ей не говорил. Фэбээровская секретность, это конечно, само собой. Но Ордену лет за тысячу, а говорить о нем просто не принято, вот и все. Марвину повезло: не надо врать и выкручиваться. Он вообще везучий, Марвин: и разделить постель с любимой смог, и врать ей не пришлось.

А что хоссы пришли — так это с самого начала ясно было, что придут.