Виктор Некрасов - Три встречи

• Название: Три встречи
• Автор: Виктор Некрасов
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: ISSN 0132-2095

---

И кончает письмо: «Я бы хотел, чтобы вы приехали к нам на Алтай. Отведать нашего хлеба и соли. Хотя бы на минутку. Хоть на картошку, хоть на пельмени, хоть на окрошку, а всё равно мы соберёмся вместе. Посидим, поговорим, по маленькой выпьем…»

А в одном из последующих писем (посмотрев уже «Солдаты») приглашает вместе со мной и Юру Соловьёва. Увы, пока это ещё не осуществилось. Дела, болезни, расстояния…

Но встреча будет, я верю, я знаю. И обязательно вместе с Юрой.

«Книжный» и «киношный» Валега говорит Керженцеву:

«— Когда кончится война, я поеду домой и построю себе дом в лесу. Бревенчатый. Я люблю лес. И вы приедете ко мне и проживёте три недели. Мы будем ходить с вами на охоту и рыбу ловить.

Керженцев улыбается:

— Почему именно на три недели?

— А сколько же? Вы больше не сможете. Вы будете работать. А на три недели приедете… У нас хорошие места на Алтае. Не такие, как здесь. Сами увидите. И пельменями вас угощу. Я умею делать пельмени. По-особому, по-нашему…»

То же самое мне говорил «живой» Валега. И я жду теперь этих пельменей. Дом у Валеги, правда, не в лесу, а в голой степи, и вряд ли мы будем ходить на охоту, да и охотник я, откровенно говоря, неважный и рыболов тоже, но не за этим же я поеду…

…Керженцев лежит во дворе сталинградского домика под пыльными акациями и долго не может заснуть. Войны в Сталинграде ещё нет. Рядом с ним в двух шагах лежит Валега, свернувшись комочком, прикрыв лицо рукой.

И Керженцев думает:

«Маленький, круглоголовый мой Валега! Сколько исходили мы с тобой, сколько каши съели из одного котелка, сколько ночей провели, завернувшись в одну плащ-палатку… Привык я к тебе, лопоухому, чертовски привык… Нет, не привык. Это не привычка, это что-то другое, гораздо большее. Я никогда не думал об этом. Просто не было времени. А ведь на войне узнаёшь людей по-настоящему… (Дальше всякие мысли о войне, о людях на войне.) Ну, спи, спи, лопоухий. Скоро опять окопы, опять бессонные ночи. Валега — туда! Валега — сюда! Дрыхни пока. А кончится война, останемся живы, придумаем что-нибудь…»

Вот и кончилась она, и, о чудо, мы остались живы. И придумываем что-то. А пока скажу, как Валега: 25 лет уже прошло, 25 раз обнимаю, 25 раз целую тебя. До скорой встречи, четвёртой, самой счастливой…

1967

Письма (Письма В. Некрасова полностью публикуются впервые)

Харьков. 22.12.43

Наконец-то вчера вечером, на 6-е сутки мы добрались до Харькова. Думали, 2–3 дня, а вышло шесть. Ехали в основном благополучно, хотя не без обязательных автомобильных происшествий. До Полтавы, можно сказать, ехали всё время хорошо без всяких инцидентов. В Полтаве же кончился бензин, и спас нас редактор полтавской газеты — Лёнин знакомый, — давший нам 30 литров, которые и дотянули нас до Харькова. После Полтавы стала понемножку портиться машина, и в 30 км от Харькова настолько в ней всё поломалось, что мы уже было пешком двинулись дальше. Но всё-таки в конце концов починить удалось, и мы с грехом пополам, вздрагивая от страха перед каждой попутной ямкой, добрались до Харькова. Ночевали мы в сёлах, в хатах, население приветливое и охотно нас кормило, т. что хлеб и колбаса почти нетронутые приехали с нами сюда. Мёрзли в дороге порядочно — машина открытая — но в основном только ноги, т. к. мы с головой накрывались брезентом, спасавшим нас от ветра. Кроме того, согреваться можно было и в кабине шофёра. В Харькове нас ждало маленькое разочарование — Лида — Лёнина жена улетела в Москву на 3 дня и вот уже скоро 2 недели как отсутствует. Зато в Лёнькиной комнате мы застали его приятеля — журналиста с женой, временно «приюченных» Лидой в их комнате. Славная пара. Он — моряк, объездивший весь земной шар, она — как будто узбечка, хотя и зовут Шурой. Накормили нас жареной картошкой с салом и горячим кофе, не считая четвертушки водки. С дороги всё это было очень приятно, тем более что в квартире холоднее, чем у нас в Киеве. Дров тоже нет. Освещение тоже коптилочное. Приятель к тому же заболел ещё плевритом, одним словом, жизнь тоже не ахти какая сладкая. Сейчас Лёнька пошёл в редакцию, а я в валенках и «кудайке» рассматриваю журналы по искусству, спасённые Лёнькой из соседней печки. Завтра намечаю поход в баню, а послезавтра, вероятно, двину дальше. Ну вот пока и всё. Крепко вас целую. Надеюсь, что это письмо до февраля до вас всё-таки дойдёт.

Вика.

3.1.44.

Сегодня мороз. Впервые за всё время появилось солнце. И ветер. Первый зимний день. В хате тепло, хотя единственный вид топлива здесь — солома. Хозяин жарит нам картошку — вчера мы получили масло. Я здесь уже четвёртый день. Работой или, вернее, занятиями нас особенно не утомляют. Вчера и позавчера вообще занятий не было. Сижу в хате и читаю. Кончил Дюма. Вчера прочёл «Диктатора Петра» и «В тупике». Хотя это и 23-й год, но я поражён, как тогда разрешали печатать такие вещи. — А с книгами здесь туговато, надо было больше из Киева взять. Достал у какого-то парнишки «Девяносто третий год» на украинском языке — постараюсь дней на 5 растянуть. Газет с Днепропетровска не читал. Питаемся только доходящими слухами. У вас вокруг Киева дела как будто совсем хороши. И у нас здесь кажется неплохо. Канонада с каждым днём всё тише и дальше. Но без газет трудно и скучно. И в полку, и в госпитале, и в Сталинграде, даже в самые трудные минуты, мы аккуратнейшим образом получали даже московские газеты. Интересно, сколько меня здесь продержат. Начфина ещё не видал. Он в другом селе и сейчас без денег. За декабрь уже платил здесь, т. что я, вероятно, получу сразу за 2 м-ца. А письма от вас, если только задержусь здесь, начну получать не раньше февраля. Ну, целую.

Вика.

10.1.44.

Дорогие Мама и Соня! Вот уже 10 дней, как я здесь. Скука отчаянная. Встаём часов в 8–9, я и мой сожитель — мл. лейтенант — довольно славный, простой и спокойный сызранец. Бежим через три хаты за хлебом, возвращаемся и завтракаем тем, чем хозяйка угостит. На свой завтрак, так же как и на ужин, не ходим — километра за полтора надо ходить от нас, а нам лень — ограничиваемся только хождением на обед. После завтрака часа 2 какие-нибудь занятия. В 2 обед. Вот и все обязанности. Остальное время делай что хочешь. Есть книги — читай, нету — скучай. Я занимаюсь пока первым. «93-й год», к сожалению, кончил, жду очереди на «Войну и мир». Надо было всё-таки от вас что-нибудь ещё из книг взять, а то без чтения здесь совсем сдохнуть можно. В госпитале хоть радио было, и газеты ежедневно, и кино, и возможность в город сходить — и то скучали, а здесь — дыра… Прошло рождество. Хозяйка сделала куру, сварила узвару. Нам выдали сала, консервов, печенье. Чуть-чуть кутнули, но в общем скучно. Понемножку и обмундировывают нас. Получил валенки, меховой жилет, рукавицы. На дворе морозец, т. что кстати, хотя, по правде сказать, на воздухе бываем мы редко. Встретил я здесь двоих друзей из нашей дивизии. Один был одно время в Сталинграде, полк. инженером в соседнем полку — я его, правда, мало знал. Другой — Чичев — к-ром взвода в сапёрном батальоне. И в Сталинграде, и позже он очень часто работал в моём полку со своим взводом. Очень славный малый. Мы с ним в один день, в октябре 42-го года пришли в дивизию. В августе он был ранен и вот уже 2 месяца находится здесь. Он сейчас со мной в одном взводе. (Мы здесь все разбиты на взводы и роты) — живёт неподалёку. По вечерам, от нечего делать, собираемся и, как старые ветераны, вспоминаем прошлые дни. Вот так и тянется наша жизнь… Видал начфина. Обещал 12-го платить. Сразу же вышлю. Аттестат, к сожалению, выписывать можно только из части. Целую.

Вика.

13.1.44.

Дорогие Мама и Соня!

Позавчера перебрался на новую квартиру, к Чичеву и Шевченко, моим старым друзьям по дивизии. Прожил с ними два дня, а сегодня чуть свет отправили их в командировку, вероятно, недели на две, а вместо них нового поселили. Так всегда на войне — только привыкнешь друг к другу, сдружишься, и бац — в разные концы. Сегодня, о чудо, получил письмо. Я даже не поверил, оказывается, от лейтенантши, моей попутчицы из Баку до Харькова. Работает в штабе нашей Армии и каким-то образом узнала мой адрес и написала. А от вас — нескоро и ждать. Если здесь не дождусь — с нового места опять месяц-полтора ждать.

Жизнь по-старому. Читаю «Войну и мир» — перечитывал в 39 году, на даче в Буге, а сейчас читаю с неменьшим, если не с большим интересом. Любопытно, что раньше мне интересны были военные куски, а сейчас — наоборот. Вообще — какой-то удивительно успокаивающий роман. Сегодня обещает быть начфин, т. что смогу выслать деньги. Боюсь, правда, что дадут только за декабрь. Ну, крепко целую.

Вика.

19.1.44.

Дорогие Мама и Соня!

Я уже на третьей квартире — перевели нас в другой край села. Хата тёплая и относительно чистая. Живём вдвоём — я и мл. л-т (другой уже) из-под Москвы. Совсем простой, но очень милый и услужливый паренёк. Кроме нас, в хате ещё шестеро — хозяйка и пятеро ребятишек. Но живём в общем дружно. Когда лень ходить в столовую, хозяйка нас борщом кормит, а когда получаем сало — жарит нам картошку. А вообще жизнь без изменений. Третьего дня сходил наконец в баню — вернее, помылся горячей водой, а вчера ещё добавочно помыл голову. Всё свободное время (а его достаточно) с упоением начитываюсь «Войной и миром» или же занимаюсь собственным литературным творчеством. Хорошо, что захватил тетради из дому, т. что в общем не скучаю и отсутствие интересного общества меня не тревожит. Несколько дней тому назад выслал вам 900 рублей. Следующая получка будет не раньше февраля. С января начну получать полную ставку 1450 р., т. что смогу кроме вас понемножку расплачиваться и с Лёнькой, и с Баку. — Получил сегодня письмо из полка от некоего Иванова, подчинённого Ваньки Фищенко, с которым мы лежали в госпитале. Кое-кто ещё остался жив. Сижу вот и пишу всем письма. Ну, всего хорошего. Крепко целую.