Вячеслав Морочко - Камни и молнии (сборник)

• Название: Камни и молнии (сборник)
• Автор: Вячеслав Морочко
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ветер ласкал мои перья, звал в небо. А вдалеке, низко-низко над горизонтом висела тонкая ниточка. Она переламывалась, образуя угол, приближалась, поворачиваясь в пространстве и завораживая. То летели на юг журавли. Все отчетливей слышался нежный и грустный их «гул». Не известно мне было, что за птица – я сам. Скорее всего мой двойник был некрупным пернатым. Веденский забыл сообщить, а, возможно, и решил справедливо, что для меня это не имеет значения.

Журавлям я завидовал с детства. Полет их всегда тревожил меня, звал в неведомое. Но сейчас к человеческой зависти примешивался «зов неба» – «зов высоты», который не заглушить никакими разумными доводами. И, бросившись в «мощный восходящий поток», я устремился наперерез журавлиной стае. Чего я хотел? Не знаю. Может быть, просто – приблизиться к ним и пропищать во всю глотку: «Это я здесь лечу!»

Подо мной среди леса поблескивали «капли» озер. Над ними волнами проносились птицы: где-то здесь, готовясь к отлету, они собирались в стаи. Я видел изгиб неширокой реки, где осень пускала свои золотые «кораблики».

Журавли неслись мне навстречу. На фоне неба уже отчетливо выделялись их веретенообразные формы и вытянутые назад похожие на две голые веточки ноги. Я мог разглядеть каждое пятнышко на серых боках. Красивые длинные шеи чуть изгибались в такт со взмахами крыльев. Желтые клювы были устремлены в одну точку словно отсюда птицы уже могли видеть «обетованную землю».

Стая была совсем близко, когда со стороны солнца появилась какая-то тень. Я слишком поздно сообразил, что это могло означать. А сообразив, как будто лишился воли и уже не мог изменить свой полет. Это, видимо, и смутило облюбовавшего меня ястреба. По расчетам хищника, я уже должен был изо всех сил метаться, ища спасения. Стремясь предвосхитить мои маневры, он сам уже рыскал в пространстве. Скорость была велика, и ястреб проскочил мимо, только задев меня сильным крылом. Теряя перья, я кубарем отлетел в сторону. А когда выровнялся – вновь устремился к стае точно обращаясь к ней за спасением. Уж теперь-то всем было ясно, что я только притворялся пернатым. Мои действия не укладывались в логику птицы. Хищник широко размахивал крыльями. Мне была видна его мощная полосатая грудь – настоящий пират в тельняшке. В черных глазках «пирата» светились огоньки торжества. Убедившись, что добыча от него не уйдет, ястреб, не спеша, разворачивался, наблюдая за жертвой.

Я слышал свист крыльев пролетающей стаи. Как эти птицы были красивы и счастливы! Только теперь меня охватил настоящий ужас. Я понял, что это – конец и прикрыл глаза. А когда снова открыл их, – что-то сломалось в журавлином строю: одна птица отвалила от стаи и, вытянувшись, превратилась в серую молнию, бьющую прямо в меня. Я едва увернулся и, отброшенный воздушной волной, камнем полетел вниз. Опомнился у самой земли. Неуклюже спланировал на ближайшую ветку. Сел, вцепился когтями и, глотая воздух, уставился в небо. Сверху, почти следом за мною, падал пестрый клубок. Он разделился над самым болотом: что-то бурое и подобное полосатому вееру шлепнулось в воду.

Припадая слегка на крыло, надо мной пролетел одинокий журавль. Будто «засеменил» вокруг дождь, и на желтые листья упали алые капельки… Мне казалось, что не журавлик, – я сам чувствовал боль при взмахе крыла.

В зале с камином было уютно. Веденский и я сидели за столиком. Пили кофе. После сеанса полагался отдых со сном, и я только что встал. Хотя тело немного ломило, но от птичьих эмоций почти что избавился. Я оправдывался: «Виноват, не смог удержаться – забрался выше деревьев… Но в опасный момент я своего двойника не оставил…»

– Увы… – вздохнул «слоник в очках» (я почувствовал, как он со мной утомился). – Лучше было бы, если б оставили… Вы помешали не только ему… Вы сорвали работу смежного сектора…

Спорить мне не хотелось, хотя я не совсем понимал о чем – речь.

– Наверно, вы правы. Я вел себя просто бездарно… И все-таки мне повезло стать свидетелем, как серый журавлик атаковал в небе ястреба?

– А что ему оставалось делать?

Я обернулся на голос: в наброшенном на плечи халатике, как-то боком пристроилась к дальнему столику Нина.

– Что ему оставалось делать… – говорила она, помешивая в чашечке кофе. – Тебя же вечно нелегкая… носит там, где не надо!

Осеннее солнце вдруг заглянуло в окно… Я вскочил, ослепленный белизною бинтов под халатом и алым пятном, проступавшим в том месте, где начиналось… «крыло».

1974

«ЗВОН»

Скала поднималась в тумане над цепью пологих холмов. Неяркое местное солнце серебрило ее зубчатую вершину. У подножия собирался мрак. Это зловещее место облетали даже барашки тумана, а ручеек лавуриновой кислоты, пробегая мимо, как будто в страхе тихо повизгивал. Сгущение тьмы в основании вертикальной стены было входом в пещеру. Другого названия не нашлось и для самой планеты – непригодной для жизни, известной только страшной своей пещерой, притягивавшей романтические души, как свет – ночных мотыльков.

На планете, независимо друг от друга, работало два маленьких центра: астромаяк и планетологическая станция – каждый с целым штатом киберспециалистов и всего одним человеком во главе.

Людей присылали сюда регулярно, но так получилось, что эти должности чаще всего пустовали. В зону исследований галактики попадала исключительно молодежь. «Загадка века» – так назвали пещеру – не давала покоя, манила, как молох требовала все новых жертв… Первым обычно исчезал планетолог. Потом на поиски уходил человек из астромаяка. Назад не возвращался никто.

В волнении Дмитрий стоял у скалы, отвернувшись от ее черного зева. К этой минуте планетолог готовился уже много дней. Сейчас он гнал от себя воспоминания о недавнем разговоре с матерью: они нарушали состояние окрыленности, которое испытывал юноша перед «вступлением в подвиг». Однако совсем не думать об этом он не мог… Полгода назад, закончив факультет планетологии, Дмитрий получил назначение на Пещеру. Это была его первая самостоятельная работа. Он гордился ею и поэтому без особой радости встретил весть о том, что новым заведующим астромаяка назначена мама. Однако в день прилета ее он был искренне рад встрече. Три дня спустя, она пожаловала на планетологическую станцию «для серьезного разговора». Дмитрий догадывался о чем будет речь и, понимая, что разговора не избежать, решил не обманывать маму ложными обещаниями, а постараться не раскрывать своих планов.

Он начал первый с вопроса: «Мама, ведь ты занималась «Нераспространяющимися излучениями»… Почему же ты бросила свои изыскания?»

– С чего ты взял, что я их бросила?! – удивилась мать. – Просто работа вступает в новую стадию… Дима, скажи, для чего ты опять говоришь «Нераспространяющиеся излучения»? Тебе же известно, что эта фраза – абсурдная выдумка невежественных информаторов! Зачем ты меня обижаешь, повторяя за ними чушь?

Со стороны мама была похожа на девочку с золотыми локонами. Такой он помнил ее всегда, а после гибели отца чувствовал: ее теперь ни на минуту не покидает мысль, что она может потерять и сына. Но сейчас, извиняясь за случайно вырвавшиеся слова, он думал с досадой: «Вот они родительские штучки! Старикам кажется, то, чем они жили в молодые годы, сохраняет значение и сегодня… Но у нас своя молодость, и то, что сегодня имеет значение, видится нам куда лучше, чем предкам. Естественно, они нуждаются в нашем внимании… Но я люблю и уважаю маму только как маму и не желаю в ней видеть ученого, разработавшего какой-то нелепый, нашумевший в свое время, но скорее всего уже не нужный никому генератор: мне это просто не интересно. Чтобы в жизни чего-то достичь, надо прежде всего уважать свой талант, не упуская возможностей его проявить.

– Ладно, не будем касаться моей работы, – сказала мама. – Я хотела спросить, ты еще не забыл, где погиб твой отец?

– Ты ведь знаешь, – ответил Дмитрий. – Я не случайно добился этого назначения. Отца похоронила Пещера… Как многих. Биоанализ показывает, что в глубине не осталось даже признаков живого белка – там все погибли…

– Исключительно по своей вине! – с горечью оборвала его мать. – Исследование пещеры никогда не входило в обязанности планетологов. Представляешь себе, чего стоит гибель людей, когда в зоне и без того не хватает специалистов! А ведь существует указ, запрещающий планетологам приближаться к пещере.

– Мамочка, – подумал Дмитрий – ты не учла одного: когда не хватает специалистов, этих запретов никто не боится. За нарушения их никого не снимают с работы, в худшем случае пожурят.

– В условиях острой нехватки людей – сказала мать, как будто прочтя его мысли – требуется, как никогда, сознательная дисциплина.

Это было уже чересчур: обращение к сознательности могло означать желание повлиять на свободу выбора.

– Неужели, мама, – сказал юноша – ты добивалась этого назначения, чтобы иметь возможность читать мне нотации?! Пойми же ты, это моя первая работа! Ты должна верить, что со мной ничего не случится!