Michael A. de Budyon - ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

• Название: ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА
• Автор: Michael A. de Budyon
• Жанр: Философия

---

Трудно назвать захват континентальной Греции классической войной. Для Рима эта кампания была так, эпизодом и не более. По сути они просто поставили точку в истории греческих городов-государств, одним махом превратив их всех в обычную провинцию Ахайя. Слава Афин и Спарты уже давно померкла и они превратились в обыкновенные самодостаточные города. Римляне вмешались в сугубо локальный ахейско-македонский конфликт, ахейцы восстали против римлян, но, как и следовало ожидать, потерпели поражение. Независимым государством Греция теперь станет только через 2000 лет, что само по себе примечательно; греки в значительной мере сохранят язык (а орфографические правила будут изменены только в начале 80-х годов ХХ века!) и историческую память, но нынешняя Греция никак не тянет и на бледную тень той Эллады, хотя считает себя ее исторической преемницей.

Поэтому столкновение Греции и Рима мы можем рассматривать как столкновение силы с красотой и интеллектом, пусть и слабевшим. Рим выиграл главную войну в своей истории как когда-то и греки, а посему обеспечил себе место среди величайших государств мира. Навсегда.

146 год — предельная зрелость Рима. Теперь он начнет ослабевать. Ослабление никак не связано с падением Карфагена как таковым, ведь римляне все делали правильно: город разрушили, а население (точнее — то что от него осталось, если сие можно назвать населением) продали в рабство. Старый Катон таки докричался. Карфаген разрушен. И наверное для Рима было предопределением, что в один год пали как самое культурное, так и самое мерзкое государства той эпохи. С генезисом Карфагена всё вроде бы ясно. Отсутствие красоты при отсутствии интеллекта порождало перманентный страх, в то время как сила и везение благодаря удачному стечению обстоятельств служили базисом процветания. По сути мировоззрение карфагенской элиты, не говоря о простых гражданах, было не шире мировоззрения самых низших первобытных племен, безграничное суеверие которых заставляет их в случае малейшей неудачи или опасения за судьбу того или иного предприятия приносить богам максимально ценные жертвы. Таким же «боголепием» руководствуются члены тоталитарных сект совершающих групповые суициды. Фабр д'Оливе в своей книге "Восстановленный гебрайский язык" (la Langue hеbraique restituеe, Lausanne, 1985, p. 19–20)) выводит имя главного карфагенского божества — Молоха — от слов MeLeH, MoLoH, MaLaH, что обозначает просто «царь». Однако немецкий семитолог О. Эйсфельд считает, что подобным словом обозначалось само действие жертвоприношения отождествленное позже с именем бога. В принципе, оба вывода не противоречат один другому, ибо для древних весьма характерно замещение предмета и действия которое он производит. Подобные божества были и у тех белых которые соприкасались с черными племенами и чьи отдаленные предки испытали их вторжения.[65] Все они носили хтонический характер и отождествлялись с царством мертвых, при том что само время их правления считалось подлинным "Золотым Веком". Об этом мы уже говорили, добавим только, что приоритет "богов второго поколения" к коим относятся и пожиратели детей — Кронос и Сатурн, — в сознании народов их почитавших, уступил место божествам третьего поколения по всей видимости еще до Троянской войны. Впрочем, семитского Молоха с арийскими Кроносом и Сатурном сближало одно немаловажное обстоятельство: их обожали бессознательные массы и, что может еще важнее, — их не боялись. В Риме во время сатурналий устраивались масштабные празднества в ходе которых господа и рабы менялись ролями и первые без всякого внутреннего неудобства прислуживали вторым. Как демократично! Ведь при «гигантах» не было господ и рабов. Чего уж тут стесняться?

Однако в XII веке до н. э. на территорию Греции вторглись племена дорийцев, которые, как следует из их дальнейшего поведения и устройства системы отношений, изначально не знали богов-андрофагов. Впрочем, слово «вторглись» здесь не совсем уместно, ибо ахейская цивилизация после падения Трои начала стремительно исчезать. Именно исчезать, ибо отталкиваясь от данных которые мы имеем, нельзя ни в коем случае делать заключение об её уничтожении военным путем, но массовое проникновение египтян в ахейскую элиту наводит на некоторые предположения. Спарта входила в число двенадцати полисов которые подчинялись Менелаю — брату Агамемнона, оба они были главными участниками Троянского похода. Менелай, в свою очередь, получил власть над Спартой от Тиндарея — отца Клитимнестры (Apollod. epit II 16). Что же произошло такого за сто лет, что дорийцы пришли по сути на пустые земли? Складывается впечатление что у тех племен последнего периода эры гигантов внезапно перестала существовать вся элита. Люди которые в 1194 году отправили в Трою 1200 военных кораблей, не смогли оказать никакого сопротивления племени и насчитывающему максимум несколько тысяч человек. В те времена вообще происходила масса интересных вещей, а по значимости сама эпоха походила на Великое Переселение Народов V века н. э. Бесследно исчезали культурнейшие народы, знающие науку и владеющие письменностями которые и сейчас не могут расшифровать, великолепные дворцы, позже ставшие легендой (до тех пор пока не были откопаны 100–150 лет назад), зарастали травой и становились притонами для бродяг. Их место занимали другие племена, в большинства своем значительно более отсталые, но наделенные высоким жизненным потенциалом, что тогда было также важно как и сейчас. Достигли ли они интеллектуальных высот своих предшественников? Вопрос открытый, но не такой важный, ибо и они имели эволюционный потенциал, а в свою очередь, даже примитивный на первый взгляд народ, может знать нечто такое что совершенно недоступно более развитому племени. Если мы сопоставим, к примеру, белых и негров проживающих в нынешних Соединенных Штатах, то увидим, что несмотря на совершенное, не вызывающее ни малейших сомнений интеллектуальное превосходство белых, негры на коллективном уровне знают и понимают вещи недоступные белым американцам. Прошло примерно 35 лет с момента как им были предоставлены реально одинаковые с белыми права и уже очевидно что белые если не отступают, то во всяком случае обороняются. И что самое важное, у негров есть элита (в негритянском понимании ей являются люди в которых они чувствуют глубинную мощь и полное отсутствие всякой морали). У современных белых элиты нет и в ближайшее время появление ее не предвидится.

Итак, дорийцы пришли с севера. С какого именно «севера» никто толком не разъясняет. Как обычно. Всегда заря той или иной подлинно мощной цивилизации начинается со слов: "в таком-то веке до н. э. такая-то территория испытала вторжение северных племен неизвестного этнического типа". После чего «вдруг» происходил резкий скачок во всех отраслях жизнедеятельности доселе примитивных племен. Ладно, оставим такие схемы на совести историков эпохи политкорректности. Теперь стало обязательным атрибутом подчеркивать, что дорийские пришельцы были "отсталым племенем". И тут же (какая логическая неувязочка!) дается информация о наличии у дорийцев навыков выплавки и обработки железа, а этот факт сам по себе позволяет заключить что они не были такими уж отсталыми, ибо научились обрабатывать железо чуть ли не раньше всех. Ведь прошлые жители Пелопоннеса, несмотря на их бесспорный интеллектуальный блеск и наличие запасов железной руды, так и научились его выплавлять. И контакты с развитым Египтом не помогли.[66] На историков производило впечатление разрушение пришельцами великолепных ахейских строений, в которых, правда, непонятно кто к тому времени обитал, но в свете позднейших событий мы увидим что подобное деяние имело смысл, при том что дворцы жалко. Дорийцы поселились на самом юге Пелопоннеса и почти четыреста лет о них ничего не было слышно. По прошествии этого срока перед нами предстало государство с самой лучшей армией в истории человечества и стопроцентным качеством населения. На территорию подконтрольную Спарте никогда не ступала нога врага, даже в моменты когда "жестокие недальновидные демократии" (по выражению Х.С.Чемберлена) вместе с «олигархической» Спартой, вели изнуряющие войны и сознательно шли к своему концу. Спарту тоже постигнет быстрый закат, но вызван он будет принципиально иными причинами.

До нас не дошли сведения о спартанском устройстве с начала дорийского вторжения до времени первых упоминаний законов Ликурга, правившего Спартой приблизительно во время когда Гомер и Гесиод составляли свои поэмы. Кстати, именно Ликург сделал очень много для их распространения. Он был так же одной из главных фигур в организации первой Олимпиады.[67] Но здесь можно сделать уже стандартное предположение: Ликург был автором именно писанного закона, а сама его кодификация диктовалась тем, что во времена его правления четко обозначились признаки деградации спартанской системы. Ликург был чем-то сродни опытному кардиологу, который по еле-еле заметным отклонениям в кардиограмме еще здорового пациента видит грозные предвестники ишемической болезни или инфаркта. Ликург понимал, что самый простой способ спасти спартанцев — «законсервировать» общество и здесь он повторял то, что пытались сделать брахманы составляющие первые Веды. Те разделили общество на касты, Ликург ничего об том не зная повторил аналогичный маневр. Он, во-первых, поделил всю землю на отдельные участки — «клеры» и распределил их между спартанскими семьями. Эти участки нельзя было ни продавать, ни дарить. Во вторых, он сделал проживавших в Лаконии коренных жителей — илотов — крепостными, прикрепив их к клерам (прообраз будущего феодального устройства). Городское население образовало класс ремесленников — периэков — оно было лично свободно, но не имело политических прав и обязывалось снабжать спартанцев оружием, а илотов — орудиями труда. Как говорится, мечи — отдельно, орала — отдельно. Ликург запретил спартанцам работать, а это показывает, что в какой-то момент они начали опускаться до физического труда. Современный индивид вряд ли полностью поймет насколько важным был такой запрет. Ведь обычный физический труд — это не просто недостойное элитного экземпляра занятие, он еще и накладывает на того кто им занимается свой неизгладимый отпечаток. Не нужно иметь "третий глаз" и обладать экстрасенсорикой чтобы заметить что крестьяне-животноводы похожи на своих животных, мясники — на куски мяса, рабочие, например токари, — на станки и стальные болванки, землекопы — на кучи земли, шахтеры — на уголь, сварщики и кузнецы — на изделия из черных металлов и т. п. При том что все без исключения профессии очень важны. Очевидно, что все кто писал законы для элиты, в том числе и Ликург, подобные вещи знали. Одновременно были проведены меры исключающие возникновение неравенства. Все спартанцы включая царей (а их всегда было двое, что также в высшей степени разумно) должны были жить в одинаковых деревянных срубных домах при полном отсутствии роскоши. На первый взгляд такая мера имеет явно ощутимый гниловато-коммунистический душок, а коммунизм и элита — вещи априорно не совместимые. Но здесь коммунизма не было. Ликург не хотел вводить общество во искушение богатством, ибо богатства никогда не бывает у всех поровну. Ну и к тому же коммунизм предполагает не столько материальное равенство, сколько равенство индивидов имеющих совершенно разное качество, что есть нарушение закона природы, против чего тогда никто и не думал идти. А когда качество элиты было одинаковым (или примерно одинаковым) богатство не являлось неким козырем как на Востоке. По мере деградации спартанского общества, его члены стали аккумулировать роскошь, многие быстро погрязли в ней и система созданная Ликургом развалилась. Почему спартанское общество деградировало, и являлось ли его деградация следствием изъянов в законах Ликурга сейчас однозначно ответить невозможно, но можно заключить что к моменту установления законов, общество уже имело изъяны, развитие которых можно было притормозить или задержать на некоторый момент, но они неизбежно давали бы о себе знать по прошествии достаточно большого промежутка времени в течении которого Спарта существовала как устойчивый социум. Создается впечатление, что Ликург может и не знал как с подобными изъянами бороться, поэтому законы носили четкий охранительный характер. Благодаря им общество могло существовать, пусть и долго, но не развиваться. Да и как всякий социум, Спарта, со временем старела, а значит и утрачивала силу. Пик ее могущества, как и остальных эллинов — Греко-Персидские войны. А закат — Пелопонесская война. С ее окончанием Спарта уже была своей бледной тенью и стремительно разлагалась, даже при том, что была одержана победа. Наверное лучше бы они проиграли, ибо поражение могло бы привести к консолидации, но остатки силы были растрачены, а с интеллектом в Спарте всегда были проблемы.