Алла Гореликова - Меч войны, или Осужденные

• Название: Меч войны, или Осужденные
• Автор: Алла Гореликова
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9717-0572-7

Его называют верным львом императора. Его преданность испытана кровью. Но однажды он бросит наземь подаренный монархом клинок – ради прекрасной чужеземки, обвиненной в шпионаже.

Она – паломница, приехавшая в империю с тайной миссией. Она любит другого. Но она согласится стать его женой.

У них есть общий враг, и это свяжет их крепче церковного обряда. Но это еще не значит, что удача будет вместе с ними в трудном и опасном пути – через войну и интриги, через ненависть и любовь…

---

И отец предстоятель в кои веки оставил принятие решения всецело на совести отца Ипполита; сам же, описав случившееся, отправил голубя в Ич-Тойвин. Пресветлого ждали сложные и непривычные хлопоты. Теперь, когда война стала неизбежной, он должен был быстро и аккуратно подвести монастырскую братию к мысли о верности Капитулу, а не королю.

О том, что служба графа Унгери перехватывает летящих на юг почтовых голубей, пресветлый, разумеется, и не подозревал.

ДЕЛА ЛЮБОВНЫЕ

1. Мариана, девица из благородной семьи

Ич-Тойвин казался Мариане воплощенной сказкой, краем обетованным. Дома здесь украшала драгоценная мозаика, на площадях фонтанчики рассыпали радугу брызг, а священные смоковницы росли прямо на улицах, словно какие-нибудь вязы или, скажем, яблони. Вода отдавала сладким и, налитая в глиняные кувшины, оставалась холодной в любой зной. В трактирах подавали баранину, политую соусом столь острым, что горело во рту; в вино добавляли пряности, а знаменитую ханджарскую пастилу с имбирем, достойную королевского стола, продавали задешево уличные лоточники. Здесь не было нищих, попрошаек и бродячих собак.

Уже к вечеру второго дня Мариана поняла, что влюбилась в этот город.

Сестра Элиль, похожая на приветливую кумушку монахиня в белых одеждах Ордена Утешения, посмеивалась над восторгами юной северянки. Рассказывала, как почти уж тысячелетие тому назад пришел к Поющей горе предок нынешнего императора, святой Джамидер Строитель. Как поднялся на вершину и заночевал там, а на рассвете случилось ему знамение Господне. И повелел Джамидер основать у подножия горы Ич-Тойвин, Цветущий город, дабы до скончания веков радовались прекрасному глаза, сердца и души людские. За что, собственно, и получил прозвание Строитель.

Сестра Элиль водила Мариану по храмам и часовням, усыпальницам и святым источникам; и девушка все больше узнавала об Ич-Тойвине, а монахиня – о девушке. Мариана понять не могла, как так случилось, что выделенная ей милостью брата провозвестника провожатая в первый же день стала ближе самой близкой подруги. Да девушка об этом и не задумывалась. Ей нравилось рассказывать сестре Элиль о Таргале и об их с Барти пути в Ич-Тойвин; нравилось, как монахиня слушает, кивая и ахая, как вставляет участливые вопросы. Услышав о данной в обиде клятве, сестра укоризненно покачала головой, а после рассказа о том, как негероически клятва эта исполнилась чуть ли не в первый день пути, не засмеялась, а сказала серьезно:

– То был тебе знак Господень, девочка. О том знак, что не след тебе искать дел, подобающих мужчине и воину.

– Да, наверное, – вздохнула Мариана. – Что таить, если бы не Барти, пропала бы я где-нибудь на полдороге. Вернусь домой, извинюсь перед их капитаном. Прав он был, удерживая меня.

– И что тебе только в голову взбрело? – укоризненно спросила монахиня.

Мариана лишь плечами пожала. Разлад с отцом Томасом уже не казался ей достаточным поводом для всего, что она сдуру наворотила. Впрочем, окончилось все не так плохо: она попала в Ич-Тойвин, о чем раньше и мечтать не смела, к тому же попала не просто так, а оказав при этом услугу Церкви… так, может, то и вправду был Промысел Господень? А раз так, на кого обижаться?

Да, здесь, посреди ожившей сказки, Мариана наконец-то простила и неправедного отца Томаса, и себя, трусливую и слабую, – простила искренне, душою, а не разумом. Будто вытащили из сердца ядовитую занозу… Мариана ощущала себя легкой и счастливой и улыбалась всему миру, потому что мир был прекрасен.

Диво ли, что на третий день прогулок по Ич-Тойвину юная северянка получила предложение руки и сердца? Ничто не красит деву так, как ясная улыбка.

2. Благородный Ферхад иль-Джамидер, прозванный Лев Ич-Тойвина

Трапезная гостиницы в этот час пустовала: для обеда поздно, для ночных гуляк рано. Хозяин откровенно скучал за стойкой, но не уходил: а ну как гостям заблагорассудится добавки? Расторопная служанка уже протерла столы и теперь шустро мела пол. Барти и Мариана говорили, не опасаясь лишних ушей.

– Представляешь, – смеясь, рассказывала Мариана, – он мне предложил стать его сорок восьмой женой! Да еще с таким видом, будто ждал, что я тут же расплачусь от счастья и кинусь ему на шею!

– А если бы первой? – с напряжением, которого Мариана не заметила, спросил Барти. – И единственной?

Мариана задумалась на миг, тряхнула головой:

– Нет уж! Он красив, спору нет… но, знаешь, Барти, он… – девушка запнулась, подбирая слова, – недобрый. Когда он смотрит на тебя в упор, хочется убежать и спрятаться. А говорит – как будто острая сталь под бархатом прячется. Сестра Элиль сказала, что его называют Лев Ич-Тойвина и что это почетное прозвище. Но мне он и вправду кажется львом, злобным демоном вроде тех, от которых мы в пути отгораживались кострами и молитвами.

– Лев Ич-Тойвина? – Рыцарь не заметил, как разжались пальцы и завернутый в тонкую лепешку шмат баранины упал в тарелку, откуда был взят. – Мариана, а сам он как тебе представился? Благородный Ферхад иль-Джамидер?

– Не помню, – смущенно призналась Мариана. – Вроде бы… Их имена так похожи одно на другое, и потом, мне так стало смешно, и… страшно немного. Он, правда, хвастал, что родич самому императору, но ведь у императора тех родичей…

Это верно, мысленно согласился Барти, если по каждой собственной жене считать да по каждой отцовской… При таком выводке родни у нормального правителя скорее будет желание основательно эту родню проредить, чем каждому покровительство оказывать да благоволение проявлять. Но Лев Ич-Тойвина…

– Что ты ему ответила?

Мариана отправила в рот ломтик острого козьего сыра, буркнула:

– Посоветовала обойтись сорока семью.

А еще – выразила сомнение, что доблестный муж этот-то курятник удовлетворяет должным образом. Погорячилась, конечно, что сказать. Мариана вспомнила яростный взгляд из-под тонких черных бровей, побелевшие губы, свист хлыста, от которого холеный вороной прижал уши и рванул с места в карьер…

Барти покачал головой:

– Не стоит тебе ходить одной.

– Но я же не одна, я…

– Сестра Элиль не защитит тебя от начальника императорской стражи Ич-Тойвина.

– Он?…

– Да, Мариана. Известный человек. – Барти повертел в руках кубок с вином, поставил, не пригубив. – Нам бы уехать, Мариана.

– Так давай уедем, – неожиданно покладисто согласилась девушка. – Но ведь тебя опять завтра брат провозвестник ждет?

– Да плевать! – Барти помрачнел. – Не пойму я, чего он от меня хочет. То о службе расспрашивает, то о гномах, то о Корварене…

А то роняет словно невзначай, как Святой Церкви нужны верные, – будто верность рыцаря не отдана короне раз и навсегда! Сэр Бартоломью потер лоб. Нынешний разговор снова закончился невнятно, оставив смутную тревогу. И недовольство – не то собою, не то службой королевской. Нет, и впрямь надо уезжать. Хватит с него душеполезных разговоров, а с Марианы – претендентов на руку, сердце и прочие девичьи прелести.

Звякнул колокольчик над дверью; хозяин встрепенулся, служанка уронила веник под стол и оправила фартук. В трапезную вошли двое стражников, расположились у стойки, против окна, – как видно, сменились с дежурства и решили пропустить по кружечке. Взблеснуло золото галунов на багряных куртках, подмигнул солнечный зайчик с рукояти тяжелой сабли.

Барти понизил голос:

– Караваны в Ингар отправляются поутру. Собери сумки с вечера, Мариана. Я разбужу тебя.

– Хорошо, – кивнула девушка.

Рыцарь достал золотой, бросил на стол:

– Эй, милейший! Разбуди меня завтра к рассвету, мы с госпожой хотим поклониться праху святого Карела.

– Будет сделано, господин, – откликнулся хозяин.

Стражник бросил на рыцаря короткий взгляд поверх кружки с вином и вновь обернулся к товарищу. Видать, давно служит, усмехнулся Барти: вот вроде и на отдыхе, а бдит. Старый пес… Ханджарский сабельник неожиданно напомнил ему Базиля, и рыцарь невольно улыбнулся. Как-то привыкший к одиночеству ветеран справляется с двумя непоседливыми племяшами?…

Сэр Барти проводил Мариану до дверей ее комнаты, дождался стука щеколды, повязал на ручку «сигналку»: в гостиницах Ич-Тойвина ворья не водилось, но осторожного и Господь бережет! И пошел спать. Его-то сумки всегда готовы к тому, чтобы схватить их по тревоге.

3. Серж, дознатчик службы безопасности Таргалы

Галерея была пуста, и Серж откинул капюшон. Ветер швырнул в лицо дробный звон лютни, обрывки смеха, запах прогоревших костров. На нижнем дворе веселились. Заезжий менестрель, вчерашним вечером услаждавший слух хозяев изысканным перебором струн, чередовавший баллады о храбрых рыцарях и прекрасных дамах с воспеванием деяний чтимых в Таргале святых, для солдат приберег совсем другие песни. «Трактирщикова дочка», «Три монашки», «На бережке, на берегу»… Вот «Красотку Катрину» завел, стражники подпевают не в лад, зато от души…