Дмитрий Самохин - Опережая бурю

• Название: Опережая бурю
• Автор: Дмитрий Самохин
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9942-0338-5

Это мир пара и магии.

Исполинские воздушные корабли бороздят небесные просторы, по улицам городов ездят паромобили, а планетой правят не императоры и короли, а магические ложи.

Но устоявшийся порядок жизни вот-вот разрушит пропавший артефакт, принадлежащий расе мимикрейторов.

Кто такие мимикрейторы? Откуда они пришли? Не знает никто. Они тайно живут среди людей уже не одну сотню лет.

Из-за пропавшего артефакта в разных уголках земли открываются воронки червотчин, из них на землю проникают чудовища из других миров. По улицам городов бродят адские псы Фарлонги, убивающие на своем пути все живое. Сквозь столицу туманного Альбиона бредет Неупокоенный мертвец, жаждущий мести.

Мимикрейторы прокляли землян, укравших их сокровище.

Судьба всего человечества находится в руках барона Карла Мюнха, мага ложи Белого Единорога, Лоры Ом, единственной женщины на военной службе Руссийской империи, и их верного помощника настоящего руссийского мужика Микони.

---

Михей уверенно шёл вперёд, безошибочно находя одному ему известную тропку. Петлял меж кустов, продирался сквозь заросли зной травы, спускался в овражек, и поднимался в гору.

Старх старался не отставать. Сперва шёл вперед, думая о своём. Как с отцом будет разговаривать, что ему скажет и что услышит в ответ. А потом проснулся азарт охоты. И впрямь Михей, словно Пират, шёл по чьему-то следу, а Старх чувствовал себя в шкуре охотника. Только вот за кем они гнались, на кого охотились? А какая разница. Главное тропка впереди, гул говорящих деревьев над головой, да плечо друга рядом. Скоро Старх и думать забыл о предстоящем разговоре.

– Здесь недалеко осталось. За тем овражком, – оглянулся Михей.

Нападение твари было стремительным и смертоносным. Вот она выскочила чёрной молнией из-за кустов, упала на Михея, клацнули челюсти, вооружённые большими жёлтыми клыками. На яркую изумрудную траву пролилась первая кровь.

Для Старха же время замедлилось. Только и он замедлился вместе с ним. Он увидел большого чёрного волка с гнойниками глаз, прыгнувшего на Михея и вцепившегося ему в руку. Нужно было закричать, предупредить…

… но он не успел…

… не сумел…

Старх видел, как чёрная тварь разодрала руку друга, мотнула головой недовольно, и тело Михея полетело в сторону, словно обглоданная кость. Старх видел, как потух задорный огонёк в глазах Михея. Душа у Старха поспешила занырнуть поглубже в пятки, тут тварь заметила новую жертву. Переступила лапами, прикидывая расстояние для прыжка, чуть присела на задние лапы, спружинила, замерла. Пасть раскрылась, и вывалился длинный горячий язык, похожий на кусок парного мяса.

Откуда взялась эта тварь? Из какой преисподней выбралась? Мысли мелькали в голове Старха. Ему грозила смерть, но как ни странно, смерти он не боялся. Только пошевелиться не мог, словно в бездушную снежную бабу превратился. Но при этом твердо знал, с ним ничего плохого не произойдет. Только не сейчас. Его время еще не наступило.

Что же эта за тварь? Вроде на волка похоже, но это точно не волк. Таких волков отродясь в здешних местах не водилось. Тварь стояла перед ним, закусила Михеем, теперь собралась схарчить его на обед. Но почему-то медлила, будто чувствовала, что перед ней не просто кусок мяса, а хищник серьезный. Такому и спину показать не зазорно, только боязно. Слабость почувствует и убьет без промедления.

Только разве Старху под силу с тварью справиться?

Какой тут хищник? Он же обыкновенный деревенский мальчик, в душе которого вспыхнуло (для этого не требовалось никаких дополнительных усилий) нерукотворное пламя.

Тварь летела к нему в предвкушении свежего сочного мяса с кровью, когда он простёр к ней руки. С кончиков пальцев сорвался сгусток огня и ударил в тварь. Тварь завыла и, охваченная пламенем, рухнула на землю. Она каталась по земле, пытаясь сбить огонь, ревела и скулила. Старх не отступил, подбавил огоньку. В его руках словно бы дрожал живой факел, и им он охаживал зверя по бокам. Запахло палёной шерстью и тухлым горелым мясом. Тварь пыталась отползти на безопасное расстояние, но Старх не отпускал её. Он успокоился только тогда, когда тварь испустила дух.

С пальцев Старха сорвались последние брызги огня. Он затухал, а перед ним, там где должна была находиться кровожадная тварь, покалечившая, а то и убившая Михея, лежал обгоревший человек. Женщина-уголёк, это было видно по холмикам запёкшегося мяса, некогда они были грудями.

Он победил. Только над кем? Над женщиной-тварью.

Додумать Старх не сумел. Свалился без сил. «Дыхание Дракона», так называлось заклятье, которое ему удалось интуитивно нащупать, выело из него всю энергию. Даже не хватило на то, чтобы удержать сознание. Свет потух перед глазами, и Старх надолго заснул.

Все, что с ним потом произошло, ему рассказали, когда он очнулся. Провалялся же он без памяти больше месяца. Меду небом и землей целый месяц блуждал в потёмках, и все же выбрался на свет.

* * *

К вечеру того дня в деревне поднялся переполох. Родители спохватились, что мальчишки из лесу не вернулись, и поставили на уши всех соседей. Такое и раньше бывало, заиграется пацанва и забудет о времени. Вон уже и солнце в речку окунулось, а они все меж дерев, как русаки, петляют. Но чтобы к ужину не вернулись, такого уж никогда не случалось. Молодой организм голодный, побегал, поплутал, силенки израсходовал, надо и подкрепиться. Деревенская поросль никогда не страдала отсутствием аппетита. Но когда ребята не вернулись к ужину, тут Авдотьевы пришли к Андреевым решать, что делать и кто в лес пойдет.

Отцы Старха и Михея взяли старших сыновей и братьев, вооружились, да двумя партиями в лес отправились. Андреевы не ушли далеко, на окраине леса их нагнал Никишка. Батька собрался было ослушника через колено перегнуть, скинуть с него портки, да отхайдокать как следует, сказано было дома сидеть. Но Никишка не дался. Он затараторил, что знает, мол, куда Старх с Михеем отправились, подслушал, мол, ненароком. И все как есть рассказал. Правда, соли в том рассказе ни на грамм не было. Поди, знай, сколько лис в лесу лисятами разжились. И кого именно Михей приметил, и где ребят следует искать.

Поиски продолжались несколько часов. Минуло за полночь, когда Пират наткнулся на тела мальчишек. Пирата в лес никто брать не хотел, но он так цепь рвал, что с собой не возьмешь, сам в лес убежит. Пришлось брать. Думали, все больше для проформы, а вон оно как оказалось.

На первый взгляд мальчики показались мертвыми. Бездыханно лежал Михей весь в кровище, одна рука неестественно вывернута, словно вовсе оторвана, и друга обнимал. А у Старха на устах блаженная улыбка застыла.

При виде своих мальчиков отцы чуть от горя не поседели. Хорошо, что тут же выяснилось, что пацаны живы, только без чувств. А рядом с ними лежала обугленная голая женщина. Свежая головешка. Но кто ее так уделал? Может мальчуганы на неё ещё живую наткнулись, и от ужаса увиденного потеряли сознание? Тогда откуда у Михея такая глубокая и страшная рана на руке, словно от клыков дикого яростного зверя. И если его покусал зверь, то куда потом делся? Попробовал мясо, не понравилось.

– Оборотень, – сказал Авдотьев старший. – Ей-ей оборотень. Та баба обгорелая и есть оборотень. Только вот кто ей шкуру подпалил?

Отцы недоверчиво переглянулись, а потом посмотрели на своих сыновей. Если не они, то кто. Несколькими днями позже к трупу бабы деревенские привели ведунью Агриппину. Она покружила над обуглышем, что-то долго бормотала, щурилась, точно от яркого солнца, потом подтвердила догадку Авдотьева. Оборотень на мальчишек напал, и им ещё повезло, что они наткнулись на зверя на исходе его силы. А вот откуда эта тварюга взялась? Сказать не смогла. Отродясь в их лесах подобной образины не водилось. Посмертные линии сгорели вместе с телом. Когда ведунью отцы спрашивали, кто мальчишек от напасти избавил и страшную зверюгу подпалил, она загадочно улыбалась и говорила, что сие ей неведомо. Может, то божий промысел, а может, кто еще теми лесами шастает, кому «дыхание дракона» покорно.

Ничего путного отцы от неё добиться не смогли. Пришлось отступиться, только Авдотьев старший стал подозрительно коситься в сторону Старха.

А мальчишки на поправку пошли. Не без помощи бабки Агриппины. Она ведала Михея, руку его врачевала, дурную кровь оборотную изгоняла. Жизни мальчика более ничего не угрожало, а вот руку спасти не удалось.

«Так и останется немощной», – сказала бабка Агриппина.

Авдотьевым лишь с сочувствием оставалось смотреть на Михея. Такой смышлёный, а на всю жизнь калекой остался.

Но как только болезнь отступилась от Михея, он поселился возле постели Старха. Не отходил ни на шаг. Он то знал, кто тварь спалил, да его от погибели спас. Только никому об этом не сказал, убоялся. Одной ведунье Агриппине и смог довериться, а она нисколько не удивилась.

«Знаю, – говорит, – сила большая Старху дарована. Только сила его еще спит, не раскрылась, точно гусеница в коконе. Но срок наступит, вылупится. А пока все что у него было, он отдал, чтобы с оборотнем совладать. Теперь спит, силы восстанавливает».

Старх целый месяц спал. Не шевелился, но дышал. Андреевы на него с горечью смотрели. И не человек уж, а растение. Не мыслит, не говорит, но живёт, и дышит. Батька его сдержать слёз не мог, каждый раз, как взглянет на сына. Если бы не бабка Агриппина, то в конец отчаялись бы, да похоронили уже, хотя бы в душе. Лишь ведунья деревенская и успокаивала, что всё идёт своим путём. Мальчишка вот-вот проснется, как силы накопит. Ей и верили, и не верили. Боялись поверить по-настоящему, ухватиться за призрачную надежду, а потом вместе с надеждой часть своей души и похоронить.

Первое, что увидел Старх, когда проснулся, встревоженное лицо Михея. И тут же память всколыхнулась, возвращая из небытия обугленную тварь. Ему показалось, что она ещё жива, что ему не удалось закоптить ее до конца. Он вздрогнул. В случае нападения он себя задешево не отдаст. Но увидел рядом с собой бабку Агриппину и тут же успокоился. Значит он дома, в избе, и весь этот лесной ужас уже позади. Глаза Михея лучились радостью. Тут взгляд Старха упал на безжизненную руку на перевязи, и он почувствовал укор совести. Сам живой, здоровый, целый, а Михей теперь калека безрукий. И обида такая взяла жуткая, что аж плакать захотелось, только слез не было. Глаза сухие, того и гляди растрескаются, как глина в засуху.