Виктор Тюрин - Человек человеку волк или Покорение Америки

• Название: Человек человеку волк или Покорение Америки
• Автор: Виктор Тюрин
• Жанр: Вестерн

Человек современного мира, бывший боец специальной разведки, волею судьбы попадает в Америку второй половины 19 века, но как оказывается, прошлое даже для человека подобной профессии оказывается намного беспощаднее и жестче, чем он мог себе представить. Здесь люди проще, наивнее и более набожны, но это не делает из них ангелов. Наоборот. Они видят мир в черно-белом свете, разделяя поступки и людей по принципу "плохой — хороший", а общественное мнение осуждает лишь трусость и предательство. Жизнь и смерть человека часто зависит лишь от обвинения другого человека, часто ничем не подкрепленного. А убил или повесил не того — для этого есть церковь. Замолим грех. А если не повезло тебе…. Опять же церковь пригодиться. Один из современников того времени писал: "условия жизни и нравы людей таковы, что убийство человека на Диком Западе, является неотъемлемой его частью". Если Запад с его шерифами, бандитами и стрелками был одной стороной монеты, то города Востока с продажной полицией, уличными бандами, коррупцией властей были другой ее стороной. В 1868 году преподобный Тэлмедж, известный проповедник, так сказал о Нью-Йорке в своем выступлении в Бруклинской церкви: "Город, став прибежищем для убийц, проституток и аферистов, умирает на наших глазах, корчась в развалинах и вывалявшись в мусорных свалках, помоях и конском навозе". Герою сначала придется испытать на себе все «прелести» жизни Дикого Запада, на" сквозь пропахшего порохом и кровью, затем выживать в трущобах Нью-Йорка, где человеческая жизнь стоила ровно столько, сколько находили у трупа в карманах. Городские улицы цивилизованного Востока на поверку оказываются такими же дикими территориями, как и прерии Запада, а сами города являют собой мир денег, власти и насилия, где идет "война всех против всех". Здесь чтобы выжить, нужно иметь внутреннюю жесткость, хладнокровие и полное безразличие к своей и чужой жизням, здесь — каждый сам за себя. Бывшему бойцу придется приложить немало сил и воли, чтобы выжить на пути, ведущим от бандита — беглеца, за чью голову обещана награда, до человека, ставшего у истоков создания своей торгово-промышленной империи.

---

— У кого еще есть желание поговорить?!! — для выразительности своих слов я ударил несколько раз кулаком правой руки в открытую ладонь левой. — Как, в мою бытность, говорили некоторые ораторы: открыт для прямого и конструктивного диалога!! Ну!! Есть желающие?!!

Толпа подалась назад, хотя я стоял на месте. Я их понимал, потому что знал: нахожусь на гране срыва. Сейчас я был готов любого рвать на части. Только дай повод. И народ это почувствовал. Прошла секунда, две…минута.

— Нет желающих! Очень хорошо! Значит, будем работать?!

— Да. Будем. Это все Павел. Мы что… — после секундного затишья вразнобой ответили тихие и тусклые голоса из толпы.

— С вами все ясно! Исправились! Теперь вы, господа хорошие!! — я резко обернулся в сторону бригадиров. — Как вы допустили такое?!!

Взгляды всех четверых тут же ушли в землю.

— Смотреть в глаза!! По правде говоря, гнать мне вас надо в шею, всех четверых! Уроды! Бездельники! Но я решил дать вам шанс. Каждый из вас сейчас подойдет к толпе, ткнет пальцем и выберет одного человека, который, по его мнению, является одним из зачинщиков бунта. Это ваш шанс остаться в бригадирах. Начали! Сивый!

Коренастый мужик по кличке Сивый, явно когда-то сидел в тюрьме. Вечно полупьяный, большой любитель подраться и выпить, в то же время умел заставить людей работать. Не раздумывая, сделал несколько шагов к толпе и тут же ткнул грязным пальцем в грудь грузчика по имени Барт, который входил в троицу социалистов. Тот вскинулся, сжав кулаки, но когда до него дошло что случилось, тут же сник. Сивый оглянулся на меня для утверждения приговора. Я кивнул, после чего бригадир отошел на свое место. С двумя другими бригадирами тоже все решилось просто. Они без колебаний решились на предательство, лишь бы их не потерять теплое местечко. Меня беспокоил только Дикки. Тот парень, который приютил меня, а потом привел сюда, в порт. Я не забыл этого и как только стал боссом, назначил его бригадиром вместо прежнего. Правда, в последствии, не раз жалел об этом. При его мягком и уступчивом характере, грузчики бригады просто вили из него веревки, выторговывая для себя всякие поблажки. Я разговаривал с ним на эту тему пару раз, он обещал, но все шло по-прежнему. Это испытание было явно не для его характера. Он понимал это, поэтому шел, словно на казнь. Подойдя, минуту стоял, вглядываясь в лица людей, словно видел впервые. Медленно поднял руку, но тут же резко опустил ее. Я уже знал, что сейчас произойдет. Так оно и случилось. Неожиданно для толпы он повернулся ко мне.

— Слагаю с себя обязанности бригадира, — он сказал это тихо, но твердо, глядя при этом мне в глаза.

В толпе тут же побежали шепотки. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, затем я сказал: — Свой выбор ты сделал сам. Выбирай бригаду, в которой будешь работать. Свободен!

После чего, повернувшись к толпе, сказал: — Говорю один раз! Еще раз подобное повториться — вышибу вон! Не одного! Всех!

— Теперь вы! — я бросил косой взгляд на троицу бригадиров. Эти единственные из всех, выглядели в какой-то мере счастливыми. — Сегодня будете работать наравне со всеми! В поте лица! Костыль, гони эту толпу бездельников на работу! Карл! Убери этих революционеров с глаз долой! Но что б без рук! Хватит с них!

Толпа, дружно развернувшись, торопливо зашагала к причалам. Некоторые оглядывались, но осторожно, украдкой. Заметив, что я смотрю им в след, тут же отворачивались и прибавляли шаг. Угрызений совести по поводу того, что сделал, не чувствовал, как и особой радости по случаю победы. Наверно потому, что ее не было. Просто сработал один из основных законов этого времени "кто сильный — тот и прав" и толпа подчинилась силе. Зато с бригадирами получилось как нельзя лучше. Я повязал их, пусть не кровью, так подлостью, сделал из них вроде пастушьих псов, верных хозяину, которые не дадут сбиться стаду с пути. Теперь они любому волку горло перегрызут.

Я пришел в пансионат к одиннадцати часам, так как утро воскресенья воспитанницы "Универсальной школы" проводили в церкви, где слушали проповедь, ставили свечи и превозносили свои детские молитвы к Богу. Затем чинно возвращались, переодевались, после чего их отпускали домой, в семью. Прозвенели удары гонга. Один, второй, третий — и большой дом наполнился звонким смехом, визгом, веселыми детскими криками. Луиза выбежала ко мне, в толпе торопящихся воспитанниц, старавшихся не упустить ни одной минуты из их короткого отпуска, и как всегда бросилась мне на грудь, но сегодня в детском порыве было нечто отличающее его от обычного проявления детской радости при моем появлении. Я умел отличать подобные отклонения, как золото от бронзы, но мой опыт касался перепадов настроения взрослых женщин, но не маленьких девочек. Тут она не раз и не два ставила меня в тупик. Нет, не капризами, а своими взглядами на мир, на людей, на меня самого. Ее внутренняя чистота, наивность, искренность нередко ставили меня перед такими вопросами, что я только диву давался, как можно смотреть на давно известные вещи под таким углом зрения. И сейчас я чувствовал, что она расстроена, правда, пыталась скрыть это, но неловко, по-детски. Хотя она жила в пансионе уже почти два месяца, каждый раз мы уходили под градом любопытных взглядов и перешептывания за нашей спиной. Мужчина — опекун и девочка со шрамом на лице — кто эта странная парочка? Чтобы не давать еще больше поводов для досужих домыслов, я не стал ее расспрашивать что случилось, прямо сейчас. Как только мы вышли, я по привычке посмотрел на небо. Расписание наших воскресных прогулок во многом зависело от погоды. Сегодня на голубом небе висело яркое солнце, только пушистые белые облачка висели далеко на горизонте.

"У нас в расписании парк, — подумал я.

При хорошей погоде мы старались проводить время на свежем воздухе, а где это лучше сделать, как не в центральном парке, изобилующими аллеями, фонтанами, статуями и, конечно, игровыми площадками. Покосился на Луизу, но солнышко и свобода, ее, похоже, сегодня не радовали. Подойдя к краю дороги, подозвал кэб, затем спросил ее: — В кафе-кондитерскую?

Это было у нас своего рода традицией. Не поднимая глаз, она кивнула головой. Усевшись в экипаж, только я открыл рот, как глаза Луизы стали наполняться слезами. Она пыталась их сдержать, но это у нее плохо получалось, поэтому она просто закрыла лицо ладошками.

— Мы же друзья, Луиза. Ведь так? — она быстро кивнула, не отрывая рук от лица. — Расскажи, что у тебя случилось. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

С трудом, сдерживая слезы, она сказала дрожащим голосом: — Джек, почему люди бывают такими плохими?

— Гм…. Ну, наверно оттого, что их плохо воспитывали… родители. Не привили им… любовь к ближнему.

— Ты прав. Но как говорит мисс Картрайт, это касается бедных людей. Им нужно все дни напролет трудиться и времени на воспитание детей не хватает. Поэтому их дети постоянно на улице, где перенимают плохие привычки взрослых.

Сейчас ее голосок не дрожал. Она четко и звонко произносила фразы, как хорошо заученный урок.

— Скажи мисс Картрайт, что она умная и хорошо тебя учит.

— Ты знаешь, Джек, она очень красивая. Она только вторую неделю у нас работает, а все девочки уже успели в нее влюбиться. У нее такая милая шляпка с букетиком синеньких незабудок! Прямо прелесть! А какая лента…! — я слушал ее в пол уха и тихо радовался мгновенно высохшим слезам, но как оказалось, моя радость оказалась преждевременной, — …но почему богатые девочки бывают такими злыми?

— Э-э…. что за девочки?

— Сестры Моррисон. Агата и Паула. Они со вторника у нас появились. И сразу начали дразнить меня. Теперь и другие девочки меня дразнят.

Ее глаза снова наполнились слезами. Я глубоко вздохнул. Ну, как тут можно помочь?

— Послушай малышка, я обязательно поговорю с миссис Кролинг. Если не сегодня, то завтра обязательно.

— А это не будет выглядеть так, будто я жалуюсь на девочек?

"Черт! Конечно! Но что я еще могу сделать? Хот нет, могу. Поговорить с их отцом".

— Слушай, а давай, я поговорю с их отцом? Как идея?

— Тебя даже на порог не пустят. Он очень богатый. Сестры хвастались, что них два вы?езда, а слуг не сосчитать. И еще у него много магазинов и… что-то еще. Я уже не помню.

Проводив Луизу до парадной двери и поцеловав на прощание, я некоторое время стоял, задумавшись. Фамилию Моррисона я прекрасно знал, как и сеть "Универсальных магазинов Моррисона". Знал также, что он подвизается в политике и очень богатый человек, чье состояние превышает полмиллиона долларов. Девочка права, к такому человеку просто так не попадешь, а если и получиться, то когда узнают, с чем пришел, мне просто укажут на дверь. И никакой моей крутости не хватит, чтобы сладить с таким богатым и влиятельным человеком. Это не Стаксель, "вор в законе", с которым можно было схватиться на равных, но что-то надо было делать, поэтому прямо с утра я поехал в "Универсальную школу" для разговора с миссис Кролинг. Как только услышала, с чем я приехал, она пообещала, что поговорит с девочками, но при этом дала понять, что если ей придется выбирать между мной и Моррисоном, она предпочтет его. Откланявшись, я вышел в коридор. С минуту стоял, думая о том, что мне следует предпринять дальше. Затем пришла мысль повидаться с Луизой, но тут же отпала, так как я вовремя вспомнил, что все утро до самого обеда отводиться под занятия. Только я начал спускаться по широкой лестнице, как неожиданно услышал невнятный разговор, но, судя по резким голосам, он больше напоминал ссору мужчины и женщины. Неожиданно он резко оборвался, после чего послышался звонкий цокот женских каблучков.