Вячеслав Денисов - Три доллара и шесть нулей

• Название: Три доллара и шесть нулей
• Автор: Вячеслав Денисов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-04669-0

Седой – бандит. Струге – судья. Судья хочет помочь следствию задержать бандита. Но ситуация – невероятная: если бандита схватят, то погорит и сам судья. Его услуги станут не нужны. Не нужен станет и он сам. В ход пойдет компромат на него, который до поры удерживают. Справедливый, несправедливый – никто и разбираться не будет. Так что же делать судье Струге? Спасая себя, покрывать бандита Седого? Или преследовать Седого и тем приближать собственный крах? Задача на засыпку...

Ранее роман издавался под названием «Компромат пули не слаще».

---

– Какая картина??

– Не перебивай... – Опер огорченно поморщился – то ли от боли, то ли от того, что уходит драгоценное время. – Я не мент, парень...

Буза застыл с сигаретой в руке.

– Ты не бандюков мне сдавал... Ты картину искал... – Маркин терял последние силы.

– Кто ты?! – Недоумение, застывшее на лице Бузы, можно было назвать разочарованием. – Какую картину?..

– Им я тебя не сдам, но у моих ты на примете... Потому не говори, что был здесь, иначе порвут... О тебе в «конторе» знают, поэтому сильно не бегай... Лучше сам приди.

Подняв глаза, Маркин посмотрел на Бузу и криво улыбнулся:

– Почему тебя не называю?.. А будет лучше, если нас обоих здесь просверлят?.. И потом, Дима, ты еще не закончил работы... Не позвонишь – на том свете достану... Дай сигарету...

Не успел он сделать и двух затяжек, как на бетонном полу завода появились две тени.

– Ну что, Буза? – окликнул своего человека Седой. – Молчит, негодник?

Не сводя глаз с лица Маркина, Буза едва заметно качнул головой.

– Задай ему еще пару вопросов, Хан, а если будет продолжать строить из себя Олега Кошевого, кончай. Через десять минут я вас жду на улице. – Седой в последний раз посмотрел на Маркина и сплюнул ему под ноги. Под единственную, запыленную туфлю. – Дурак ты, Паша.

Велев Бузе помогать вести беседу, он развернулся и вышел из цеха. Неподалеку от места стоянки «Мерседеса» он увидел кран. Значит, есть вода. Пока Хан возится с тупым ментом, нужно привести в порядок свою одежду.

Ровно через десять минут Буза и Хан вышли из ворот цеха и направились к водопроводному крану. Еще через час, освободившись от присутствия членов команды, Буза наберет номер телефона, который ему назвал Маркин, цифры которого он выжигал в своей памяти все то время, пока тот умирал.

Глава 7

Струге и Пащенко подъехали к ресторану «Садко», что находился в Кольцове, поселке-спутнике Тернова, к шести часам вечера. Заметив около входа несколько дорогих иномарок, Вадим кивнул в их сторону.

– Какая-то из них, наверное, Хорошева.

– Почему ты так думаешь? – удивился Антон.

– Я ориентируюсь на счастливый голос Вальки в телефонной трубке. Таким тоном может говорить лишь тот, кто победил жизнь. Голос преуспевающего человека, у которого всегда хорошее настроение и все зубы на месте.

Последнее, что упомянул прокурор, резануло совесть Антона. Он вот уже полгода собирается зайти к стоматологу, чтобы залатать изъяны в своем рту. Саша, жена судьи, постоянно напоминала ему о катастрофе, которая может произойти лет через пять, если тот будет продолжать наплевательски относиться к своим зубам.

– Вставят тебе под старость две розовых оладьи, и будешь потом меня раздражать своим ночным стаканом, заполненным челюстями!

Саше хорошо так говорить. Ее зубы безукоризненны, и она может смело идти к дантисту, зная, что ее не будут сверлить, буравить, травить мышьяком и ковыряться в недрах ее челюстей омерзительными иголками...

– А вот и сам Валентин Хорошев! – объявил Пащенко голосом конферансье и выбрался из машины.

Навстречу двум старинным друзьям торопился действительно счастливый и преуспевающий Валька Хорошев. Их школьный друг и бывший офицер.

– Привет честной компании! – бросил он на ходу старинный дворовый клич и врезался в объятия повзрослевших уличных друзей.

– Осунулся ты, гвардии подполковник, – заметил Вадим, влекомый Хорошевым к входу в ресторан. – Посеребрился чуток, погрузнел. Но вид, конечно, респектабельный. Что и говорить... Ты у Буша пару вышек под Киркуком не выпросил, часом?

Валентин рассмеялся и обратился к Струге:

– Антон, скажи как судья, может прокурор честным людям такие вопросы задавать?

– А у нас все честные, Валя. Мы всех садим ошибочно. В какую зону ни плюнь, обязательно в несправедливо осужденного попадешь. А все воры на свободе, потому прокурор и беснуется.

Говоря Струге о том, что Хорошев просил не беспокоиться относительно роскоши, Пащенко не думал, как далек он от представления о роскоши. Два огромных стола, сдвинутые, стояли в центре ресторанного зала. Белоснежные скатерти, бахрома которых свисала до самого паркета, словно подчеркивали роскошь того, что располагалось на столе. Глядя на живность, находящуюся на нем в вареном, копченом и жареном виде, Струге подумал о том, что, в горячке радости встречи со школьными друзьями, Хорошев совершил настоящее святотатство. В отличие от Ноя, который на своем ковчеге приютил каждой твари по паре, он всю эту дичь у праведника реквизировал и умертвил. И сейчас она, застыв на столе в серебряных блюдах, дожидалась того часа, когда судья и прокурор вонзят в нее свои давно не ремонтированные зубы.

– И в какой области ты сейчас трудишься? – спросил Вадим, когда миновали первые три тоста и чувство чрезмерного насыщения вытеснило из сознания все другие чувства, кроме любопытства.

– Чтобы вам понять, мне нужно начать рассказ с самого начала, – усмехнулся Валентин. – Приехал из Югославии в полном отчаянии. Жена бросила еще за два года до приезда, денег – ноль...

– Как это – ноль? – изумился Антон. – Вам же там, миротворцам, платили дай бог!..

– Нас уже на самом аэродроме албанцы обстреляли. Сумки с вещами находились в «КамАЗе», на бровке взлетной полосы. А там – деньги, снаряжение, одним словом, все, что может быть у офицеров, убывающих с войны домой. «КамАЗ» солдат охранял, парнишка молодой совсем... И неподалеку боец с огнеметом стоял, зенки на самолеты пялил. Очередь прошила и бойца, и огнемет. Взрыв такой шибанул, что я думал, до самолета достанет. Вот так я и приехал. В карманах было что-то около пятисот долларов, все остальное в Приштине пеплом по ветру рассеялось. В Орле, по новому месту жительства матери, на учет стал, паспорт получил. Пожил два месяца, думаю – а что я тут делаю?! Плюнул на все да приехал со ста долларами в кармане в Тернов. Было это, ребята, два года назад. Хорошо, помог один делавар. Деньгами ссудил, возможность стать на ноги дал. Вот и расцвел немного...

– Да, – мотнул головой Пащенко. – Струге, давай подумаем, чего бы нам из нашего барахла спалить, чтобы так слегка расцвести?

За разговором пролетело еще два часа. Кто на ком женат, сколько лет осталось до пенсии и планы на будущее... Вспомнились и старые дворовые клички. Бизнесмен Хорошев трансформировался в Сойку, Пащенко в Бисквит (так его звали за удивительную способность нравиться всем одноклассникам одновременно), а Струге – в Трамвай (за умение продираться сквозь защиту противной футбольной команды). Память возвращала в начало восьмидесятых без особого труда, и отдельные яркие эпизоды превращались в целые темы. Темы для разговора людей, не видевшихся много лет. Выслушав истории жизни бывших друзей, Сойка-Хорошев открыл секрет своей вечной молодости и благополучия. Именно работа директором одного из филиалов столичной фирмы по продаже компьютерных технологий дает возможность Валентину Матвеевичу ездить на «Порше» девяносто девятого года выпуска, жить в свободном от городского смога Кольцове, в двухэтажной вилле с охраной, и одеваться по каталогам «Отто».

– Собственно, можно было ездить в саму Германию, но не позволяет время, – объяснил он. – Ребятам указываю на модели, через неделю они в Тернове. Выгодно, хоть и дороговато.

– Да... – протянул Пащенко. – С такими проблемами, как у тебя, Валя, постареть придется не скоро. Это тот делавар тебя так раскрутил?

– Не совсем. Он дал денег, не понимая, на что дает. А я уехал в Москву, вышел на нужных людей, вошел в доверие, и вот – я здесь. Полтора года проработал в столице, стажировки всякие, обучение... Месяц в Германии за казенный счет, месяц во Франции. Голова на месте, потому и поверили. Должна же быть на свете справедливость?! Двадцать лет в сапогах...

Не желая привлекать к своей персоне большего внимания, чем это требовалось, Хорошев переключился на будни Пащенко и Струге.

– Работаем, как все, – ответил за обоих Вадим. – Если о всех делах, что через руки проходят, рассказывать, водки не хватит. Антошка одним занимается, я другим... А что в городе происходит... Что, Валя, может происходить в городе, который давно забыт богом, правительством и бюджетной политикой? Криминал. Изнасилования, убийства, грабежи и мошенничества. Основа жизнеобеспечения основной части терновцев.

– Отстал, – сознался Хорошев. – Потому что далек я от всего этого. Последнее, с чем столкнуться пришлось лично, так это в восемьдесят пятом, кажется, поляка какого-то обобрали и по голове стукнули. Это помню. И то только потому, что этого пана курсант из алма-атинского погранучилища приголубил. Потом всех курсантов, что были в Тернове в отпуске, таскали в комендатуру и отрабатывали на причастность. Девку они, что ли, не поделили...

– Эка ты хватил! Восемьдесят пятый... Два дня назад немца в «Альбатросе» пристрелили. Ищи, Пащенко... Напрягай своих следователей.