А. Клингер - Записки бежавшего

• Название: Записки бежавшего
• Автор: А. Клингер
• Жанр: История

---

Он бывший студент Петроградского Горного института. Во время революции 1905–1906 годов Бокий занимал видное место среди петроградских бунтовщиков, вел революционно настроенное меньшинство {160} студентов за баррикады и пр. Вступив сразу же после октябрьского переворота в коммунистическую партию, был нисколько лет председателем петроградской губернской чрезвычайной комиссии ("че-ка"), а потом ГПУ, известен своей неумолимой жестокостью. Живет председатель "Специального отдела" в Москве, периодически наезжая в руководимые им тюрьмы и места ссылки.

Как только комиссия от ГПУ явилась в Соловецкий монастырь для организации в нем "дома заключения", она потребовала списки всех монахов: последние всеми правдами и неправдами до последнего дня из родного им монастыря не уходили, перенося все ужасы и издевательства беспрерывно сменяющихся «аграрных» властей. ГПУ сразу же уничтожило этот "рассадник опиума для народа", как называют коммунисты религию. Настоятель обители и наиболее видные лица из соловецкого духовенства были расстреляны в монастырском Кремле, остальных монахов чекисты послали на принудительные работы в тюрьмы центральной России, Донецкого бассейна и Сибири и лишь небольшой процент братии (около 30 человек), с разрешения ГПУ, остались на Соловках. Разумеется, это нельзя рассматривать, как акт гуманности ГПУ: последнее просто нуждалось в «спецах» (рыбаках, плотниках, сапожниках и пр.). Эти 30 монахов на жизнь свою в превращенном в тюрьму монастыре смотрели и смотрят как на продолжение своего подвига, служения Богу. Считаются они «вольнонаемными», работают с утра до ночи, получая за свой каторжный труд жалованье в размере не свыше 10 рублей (около 5 долларов) в месяц, то есть, медленно умирая с голоду.

ГПУ лишило Соловецкий монастырь последних признаков того, чем он был когда-то. Ценнейшая историческая библиотека, как я уже упоминал выше, сгорела вследствие поджога монастыря Александровским. Были сорваны со стен и уничтожены последние иконы, сброшены с колоколен колокола, разгромлены ризницы, перебита церковная утварь. Даже многие могильные кресты (Соловки богаты старинными крестами и памятниками) были вырваны из земли и употреблены на дрова, хотя лесу на островах сколько угодно. Разрушение этого некогда высоко культурного уголка было произведено столь основательно, что, когда в монастырь прибыла из Москвы особая "археологическая комиссия", она смогла вывезти в музеи лишь жалкие остатки соловецких древностей. Характерная особенность: перед прибытием комиссии чекистские культуртрегеры спешно реставрировали ими же разрушенные кресты, вкапывали в землю, взамен старых, новые могильные памятники, выкрасив их в красную краску. Довольно яркий штрих «культурной» работы советской власти!

Одновременно с превращением монастыря в так называемый «слон» (северный лагерь особого назначения), туда были перевезены жалкие остатки почему-либо не расстрелянных или не умерших от голода заключенных из лагерей в Архангельске, Холмогорах и Портаминске. Над седыми стенами древней обители взвился кровавый советский флаг. В разграбленном, полусожженном Кремле поселился «Начуслон» (начальник управления северными лагерями особого назначения), непререкаемый властитель Соловков и их филиалов, концентрационного лагеря на Поповом острове (близ города Кемь), лагеря на Кондострове (верстах в 15 от Попова острова) и всех мест заключения на Соловецком архипелаге.

Посвящая следующую главу описанию природных и бытовых условий жизни на Соловках, я считаю необходимым теперь же остановиться на характернейшей черте бытия соловецких "домов заключения": являясь по существу обычной тюрьмой для политических и, частично, уголовных преступников, выполняя чисто карательные функции, будучи завершительным звеном борьбы «рабоче-крестьянской» власти с врагами советов, борьбы, руководимой и официально вдохновляемой народным комиссариатом юстиции, — «слон» не только не подчинен руководящей юридической инстанции — наркомюсту — но и резко {161} враждебен ему. В Соловках царь и бог — только ГПУ. Ревниво охраняя свое захватное право, ГПУ оберегает лагеря от какого бы то ни было, даже законного, вмешательства народного комиссариата юстиции.

Не только местная, Архангельская и Кемская, прокуратура, но и прокуратура нейтральная, московская, Дзержинским и Бокием в Соловки не допускается. "Специальный отдел" и Соловки — имеют собственных прокуроров, абсолютно независимых от наркомюста и ему не подчиняющихся.

Пример: советское правительство прислало в город Кемь особого прокурора для наблюдения за Кемским лагерем (на Поповом острове); по требованию «начуслона» он был отозван обратно в Москву. Назначенного на ту же должность Кемского прокурора, числящегося по службе в комиссариате юстиции, по распоряжению Бокия просто не пустили на Попов остров.

В прошлом году в Архангельск прибыла из Москвы особая комиссия по «амнистии» (в ознаменование переименования РСФСР в СССР): ее, наместник Бокия на островах — Ногтев — не пустил в лагеря.

Полная диктатура ГПУ достигла таких высот, что не только наркомюст, но и наркомвоен (народный комиссариат военных дел) вынужден был покорно склонить голову перед всесильным Дзержинским. В Соловках охрану несет так называемый "Соловецкий полк особого назначения", разбросанный по всему монастырю и по скитам (всего 600 винтовок). В военном отношении полк, вполне понятно, был подчинен ближайшей высшей военной власти — Петроградскому военному округу (известному Гитису, недавно смещенному за «контрреволюцию» и противодействие ГПУ). Однако, уже с 1923 года Бокий и Ногтев требовали подчинения "Соловецкого полка особого назначения" и в военном отношении только ГПУ. Петроградский округ не соглашался с этой явной несообразностью, чекисты настаивали.

Дело разрешилось чуть ли не бунтом: в 1924 году ГПУ приказало командиру полка Лыкову и комиссару Кукину немедленно сдать командование частью, те отказались, ссылаясь на распоряжение своего начальства. Ногтев протелеграфировал в Москву, Бокий ответил кратко: "Арестовать, предать суду". И невозможное в других странах стало возможным в СССР: гражданское ведомство арестовало и предало суду военных, «провинившихся» в том, что они выполнили категорический приказ своего начальства. Сместив Лыкова (впоследствии переведенного, в качестве заключенного, в Кемь) и Кукина, комендант Соловков Ауке заявил:

— Мы в порядке следственном от ГПУ имеем право смещать командный состав!

Петроградский военный округ пытался было защитить свои права и прислал в Соловки своих представителей для разбора дела. Однако, встретив недвусмысленные угрозы агентов ГПУ, комиссия военного округа признала действия Бокия, Ногтева и Ауке — правильными!

Если слово любого чекиста — закон даже для высокопоставленных коммунистов, то какую силу, какое право, какой закон могут противопоставить заключенные неописуемому произволу ГПУ? Сила на стороне чекистов, право давно уже уничтожено в СССР, а законы для ГПУ не писаны.

Обычно в Соловки посылаются выселяемые из той или иной местности в административном порядке (при НКВД — народном комиссариате внутренних дел существует особая "Комиссия по административным высылкам"), без какого бы то ни было суда. Но стоит самому маленькому чекисту усмотреть "контрреволюцию в деле, подведомственном органам наркомюста народном суде или ревтрибунале подозреваемый в этой "контрреволюции" даже уже оправданный соответствующими судебными учреждениями, также попадает в Соловки, с санкцией ГПУ.

Первое время в лагерях было некоторое число заключенных, осужденных судами наркомюста, ныне же они механически попали под власть ГПУ со всеми вытекающими отсюда последствиями. Заключенные этой категории вот {162} уже сколько лет напрасно добиваются перевода их во внутренние тюрьмы России, где режим несравненно легче и откуда, можно, хотя и не без труда, освободиться.

Абсолютно неправильно толкование "северных лагерей особого назначения", как вольного поселения. Я свыше 3 лет пробыл в Соловках и категорически утверждаю, что с ссылкой на поселение они не имеют ничего общего. В Соловках — заключенные, а не ссыльные. Разве ссыльные несут принудительные работы, живут в тюрьме, при каторжном режиме?

В тюрьмах внутренней России лица, отсидевшие 1/2 срока своего наказания, имеют право хлопотать о досрочном своем освобождении. В Соловках и отсидевших свой срок полностью редко освобождают.

С уменьшением срока наказания положение соловецкого заключенного осложняется, режим отягчается, администрация делает все, чтобы на более продолжительное время — если не навсегда — оставить каждого заключенного в своих не знающих пощады руках.

II.

Соловецкий архипелаг расположен на крайнем севере России, со всех сторон окружен морем (Белым). Десятки верст отделяют его от берегов (Карельского, "Летнего берега" с городом Архангельском и Онежской губы, с городом Онегой). Зимой острова совершенно отрезаны от внешнего мира: море замерзает. Связь поддерживается лишь радиостанцией (на соловецком маяке, у знаменитого места пыток — Секировой горы).