Борис Можаев - Полтора квадратных метра

• Название: Полтора квадратных метра
• Автор: Борис Можаев
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990

---

– Чудно, – усмехнулась Мария Ивановна. – Что ж он, выходит, твой барин-то, революционером был?

– А кто его знает! Мужичонко он был гундосенький, немудрящий, тощой. Вот главный управляющий был у него мужчина видный. На что вам, говорит, все это строить? Вы на одни процента проживете. А он ему: а люди на что жить будут?

– Ха! Он что ж, о крестьянах заботился? – спросила опять с недоверием и злостью Мария Ивановна.

– Известно. А то о ком же? Ежели у вас, к примеру, лошадь пала, то справку принеси ему из волости – он тебе денег на лошадь дасть. Вот ковда революция случилась и запрос сделали: как с ним быть, при этой волости оставить его или унистожить, то все селения дали на него одобрение.

– Я чего-то не пойму никак. Вы довольны, что революция произошла, или нет? – в упор спросила Мария Ивановна.

– Ты в себе, Марья? – сказал Павел Семенович как бы с испугом.

– Отчего ж недоволен, – невозмутимо ответил старичок. – Тут нам землю дали. Мы в двадцатых годах зажили куды с добром. Вот меня считали раньше лодырем? А как мне землю дали, я их же обгонять стал.

– Подожди ты, не горячись! – Павел Семенович тронул за плечо Марию Ивановну и к старику: – Вы мне вот что ответьте. Должен человек знать или нет, для чего он живет?

Блеклые, как стираная сарпинка, глазки старика оживились, заблестели:

– Раньше говорили: не спрашивай. Служи богу и обрящешь покой.

– А что есть бог? Вы-то как понимаете?

– Бог есть согласие жить по любви.

– Это верно! – Павел Семенович даже по коленке прихлопнул. – Именно все дело в согласии. Не то иной выдумает счастье и толкает тебе в рот его, как жвачку ребенку. На, пососи и ни о чем не проси! А если я не хочу такого счастья? Тогда что?

– Ну хватит тебе! Ты чего разошелся?! – Мария Ивановна сама стала одергивать Павла Семеновича. – Пойдем! Уже поздно.

– Так что тогда? – опять спросил Павел Семенович, вставая с крылечка.

– Господь поможет, – сказал старичок, прощаясь.

10

Наутро им повезло – их приняли первыми.

Облисполком занимал старинное серое здание с высокими циркульными окнами. Говорят, что раньше здесь помещалась городская управа, а напротив, в теперешнем обкоме, губернская управа. Там, возле парадной двери, висела медная дощечка: «В этом здании работал великий русский писатель-сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин».

Когда бы ни проходил мимо этого здания Павел Семенович, он непременно останавливался, смотрел на медную доску и всегда удивленно отмечал про себя:

«Вице-губернатор, генерал! А какую критику наводил?»

Он и теперь невольно задержался возле бывшей губернской управы и сказал:

– Видела, Марья, доску-то? Генералом был и то критиковал. А ты на меня орешь.

– Ну и дурак твой генерал! Чего ему не хватало?

– Дак разве критику для себя наводят?

– А для кого же?

– Для общества, голова! Чтобы всем хорошо жилось.

– Всем хорошо никогда не будет.

В это время из растворенной двери на них строго посмотрел постовой милиционер.

– Ну, пошли, пошли! Чего рот разинул? – Мария Ивановна потянула за рукав Павла Семеновича. – А то попадешь не в то место. Критик!

В вестибюле облисполкома тоже стоял милиционер, но чином поменьше и не такой строгий. Они остановились возле его тумбочки и стали рыться в карманах – паспорта искать. Постовой вежливо взял под козырек:

– Вам куда?

– К председателю или к любому заместителю.

– Пожалуйста, по лестнице на второй этаж.

Лестница была широкая, из белого мрамора с затейливыми балясинами в виде двух бутылок, приставленных друг к дружке донцами.

В большой приемной самого главного председателя им сказали, что Александра Тимофеевича нет и что он сегодня не принимает. Если хотят, то пусть обратятся к секретарю товарищу Лаптеву. Он разберется.

Секретарь облисполкома Лаптев оказался на редкость приветливым человеком; невысокий, плотный, с твердокаменной ладонью, но с лицом округлым, белым и мягким. Одет он был в серый костюм из плотной дорогой ткани, но уж сильно поношенный, застиранный на широких, как шинельные отвороты, лацканах. Он усадил Павла Семеновича и Марию Ивановну поближе к своему столу и все улыбался, словно на чай пригласил.

– Чем могу быть полезен? – спрашивал он, переводя ласковый взгляд с одного на другого.

– Дело-то у нас пустяковое, – сказала Мария Ивановна.

– Это как посмотреть, – перебил ее Павел Семенович. – Ежели со стороны оскорбления личности подойти, то здесь судом пахнет! – Павел Семенович вскинул голову, сердито поглядывая на Марию Ивановну.

– Да что случилось-то? – проявляя слегка нетерпеливость, спросил Лаптев.

– Меня оскорбили публично, в печати! Исказили факты… И не хотят давать опровержения.

– Да ты не с того начал. Помолчи! – остановила Мария Ивановна Павла Семеновича и обернулась к Лаптеву. – У нас дверь в общем коридоре… Отворялась наружу – внутрь притолока мешала. Возле нее спал пьяный сосед Чиженок. Ну вот…

– Ничего не понимаю, – Лаптев затряс головой и развел руками.

– Да при чем тут дверь? – раздраженно сказал Павел Семенович. – Дверь мы перенесли правильно, по законному постановлению исполкома. Ну? И в статье никто этого не оспаривает. Речь идет об искажении фактов, об умышленной клевете.

– Дурак ты! – вспыхнула Мария Ивановна. – Завтра перенесут дверь на старое место и Берта приедет… Что будем делать?

– Товарищи, товарищи, давайте спокойно! – Лаптев поднял руки и растопырил пальцы. – Вещественные доказательства, документы при вас?

– Все, все имеется, – ответила Мария Ивановна.

– Кладите на стол, и все разберем по порядку.

Они положили выписку из постановления райисполкома о переноске двери, заверенную Фунтиковой, выписку из решения ЦК профсоюза медработников, потом газету «Красный Рожнов» с отчеркнутыми местами в заметке Вити Сморчкова.

Лаптев надел очки и наклонил свою лобастую голову. Выражение лица его стало меняться – щеки отвисли, нос сперва покраснел, а потом расцвел эдаким лиловым бутоном. Перед ними сидел старый и очень уставший человек.

– Все законно, – сказал он, посмотрев бумаги. – Дверь правильно перенесли. Никто не имеет права заставить вас переставить ее на прежнее место. В газете допущены искажения. Добивайтесь опровержения.

– Легко сказать, добивайтесь, – Павел Семенович заерзал на стуле. – Мы сунулись было к редактору с нашим председателем месткома, а тот и не глядит.

– Хорошо, я позвоню Павлинову. Поезжайте домой.

Когда вышли на улицу, Павел Семенович удовлетворенно хмыкнул:

– Видала, Марья! Вот оно как все обернулось-то, а? Ну, теперь я этому Федулееву поднесу дулю под нос.

– Погоди хорохориться. Что еще Павлинов скажет?

– Да плевал я теперь на Павлинова.

Ехали обратно на скором поезде. В Стародубово угодили прямо к автобусу. Так что после обеда были уже дома.

– Убирайся тут, а я схожу к Павлинову, полюбуюсь на его самочувствие, – сказал в радостном нетерпении Павел Семенович.

Он помылся, побрился, свежую рубашку надел и пошел, как на банкет.

Павлинов встретил его без особого удивления и даже негодования. «Значит, звонил Лаптев. Накрутил хвостато», – отметил Павел Семенович.

В кабинете, развалясь на диване, сидел капитан Стенин. Они с Павлиновым собирались съездить вечерком на охоту, уток попугать, и настроены были благодушно. Чернобровый, чубатый Павлинов, еще по-молодому крепкий, загорелый, с закатанными рукавами белой рубашки, с распахнутым воротником (пиджак его висел на стуле), был похож на инструктора по физкультуре.

– Вот и хорошо, что сами пришли, – сказал Павлинов, здороваясь с Павлом Семеновичем, но не подавая руки. – Значит, поняли. Садитесь! – указал он на стул.

– А что я должен понять? – спросил Павел Семенович, настораживаясь.

– А то, что вашим поведением возмущена общественность. Это нашло свое отражение и в прессе. Надо кончать с этими кляузами. И дверь перенесите на старое место.

– То есть как?! – опешил Павел Семенович.

– А вот так. И соседи перестанут жалобы писать, и пресса успокоится. И нечего вам разъезжать по области. Сами виноваты.

– Во-первых, в прессе опубликована клевета на нас, – Павел Семенович от неожиданного оборота слегка заикался, – з-за которую товарищи Сморчков и Федулеев должны отвечать. Не меня, а их выступление надо считать кляузным. В подтверждение моих показаний вот вам выписка ЦК профсоюза медработников, заверенная товарищем Долбежовым. – Павел Семенович положил бумагу прямо перед Павлиновым да еще ладонью прихлопнул по ней.

– Вы мне не суйте ваши медицинские бумажки. Если нужно будет, мы самого Долбежова вызовем и спросим: с какой целью он пытается покрывать всяких очернителей? – Павлинов отшвырнул бумажку так, что она полетела со стола.

– Это я очернитель? – так же сердито спросил Павел Семенович, подымая свою выписку.