Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

• Название: Пионеры Вселенной
• Автор: Герман Нагаев
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1973

Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.

---

Подросток лет тринадцати – худенький, смуглый, с большими карими глазами – заглянул в комнату.

– Папа, ты звал?

– Игнатик, ты знаешь аптеку Каннинга?

– Знаю.

– Снеси туда записку Павлу Павловичу. Скажи, что я его жду…

Каннинг, небольшого роста, чернявый, с аккуратно постриженной бородкой, стремительно вбежал во двор, где дожидался Циолковский.

– Константин Эдуардович! Рад видеть вас. И рад приняться за намеченное дело. Есть ли у вас чертежи лодки?

Циолковский показал чертеж и сказал, что он уже делал такую лодку в Вятке.

– Ну и как?

– Была очень быстроходной, Павел Павлович. Никто не мог угнаться.

Каннинг взглянул на чертеж.

– А сумеем ли мы сделать сами? Может, нанять плотников? Тут еще важно и время.

– Да, верно. Времени жаль…

– У меня в аптеке перебирали полы братья Ореховы. Хорошие плотники и столяры. Я с ними поговорю.

– А вдруг заломят?

– Сойдемся. Я умею… Завтра с утра можем и начать.

– Пусть работают у меня, – сказал Циолковский, – Есть верстак и материалы, а мы будем помогать.

– Согласен! – решительно заключил Каннинг. – Я немедленно иду к Ореховым…

На постройке лодок Циолковский отдыхал. Строгать пахучие смолистые доски, конопатить швы, смолить днища – все доставляло ему радость и удовольствие. Его душа истосковалась по физической работе на свежем воздухе.

Когда лодки были отвезены на Оку и испытаны на воде, Циолковский с Игнатиком часто ездили на рыбалку, а по вечерам всей семьей катались вместо с Каннингами…

Лето, проведенное на свежем воздухе, преобразило Циолковского. Он выпрямился, загорел, окреп физически и духовно. Окреп и опять почувствовал себя бойцом, способным не только обороняться, но и готовым идти в наступление.

3

Подошла осень – тихая, золотая. Циолковский любил перед сумерками походить по пустынным аллеям городского сада, полюбоваться чистоструйными водами Оки и необозримыми просторами низинного берега.

Устроившись где-нибудь на одинокой скамье под столетними липами, он переносился мыслями на далекие, холодные планеты. В эти предвечерние часы в старом саду хорошо думалось и мечталось…

Сегодня Циолковский захватил с собой тетрадь и, присев на скамеечку в глухой аллее, пристроился было писать, как вдруг его мысли прервал басовитый голос:

– Вон вы где, оказывается, скрываетесь. Здравствуйте, здравствуйте, Константин Эдуардович. Извините, что помешал. Дома сказали, что вы ушли в городской сад.

Циолковский обрадовался, поднялся навстречу:

– Рад видеть вас, Василий Иванович. Здравствуйте! Что за дела заставили вас меня разыскивать?

– Да вот довелось быть в Москве. Там мне случайно попала вот эта книжица. – Он достал и протянул Циолковскому крохотную брошюрку в розоватой обложке. – Представьте, прочел и разволновался. Мне кажется, это должно вас заинтересовать.

Циолковский взглянул на книжечку, и глаза его заблестели:

– «Новый способ полета, исключающий атмосферу, как опорную среду». Удивительно. Где вы взяли?

– Купил в книжной лавке.

– Ал. Федоров. Кто таков? Вы знаете?

– Судя по прочитанному – ученый, во всяком случае – инженер, но с его трудами я не знаком. Издано в Петербурге в этом году.

– Да… – Циолковский полистал, – тут и чертежи… Очень интересно. Вы позволите взять мне эту книжечку домой?

– Конечно. Мне любопытно, что вы скажете…

– Догадываюсь, что речь идет о применении реактивной силы.

– Вот именно.

– Я еще в юности думал об этом. А в Боровске даже писал. Задача весьма сложная…

– Вот, прочтите. Федоров высказывает весьма интересные мысли, даже предлагает построить аппарат.

– Спасибо, Василий Иванович. Вы меня так заинтриговали, что я готов сейчас же идти домой.

– Ну, что же… не смею мешать, Константин Эдуардович.

– А вы завтра, завтра же заходите, а может, я сам прибегу.

Циолковский попрощался и быстро пошел домой.

Сказав жене, что ужинать не будет, он закрылся в своей комнате, зажег лампу и склонился у стола:

«…ввиду массы проектов воздухоплаванья, всякую новую попытку в этой области встречают с улыбкой недоверия…» «Хорошо пишет! Хорошо и очень верно. Уж я-то это по себе знаю, – вздохнул Циолковский. – Ну, что же у него за мысли?»

«… Мой проект идет вразрез с установившимся основным положением… А ведь всякое новшество встречает на своем пути громадное препятствие – трудно преодолеть умственную инертность…»

«Как верно пишет. Неужели он пережил то же, что я?..»

«…больно и обидно думать, что нет людей беспристрастных, с широким взглядом, не затуманенных никакими тенденциями и предвзятыми заключениями. К этим-то людям я сейчас и обращаюсь…

… Целью настоящей брошюры и является желание ознакомить с сущностью моего изобретения всех интересующихся делом воздухоплаванья и найти среди этих последних поддержку в осуществлении моего проекта. Лишь худое дело боится света, а для хорошего – чем больше его, тем лучше, и потому я с благодарностью приму всякие указания на ошибки и темные стороны в моем проекте… Я буду глубоко признателен каждому, кто выразит желание поддержать мое дело своим авторитетом, влиянием, познаниями, опытностью, материальными средствами и даже простым выражением сочувствия, так как и оно дает уверенность, что результат, достигнутый многолетним упорным трудом, не пропадет бесплодно и что я «не один в поле воин»…»

«Нет, этому человеку я должен ответить. Он выразил мои чувства. Он заглянул мне в душу. Но все-таки в чем же суть проекта?»

Циолковский стал читать дальше:

«… Все, что до настоящего времени ни было предложено в воздухоплавании, имеет одну основу – атмосфера принимается за опорную среду для полета».

«Пожалуй, верно. Я не знаю, правда, принципа работы снаряда Кибальчича, но все остальное – да. И воздушные шары, и дирижабли, и самолеты – все опирается на атмосферу. Не будет воздуха – даже птица не полетит!»

«… Наша же система будет обладать всеми данными для свободного полета»..;

«Следовательно, снаряд Федорова сможет лететь и в безвоздушном пространстве?..»

Циолковский дочитал брошюру до конца и долго ходил, размышляя: «Любопытно! Очень любопытно… Три группы труб. Одна группа установлена вертикально – она обеспечит подъем. Вторая – горизонтально. Она даст поступательное движение. И третья группа – спиралью обовьет трубы, поставленные вертикально. Эта группа труб заменит руль. Принцип движения – реактивная сила. Все равно что сила отдачи при выстреле из орудия – вызывающая откат. Отлично! Просто и надежно: движение будет осуществляться путем выброса газов из труб… Но где взять столько газа? Федоров предлагает генератор, или воздуходувную машину, или преобразователь… Но ведь это же огромная тяжесть! К тому же, помимо машин, нужно брать в полет воду… Тут что-то не додумано…

Принцип отличнейший, но вода?.. Нет, не то, не то!.. Решительно не то… Газ должен вырываться из труб с большой скоростью. Тут нужна огромная энергия. Нет, не то… Надо думать, надо искать… Федоров высказал замечательную идею, но не довел ее до конца…»

Циолковский, зажав в руке брошюрку, продолжал ходить из угла в угол.

«Смелую идею выдвигает Федоров, но не указывает реальных путей к ее практическому осуществлению… Надо думать… Надо искать… Мысль замечательная…»

Глава одиннадцатая

1

Наступило лето 1897 года.

Лодка Циолковского, изготовленная по профилю дельфина, с днищем, склеенным мешковиной и хорошо просмоленным, развивала большую скорость. Когда Игнатик с Колей Стрешневым сидели за веслами – их никто не мог догнать. Игнатик очень гордился лодкой отца; сам окрасил ее в голубой цвет и на бортах написал: «Наутилус». На ночь он привязывал ее цепью и зажимал «хитрым» замком.

Игнатик боялся, что лодку могут отобрать у него взрослые парни, и всегда приглашал кататься Колю Стрешнева. Коля был старше всего на год, но выглядел рослым, широкоплечим, сильным…

Игнатик был замкнут и трудно сходился с ребятами, но с Колей, как стали вместе учиться в гимназии, сделались неразлучными друзьями. Игнатик часто ходил к Стрешневым, рылся в книгах, сражался в шахматы и даже учился играть на рояле.

Дружба детей поддерживала общение между семьями Стрешневых и Циолковских.

Как-то вечером Игнатик вернулся от Стрешневых с пакетом для отца. Сергей Андреевич и Елизавета Павловна только приехали из Петербурга, куда ездили по приглашению Громовых. Подполковник по-прежнему служил в Военно-инженерном ведомстве и принимал участие в постройке дирижабля Шварца. Он рассказал друзьям не только о дирижабле Шварца, но и о том, как был отвергнут проект Циолковского. «Если увидите учителя – передайте ему вот эту книжку, – попросил Громов, – она ему пригодится…»

И вот сейчас Стрешнев, посылая с Игнатиком эту книжку, коротко сообщал в записке о своей поездке, звал на чашку чая, но ни словом не обмолвился о дирижабле Шварца, опасаясь, что это известие может снова свалить Циолковского…