Дик Фрэнсис - Игра по правилам

• Название: Игра по правилам
• Автор: Дик Фрэнсис
• Жанр: Детектив

Профессиональный жокей Дерек Фрэнклин после гибели своего брата наследует его фирму оптовой торговли драгоценными камнями, а также двух скаковых лошадей. Пытаясь разыскать партию алмазов, купленных братом незадолго до смерти, и напав на след махинаций ипподромных дельцов, Дерек оказывается на пути беспощадных преступников. Его жизнь висит на волоске...

---

Просветив и разбинтовав мою лодыжку, ортопед засокрушался. Она отвердела, потемнела и опухла от пальцев до голени. Кожа почти лоснилась от натяжения.

— Ведь я же советовал вам не беспокоить ногу, — упрекнул он с оттенком раздражения.

— У меня умер брат... — оправдываясь, ответил я и рассказал о нападении возле больницы и о том, что мне придется заниматься делами Гревила.

Врач внимательно слушал меня, сильный, рассудительный, преждевременно поседевший человек. Я не знал ни одного жокея, который бы не доверял ему. Он понимал наши потребности и наши страсти, потому что лечил многих из нас, тех, кто жил в тренировочном центре Лэмборн или неподалеку от него.

— Как я на днях уже говорил вам, — сказал он, дав мне закончить, — у вас перелом нижней части малой берцовой кости. Она разошлась с большой берцовой костью там, где должна соединяться. Сегодня они еще дальше друг от друга. Они совершенно не обеспечивают опоры для таранной кости, пяточной кости. У вас теперь порвана боковая связка у лодыжки. Весь сустав стал очень хрупким и ненадежным, как расклеившийся шип с пазом в какой-нибудь мебели.

— Так сколько же это будет заживать? Он мельком улыбнулся.

— С мягкой повязкой проболит еще дней десять, а потом вы сможете на нее наступать. Недели через три сможете сесть на лошадь, если боль от стремени будет терпимой, а болеть будет наверняка. Еще через три недели лодыжка должна достаточно окрепнуть и можно будет скакать.

— Хорошо, — с облегчением сказал я. — Не намного страшнее, чем прежде.

— Страшнее, но заживает не так долго — Отлично.

Опустив глаза, он посмотрел на унылую картину.

— Если вы собираетесь продолжать все ваши путешествия, то вам будет намного спокойнее в гипсе. Через пару дней сможете уже становиться на ногу и почти не чувствовать боли.

— И проходить так шесть недель, пока не атрофируются мышцы?

— Ну, атрофия — это уж слишком сильно. Он, естественно, прекрасно понимал, что прежде всего жокеи должны были иметь сильные мышцы ног, а для этого нужно, чтобы мышцы постоянно работали. В гипсе же они не двигались и быстро слабели. И если даже движение причиняло резкую боль, ее стоило потерпеть.

— Дельта — смесь легкая, — убедительным тоном продолжал он. — Это полимер, а не гипс. Он пористый, обеспечивает хороший доступ воздуха, исключает раздражение кожи. Вам будет удобно. Я бы даже мог вставить туда «молнию», чтобы легче было снимать для физиотерапии.

— А когда я смогу скакать?

— Через девять-десять недель.

Я немного помолчал. Быстро подняв голову, врач посмотрел на меня умным вопрошающим взглядом.

— Ну так что? — спросил он.

— Нет.

Улыбнувшись, он взял моток крепа для повязки.

— Больше не падайте на нее в течение ближайшего месяца, а то придется накладывать шины.

— Постараюсь.

Он вновь крепко замотал ногу от колена вниз до самых пальцев и обратно и выписал новый рецепт на обезболивающее.

— В сутки не больше восьми таблеток и не запивать алкоголем.

Он неизменно повторял это каждый раз.

— Понятно.

Внимательно посмотрев на меня, он встал и подошел к шкафчику, где хранились упаковки и пузырьки с лекарствами. Возвращаясь, он запихивал в бумажный конверт маленький пластиковый пакетик, который протянул мне.

— Я дам вам кое-что под названием «ДФ-118». Как будто специально для вас и предназначалось, ведь ДФ — ваши инициалы! Здесь на три раза. Это очень сильное обезболивающее, и мне бы хотелось, чтобы вы принимали его лишь в том случае, если случится нечто, похожее на вчерашнее.

— Хорошо, — пообещал я, кладя пакетик в карман. — Спасибо.

— После одной дозы вам уже никакая боль не страшна, — улыбнулся он. — От двойной будете парить в невесомости, как воздушный змей. А от тройной можете потерять сознание. Так что я вас предупредил. — Он сделал паузу. — Это как крайнее средство.

— Постараюсь не забыть, — ответил я. — Я вам искренне благодарен.

* * *

Доехав до аптеки, Брэд взял мой рецепт и пошел за лекарством. Пришлось немного подождать, пока его приготовили. Затем, преодолев оставшиеся десять миль, он остановился возле двери моего дома.

— Ну что, завтра утром в то же время? — спросил я. — В Лондон?

— Да.

— Что бы я без тебя делал, — сказал я, вылезая с его помощью из машины.

Мельком взглянув на меня, он подал костыли.

— Ты здорово водишь машину, — похвалил я.

Брэд был смущен и польщен одновременно. На его лице, разумеется, не было и тени улыбки, но на щеках определенно появилась характерная складка. Он отвернулся, избегая моего взгляда, и, как всегда, направился к своей матери.

Придя домой, я посетовал, что не могу позволить себе хорошую порцию виски. Поскольку после сандвича, принесенного мне на обед Джун, прошло уже порядочно времени, я подкрепился сардинами с тостом и мороженым на десерт, что свидетельствовало о моей нелюбви к готовке.

Потом, растянувшись на диване с обложенной льдом ногой, я позвонил в Ньюмаркет человеку, ухаживавшему за парой скаковых лошадей Гревила.

Он словно сидел возле телефона, потому что сразу взял трубку.

— Да? И что они предлагают? — спросил он.

— Понятия не имею, — ответил я. — Это Николас Лоудер?

— Что? Кто это? — Его тон был бесцеремонным и раздраженным. Затем, немного опомнившись, он заговорил уже более вежливо:

— Простите. Я ждал одного звонка. Да, я — Лоудер. С кем я разговариваю?

— Это брат Гревила Фрэнклина.

— Правда?

В ту минуту это не вызвало у него никаких ассоциаций. Не зная его лично, я представлял себе его таким, каким видел, — высоким, светловолосым, лет сорока с небольшим, с весьма эффектной внешностью и соответствующим самомнением. Не было сомнений в том, что он знал толк в лошадях, однако во время телеинтервью порой держался довольно высокомерно по отношению к корреспондентам и, как мне доводилось слышать, к своим клиентам. Гревил держал у него своих лошадей, потому что именно там оказалась первая приобретенная им лошадь, доставшаяся ему в качестве расплаты за долг. Лоудер купил Гревилу еще одну лошадь и хорошо следил за ними, и Гревил заверял меня, что тот весьма дружелюбен и с ним всегда приятно общаться по телефону.

Когда я сам в последний раз разговаривал с Гревилом, он поведал мне, что собирается купить еще одну двухгодовалую лошадку и что Лоудер обещал ему в октябре что-нибудь присмотреть.

Я рассказал Лоудеру о смерти Гревила, и после недолгого выражения сочувствия он отреагировал в полном соответствии с моими предположениями — не как человек, потерявший близкого друга, а чисто по-деловому.

— Это никоим образом не отразится на его лошадях, — сказал он. — Они полностью принадлежат компании «Саксони Фрэнклин», а не лично Гревилу. Я могу содержать их по поручению компании, действовать на основании полученных мною полномочий. Здесь не может возникнуть никаких проблем.

— Боюсь, что может, — начал было я.

— Нет, нет, нет. Дазн Роузез в субботу участвует в состязаниях в Йорке. На него большие надежды. Я говорил об этом Гревилу всего несколько дней назад. Он всегда просил сообщать ему, хотя сам никогда не присутствовал на состязаниях.

— Проблема в том, — сказал я, — что я его брат. Он оставил компанию «Саксони Фрэнклин» мне. Проблема тут же невольно выросла в его глазах.

— Не может быть! Вы — Дерек Фрэнклин? Тот самый брат? Жокей?

— Да. Так что... не могли бы вы выяснить у Уэзерби, могут ли лошади принимать участие в состязаниях до утверждения завещания судом?

— О Господи, — упавшим голосом отозвался он. Нам обоим было прекрасно известно, что профессиональным жокеям не разрешалось выставлять на соревнования своих собственных лошадей. Они могли иметь племенных кобыл, жеребят, жеребцов-производителей, лошадей для работы, для конной охоты — одним словом, любых лошадей с подковами. Можно было даже держать и скаковых, но нельзя было выставлять их на соревнования.

— Так вы выясните это? — вновь спросил я.

— Да. — В его голосе слышалось отчаяние. — Дазн Роузез должен в субботу пробежаться.

Дазн Роузез на данный момент был лучшим из двух жеребцов Гревила, за достижениями которых я регулярно следил по газетам и телевидению. Трижды победитель в возрасте трех лет, Дазн Роузез несколько разочаровал в четыре года, но теперь, когда ему исполнилось пять, он вернулся в свою лучшую форму и уже трижды побеждал в течение последних трех недель. И на субботнюю «пробежку» справедливо возлагались немалые надежды.

— А если Уэзерби запретит лошади участвовать, — вновь раздался голос Лоудера, — вы ее продадите? К субботе я смогу найти покупателя среди своих клиентов — владельцев лошадей.

Я был удивлен его настойчивостью и подумал, что от Дазн Роузез он ждал чего-то большего, чем просто «пробежки», которых из сезона в сезон у него было предостаточно. Лоудер был чрезмерно взбудоражен.