Газета Газета Литературка - Литературная Газета 6250 ( № 46 2009)

• Название: Литературная Газета 6250 ( № 46 2009)
• Автор: Газета Газета Литературка
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Однако в период усиления роли государства в экономике и социальной сфере обнаруживались пороки этой системы, возникали уравнительные тенденции, снижалась мотивация к труду, особенно творческому, и падала эффективность производства, а общественное сознание начинало склоняться к идеям более свободного рынка.

Интересен в этом смысле пример Швеции. Передо мной книга известного шведского экономиста Класа Эклунда «Наша экономика», русское её издание, редактором которого мне довелось быть. Тема «Государство и экономика» – ключевая в этой книге, развитие средств государственного воздействия на экономику рассматривается в ней в историческом аспекте. Жизнь постоянно требовала такого вмешательства, и рождались, казалось, универсальные способы регулирования. Они давали положительный результат, но через какое-то время неизменно обнаруживалось, что, не решив до конца одну проблему, они создают несколько новых, ещё более сложных.

Шведская модель – это тип созидательной, успешной рыночной экономики с передовыми предприятиями, которые выдерживают жесточайшую конкуренцию на мировых рынках.

Те прибыли, которые были получены благодаря развитию шведского экспорта, стимулировали развитие всей шведской экономики, сделали возможным создание общества благосостояния с широкой системой социального обеспечения. Именно это иногда называют шведским социализмом. Но в таком случае – это социализм, существующий в симбиозе с успешно функционирующим капитализмом в качестве необходимого условия». Как видим, в этом пассаже капитализм и социализм отнюдь не противопоставляются.

После 1970 года развитие пошло медленнее, и в начале 90-х годов разразился экономический кризис, имевший тяжёлые последствия для занятости и состояния шведских государственных финансов. Тогда и появилась потребность в пересмотре всех аспектов экономического развития, прежде всего – роли общественного сектора экономики и эффективности социальной политики государства.

Шведское общество часто называют социалистическим. Я, как и Гунар Веттерберг, не склонен согласиться с этим определением хотя бы потому, что это общество развивалось на основе функционирования капитала, предпринимательства, конкурентного рынка. Понятия «капитализм» и «социализм», по моему мнению, стали трудноупотребимыми, поскольку они отягощены множественными смысловыми значениями, приобретёнными за длительный период своего существования, да и вообще не отражают сегодняшней реальности.

Однако шведский кризис я всё же назвал бы кризисом социалистичности, потому что обнаружилась несостоятельность тех именно элементов общественного устройства, которые связывались с понятием социалистических ценностей. Это прежде всего перераспределение национальных ресурсов с помощью коллективных решений, превращение социальной защиты слабых в нечто качественно иное – в уравнительное распределение благ, определяющих, в частности, деятельность систем здравоохранения и образования. Шведы столкнулись с тем, что население не желает платить налоги, сильно возросшие с увеличением числа пенсионеров из-за продления жизни, а также расширения спектра потребностей, но не хочет и отказаться от разного рода социальных благ и льгот, обеспечиваемых государством.

В этих условиях шведы отнюдь не бросились в крайность, не отказались от ряда преимуществ общественного сектора, но заново изучили его потенциал, возможности функционирования в новых условиях, а также способы удовлетворения потребностей граждан с помощью частного сектора. То есть – за счёт гибкого сочетания достоинств общественного и частного секторов.

Насколько же легкомысленнее поступили наши реформаторы, разрушив многое из того, что было нажито трудным опытом, что было несовершенно, но требовало не уничтожения, а именно совершенствования. Шарахнулись от всего, что «пахло» социализмом, даже если это и не социализм вовсе, а общечеловеческие достижения, гуманистические ценности, такие как солидарность, равенство, совместные действия граждан тогда, когда без них не обойтись.

Наш социализм и шведский, если всё же так его называть, складывались по-разному. У нас он был «введён», объявлен, а капиталисты, носители экономических инициатив, уничтожены. У шведов общественный сектор, именно общественный, а не просто государственный, формировался естественно, вырастал из потребностей экономического и социального развития, потребность эту на каком-то этапе испытывал и капитал.

Так, видимо, Бог дал возможность испытать социализм (или его элементы, некоторые принципы) в разных ипостасях: как результат революции, в форме мобилизационной системы, организуемой тоталитарным государством, и как продукт естественного экономического и культурного развития, в условиях демократии и участия. Одной системе сопутствовали человеческие жертвы, подавление личности и нищета, другая развилась в общество благосостояния и уважения прав человека. Однако там и тут проявилась несостоятельность многих элементов, которые отождествлялись с социализмом. Прежде всего – обобществления, огосударствления экономики в значительных масштабах, попыток организовать исключительно централизованное управление и уравниловки, за которую уже в начале 70-х особенно критикуют шведскую модель.

Так вот теперь-то есть необходимость, не изолируясь от прошлого, а, напротив, внимательно всматриваясь в него, проследить, как и почему происходят колебания маятника между тем, что мы относили к элементам капитализма, и тем – что к элементам социализма.

Пока экономика разных стран мира не была связана так же тесно, как теперь, пока раздроблен был рынок, а в политике всё или почти всё определялось «противостоянием двух общественных систем», то есть акцент в мировых отношениях падал на идеологическую составляющую, все поиски моделей экономического и социального развития виделись как частные, да и в самом деле велись в основном в национальных рамках. Теперь, в условиях глобализации, всё представляется иначе.

Складывается универсальная экономическая и социальная модель, обогащённая элементами разных концепций – либеральных, консервативных, социалистических, приспособляемая в разных странах к национальной почве и гибко реагирующая на все изменения в мире и в конкретной стране, складывается, собственно, само общество, отвечающее своими параметрами процессу глобализации. Есть все основания предположить, что это надолго. Маятник, качающийся, в частности, между саморегулированием экономики и господством в ней государства, будет качаться если не вечно, то в обозримом периоде нашей истории… Пока природные или социальные условия не изменятся кардинально, непредсказуемым пока образом. Пока не изменится и сам человек.

Однако в мире, как это было всегда, одновременно действуют разнонаправленные тенденции, и если исследователь обнаруживает одну из них, но не замечает другой, противоположной, то непременно должен искать её, иначе картина мира будет неполной, а следовательно, и неверной. Сегодня отчётливо являет себя оживление национализма, прежде всего экономического.

Кризис, с началом которого все заговорили о необходимости противодействовать ему сообща, сотрудничать, не объединил нации, а, напротив, породил стремление замкнуться в национальных квартирах. Это выразилось в протекционизме государств по отношению к «отечественным производителям», введении разного рода преград на пути движения товаров, рабочей силы и т.п.

Лидеры стран на международных встречах говорят одно, а действуют прямо противоположно. Представляется, что это опаснейшая тенденция.

Здесь реальные групповые интересы, существование которых естественно и учёт которых в экономической политике правомерен, неизбежно превращаются в идейное противостояние. А, как гласит одно из самых знаменитых изречений Кейнса, рано или поздно, во благо или ко злу, опасность создают именно идеи, а не групповые интересы. Осознав единство основных черт современного общества, хотя и своеобразно окрашенных национальными красками, человечество получит дополнительные стимулы к толерантности, взаимодействию, сотрудничеству, а значит, и к успешному выживанию. И кризис, как всегда, проявит себя как «созидательное разрушение» (Шумпетер), то есть разрешится новыми прорывами как в сфере технологий, так и в сфере человеческих отношений на всех уровнях, включая международный.

Во всяком случае, к этому стоит стремиться. И когда ставится вопрос, как будет развиваться, каким путём пойдёт (или должна пойти) Россия, я отвечаю: вот именно таким – вместе со всеми народами мира.

Александр ВОЛКОВ, доктор исторических наук