Кирилл Бенедиктов - Блокада. Книга 1. Охота на монстра

• Название: Блокада. Книга 1. Охота на монстра
• Автор: Кирилл Бенедиктов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: ISBN: 978-5-17-063728-7, 978-5-904454-10-4

Адольф Гитлер против Иосифа Сталина, Третий Рейх против СССР, фанатизм Черного ордена СС против героизма бойцов Красной Армии. Беспощадное противостояние немецких спецслужб и советской разведки. И магия древних артефактов, созданных в невообразимо далеком прошлом. «Блокада» — роман о неизвестной стороне Великой Отечественной войны.

В тайну могущественного артефакта «Орел», помогающего Адольфу Гитлеру управлять своими полководцами и правителями других стран, посвящены лишь избранные — красавица-адъютант Мария фон Белов, контрразведчик Эрвин Гегель и начальник охраны фюрера Иоганн Раттенхубер. Однако все тайное рано или поздно становится явным. Информация об «Орле» доходит до советской разведки.

Между тем зловещая организация «Аненербе» получает сведения о том, что в блокадном Ленинграде хранится артефакт, найденный в одной из Семи башен Сатаны молодым советским историком Львом Гумилевым. Начинается Большая Игра спецслужб. На кону — миллионы человеческих жизней и победа в Великой войне.

Лаврентий Берия и Генрих Гиммлер, Виктор Абакумов и Вальтер Шелленберг, капитан НКВД Шибанов и мистик-эмигрант Георгий Гурджиев, секретарша Гитлера Трудль Юнге и советская медсестра Катюша Серебрякова — вот лишь немногие из персонажей первой книги нового сериала «Блокада», входящего в проект «Этногенез».

Чем закончилась Великая Отечественная война, хорошо известно. Но почему она закончилась именно так, знают немногие. Перед вами — новая неожиданная версия истории Великой войны…

---

— Гальдер! — выкрикнул фюрер. Генерал вздрогнул и повернулся к Гитлеру. — Гальдер, вы похожи на бухгалтера! Где ваш боевой дух? Где священный огонь, который должен пылать в сердце каждого из нас? Вы вычисляетекакие-то дни и недели, в то время, как речь идет о великом столкновении вселенских начал! Мы стоим у шарнира времени, господа! Еще одно усилие — и мы повернем его! Если понадобится, я пошлю на Сталинград все имеющиеся у нас резервы. Я переброшу войска из Африки! Сталинград падет, это вопрос решенный. Но я хочу, чтобы вы поняли — взятие Сталинграда не будет иметь никакого значения, если одновременно с ним не падет Кавказ! Башни, на вершинах которых горит неугасимое пламя, должны быть соединены одной цепью!

Гегель открыл свой блокнот и аккуратно записал туда: «Башни. Упоминает третий раз. Проверить».

Глаза фюрера метали черные молнии. Теперь генералы уже не решались перебивать его. Стенографистки, не поднимая глаз, лихорадочно водили карандашами по бумаге.

— Нас ждет величайшее сражение в истории! Тьмы азиатских орд против сверкающего меча Севера! Для этого мы родились, для этого мы жили и вели нашу борьбу! Для этого, господа, вы совершенствовали свое воинское искусство. Мир не знал еще лучших стратегов, как не знал он и лучшей армии! И если вы в такой час, в час выбора, к которому вела нас судьба, отказываетесь от своего предначертания — вы недостойны не только своих постов и наград! Вы недостойны своей великой родины!

Гитлер распрямил узкие плечи, выставил вперед упрямый подбородок. Казалось, он даже стал выше ростом.

— Но я верю в вас, господа! Я расцениваю ваши колебания

4 как минутную слабость, не более. Тем не менее, чтобы избавить вас от дальнейших сомнений, я беру на себя командование группой армий «Юг».

Гегель ожидал, что генералы начнут протестовать, но все, включая задиру Йодля, угрюмо молчали. Напряжение, повисшее в комнате, напомнило Гегелю потрескивавшее в воздухе статическое электричество.

— Группа армий «А» продолжает наступление на Северный Кавказ. Руководство ей я поручаю Эвальду фон Клейсту.[5]

Невозмутимый Клейст коротко наклонил голову.

— Группа армий «Б» в составе Шестой армии Паулюса и Четвертой танковой армии Гота идет на Сталинград. Если вы считаете, что этого недостаточно, я укреплю группу «Б» итальянскими и румынскими частями.

— Это мусор, — довольно громко произнес Йодль.

Фюрер повернулся к нему.

— Да, Альфред, это мусор! Но этот мусор сгорит в топке войны, очистив дорогу нашим непобедимым дивизиям. Паулюс возьмет Сталинград к сентябрю. Я дам ему и Готу столько танков, сколько потребуется. На Сталинград обрушится вся мощь люфтваффе. А в сентябре, если мой храбрый Эвальд нас не подведет, в жилы вермахта польется черная кровь бакинских месторождений!

Гегель, которого не слишком интересовали вопросы стратегического планирования, внезапно ощутил необычайное воодушевление. Оно представилось оберштурмбаннфюреру красной теплой волной, поднимавшейся вверх по позвоночнику. Хотелось отбросить блокнот, схватить шмайссер и отправиться прямиком на Восточный фронт — туда, где, как грозовая туча, набухала готовым обрушиться на Сталинград огненным ливнем группа армий «Б».

— И это будет поворотный момент войны! — голос фюрера окреп и загремел. — Русские, отброшенные за Волгу, уже не смогут сопротивляться. Когда Япония нанесет удар по восточным окраинам Сибири, остатки русской армии будут искать спасения в дикой тайге. Пусть — там мы не станем их преследовать. Наша цель будет достигнута — мы получим жизненное пространство для будущих поколений Рейха! Опираясь на кавказскую цитадель, мы захватим Турцию. Мы накажем трусливого иранского шаха и получим доступ к нефти Персидского залива. А после этого наступит черед Англии!

Он говорил что-то еще, но оберштурмбаннфюрер уже не вникал в смысл произносимых фюрером слов. Перед его мысленным взором предстала необычайная, очень подробная и будто живая карта — рельефные горы Кавказа, изрезанное бухтами побережье Турции, сосновые леса Персии. Блестели на солнце маленькие озера, похожие на начищенные серебряные монетки, сверкали белоснежные вершины, по ниточкам дорог сновали черные муравьи машин. По всей площади карты расползались зеленые стрелы — это шли непобедимые части вермахта. А над всем этим раскинул черные крылья вцепившийся мощными когтями в свастику Орел Третьего Рейха.

— Хайль Гитлер! — воскликнул, вскакивая, кто-то из штабных. Вслед за ним поднялся, выбрасывая руку вперед, Эвальд фон Клейст, только что получивший под свое начало целую группу армий.

— Хайль Гитлер! — звучало со всех сторон. Гегель с удивлением обнаружил, что морщины на лбу фельдмаршала Кейтеля разгладились, а глаза горели неподдельным энтузиазмом.

— Под руководством нашего фюрера мы возьмем Сталинград! — возвестил фельдмаршал. — Уверен, что Паулюс нас не подведет!

Йодль, с лица которого не сходило скептическое выражение, пожал плечами.

— Ну, если только наступление на Кавказ возглавит фон Клейст… возможно, это действительно неплохой план.

Даже педант Гальдер нерешительно снял с доски лист со своими расчетами и принялся сворачивать его в трубку. Он был похож на школьного учителя, которого неожиданно уличил в невежестве один из учеников.

«Как ему это удается?» — подумал Гегель. Он не первый раз присутствовал при спорах Гитлера с его генералами, и привык к тому, что споры эти всегда заканчивались одинаково — победой фюрера. Но понять, каким образом фюрер добивался этой победы, Гегель так и не смог.

Ни для кого не было секретом, что генералы в своей массе недолюбливали Гитлера. Прусская военная косточка, голубая кровь, наследники вековых традиций касты воинов и полководцев, они готовы были признавать авторитет фюрера как вождя нации, но не могли допустить, чтобы он вмешивался в сферу их профессиональных интересов. Даже самые лояльные из них считали Гитлера дилетантом в военном деле, который способен своим вмешательством испортить хорошо подготовленную операцию. А нелояльные в частных беседах с проверенными друзьями называли фюрера безродным австрийцем с сомнительным прошлым.

Отношение несколько изменилось после череды блестящих побед, одержанных вермахтом в Европе: тогда Гитлер пошел наперекор своим генералам, опасавшимся открытого столкновения с войсками союзников, и неожиданно оказался прав. Даже самые отчаянные критики фюрера были вынуждены признать, что он обладает исключительной интуицией, позволяющей ему принимать отчаянные, но неизменно выигрышные решения.

И все же этого было недостаточно, чтобы раз за разом одерживать верх в спорах с упрямыми пруссаками. Гегель никогда не считал себя докой в стратегии — в конце концов, это было не его дело — но даже он догадывался, что любой из генералов, принимавших участие в совещании, мог по пунктам разобрать нарисованную фюрером картину и не оставить от нее камня на камне. Мог бы — но никто даже не попытался. Кроме, пожалуй, бедняги Гальдера, которому Гитлер не дал даже рта раскрыть.

«В чем же здесь, черт возьми, дело?» — думал Гегель, разглядывая поднимавшихся с мест генералов. Кейтель нетерпеливо проталкивался к выходу — ему, очевидно, не терпелось закурить вожделенную гаванскую сигару. Йодль намеренно неторопливо собирал разложенные по столу бумаги. Гальдер продолжал сражаться со своими чертежами, фон Клейст дорисовывал что-то в блокноте. Ни у кого, по-видимому, не возникло желания пообщаться с фюрером наедине после совещания и в приватном порядке убедить его переменить свое решение.

«Ну и прекрасно, — сказал себе оберштурмбаннфюрер. — Мне лишние уши совсем не нужны, а ждать, пока очередной генерал будет изводить шефа просьбами о выделении ему дополнительных резервов, у меня нет времени».

Он взглянул на часы — на этот раз совещание длилось три часа и пять минут. Почти рекорд скорости: в прошлый раз не уложились и за четыре часа.

Эрвин Гегель закрыл блокнот, предварительно засунув в него карандаш — он уносил карандаши с каждого совещания у Гитлера. Поднялся и, обойдя стол, подошел к фюреру, который диктовал что-то фройляйн Юнге. Несколько минут фюрер не обращал на него внимания, и тогда глава службы безопасности «Вервольфа» позволил себе кашлянуть.

— Да, Гегель, — несколько раздраженно бросил Гитлер, оборвав диктовку. — Что у вас?

— Мой фюрер, — Гегель вытянулся во фрунт, прижав блокнот локтем. — Я подготовил доклад о безопасности ставки…

— Так передайте его моему адъютанту, — казалось, гнев фюрера, который он сдерживал во время совещания, сейчас прольется на ни в чем не повинного Гегеля. — У меня достаточно других забот!

— Прошу меня извинить, мой фюрер, — твердо сказал Эрвин. — Ситуация достаточно серьезная, и я просил бы уделить мне хотя бы пять минут для личного доклада.