Николас ван Палланд - Наковальня

• Название: Наковальня
• Автор: Николас ван Палланд
• Издательство: ООО «Фирма «Издательство АСТ»
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-05421-8

Они оказались между молотом и наковальней!.. Из далекого космоса на планету Тор, одну из многих колоний человечества, пришел загадочный сигнал — и земляне отправились на встречу с «братьями по разуму». Отправились, чтобы вернуться с замороженными трупами «чужих» и со странным «синим ящиком» — артефактом, непонятным для человеческой науки. Непонятным… пока. Но что будет, когда содержимое «синего ящика» удастся расшифровать? Не нависнет ли тогда над тысячами и тысячами обитателей Тора угроза гибели?..

---

— Но там четыре миллиона человек.

— Жертвы, — равнодушно сказал Уайт. — Жертвы для лжи магнатов.

— Что? — Габриел запнулся от непонимания. — Они не жертвы; они — люди!

— А-ах, — усмехнулся Лазарус. — Это сегодняшний афоризм из колодца твоего благодушия?

— Лазарус, они — люди. Мужчины, и отвратительные старухи, и дети, и… то, что осталось от твоего собственного народа и той мечты, которую ты вручил им и в которую они поверили. Там четыре миллиона душ! За что ты хочешь отомстить им?

Лазарус вздрогнул.

— Кто говорит о мести? Габриел умоляюще протянул руки:

— Лазарус, я знаю, что случилось в Лендйнге.

Целое столетие Уайт молчал. Не было слышно даже биения его сердца. А когда он заговорил, его голос был хрупким, как пасхальный снег.

— Он… рассказал тебе?

— Я из Лендинга. Я знал его, того старика, которого ты убил. Его звали Булла, а мы называли его дядя Буль. У него была семья. Это из-за него Элспет прилетела сюда.

— Она искала… меня.

— Нет; — твердо ответил Габриел. — Она искала Саксона Рейнера.

Прошло еще одно столетие.

— Я… — начал Лазарус. Сердце Габриела застыло.

— …тот человек, — закончил Уайт, и землянин с трудом сглотнул. — Я… он… он просто вышел из деревьев. Он… он был пьян. Я сказал Саксону, что нам не следует… я сказал, что нам не следует этого делать, но он хотел получить свой трофей. А потом он вышел и… я понял, что мы пропали. Если нас поймают, следующие пять лет мы проведем на Приюте. И вот тогда тебе становится страшно, и этот страх застревает под горлом как стальной воздушный шар. Ты думаешь, что если он сейчас расширится, хоть на чуть-чуть, то задушит тебя.

А Саксон, он только что сделал свой выстрел. Не было времени перезарядить. И я был рядом, и тогда он прошептал: «Стреляй». И на секунду все вдруг стало таким ясным. Судьба, и провидение, и удача — все сошлось в одно. Просто нажатие. Одно нажатие — и он лежал там, и все кончилось.

За тем исключением… что ничего не кончилось. Внезапно эта вспышка ясности ушла, и я остался с каким-то старым пьяницей, лежащим мертвым с лазерным ожогом во лбу. А ему было все равно. Для него это было как… бизнес, вызов. Саксон даже рассердился, когда я не захотел брать с собой то животное, которое мы убили. Просто: «Давай уйдем».

В это мгновение в Габриеле проснулась интуиция. Он сказал с нажимом:

— Если ты ждешь еще одного момента ясности, то он не придет. Тот, первый, был просто обманом…

— Нет! — пронзительно закричал Уайт, и Габриел съежился, инстинктивно хлопнув ладонями по бокам шлема, чтобы заткнуть уши. — Нет! Он обещал. Он приходит каждый день, каждую ночь, когда я закрою глаза. Он выходит, танцуя, из тех низкорослых деревьев. Может, если бы Саксон сказал «убей» вместо «стреляй», все было бы по-другому. Возможно, я бы подумал. Но это не казалось убийством, пока не… А Саксон знал. Он понимал разницу. И вот он лежит, неподвижный. — Лазарус застонал. — С открытым ртом и… ожогом в голове. «Убей».

— Лазарус, — мягко проговорил Габриел. — Ты думаешь, от этого станет легче? Он никогда не оставит тебя.

— Это угроза, Габриел Кайли?

— Нет, мне нечем угрожать тебе. Просто я думаю, что если бы ты собирался сделать это, то уже бы сделал. Но правда в том, что ты не можешь. При всех твоих угрозах, ты никогда никого не убивал с того самого дня. Вот почему ты все еще стоишь здесь.

Лазарус остался неподвижен и только покачивал своей бедной помраченной головой взад и вперед. Его мелкое дыхание скрипело в ушах Габриела.

— Лазарус, — взмолился землянин, — с Рейнером покончено. В эту минуту он уже в тюрьме ЦУРЗ. Он получит все, что заслужил. Саксон Рейнер отнял твою жизнь, он повесил ее как трофей на свою стену. Но никто больше не отнимал. Там, в этом городе, четыре миллиона дядей Булей. Что ты станешь делать, когда все они выйдут, танцуя, из тени деревьев?

Лазарус что-то забормотал. Габриел напрягся, чтобы уловить слова, и понял, что Уайт что-то декламирует:

И я тогда восстану непокорно, мой победитель будет побежден.
Своей победою, и он, добычи воинской лишившись, бесславно рухнет,
Как с жалом вырванным опасная змея.

Эти слова ничего не значили для Габриела, но внутри у него все сжалось от страха. И пересохло в горле.

— Прости, не понимаю. Плечи Лазаруса дернулись вверх.

Староанглийский. Древний бард и моя мания величия, — проговорил он с меланхоличной иронией. — Иногда все листья опадают. Когда я был молодым, я путешествовал и стоял в лиственном лесу зимой. Листья облетели, и люди говорили об этом как о проклятии. Я никогда этого не понимал. Когда листья опали, видно так далеко. Холмы за лесом, небо. Иногда листья облетают, и я вижу то, что я делаю. Я вижу, что я сделал, и удивляюсь: как, черт возьми, я мог зайти так далеко? Как я мог, зная то, что я знаю, будучи тем, кто я есть, чувствуя то, что я чувствую, как я мог сделать это?

Габриел открыл рот, но он был забит ватой дешевых афоризмов. «Из колодца моего благодушия?» — горько спросил себя землянин. Двадцать метров отделяют его от Лазаруса Уайта, а ему не хватает ума, чтобы сократить это расстояние.

Лазарус рассуждал:

— Я ненавижу его. Я вижу его и знаю, что он — это я, тот, кто совершил те поступки. Но я должен оставить его там как кого-то другого, иначе я просто задохнусь от этой ненависти к нему. Я ненавижу его всем сердцем, всей желчью в моей печени, всей кровью в моих жилах. Но это ничего не дает. Пока он там, он делает что хочет, и я не могу остановить его. Я не могу даже видеть его, кроме тех редких моментов, когда листья опадают. Я не могу простить его, и он не хочет прощения. Если я приму прощение тех, кому причинил вред, я должен буду принять и боль Того вреда. Мне тоже придется почувствовать боль… по-настоящему чувствовать.

Габриел прошептал:

— Этого ты и боишься, не так ли? Лазарус тихо хихикнул:

— О, он стучит в мою дверь тридцать лет, этот старый пьянчуга. Все хочет всучить мне ложь о прощении.

— Это не ложь, Лазарус. Это то, зачем я здесь.

И в этот момент словно огромная тяжесть свалилась с плеч Габриела. Он повторил, громче:

— Это то, зачем я здесь.

— Чтобы простить меня?

— Да, — уверенно сказал Габриел. «Кажется, Старик, монетка только что упала».

— А-а. — Лазарус снова отвернулся к Кьяре. — Я родился под куполами. Кьяра вырастила меня, воспитала. В юности… ты знаешь, как это бывает, бушующие гормоны, упрямство… я иногда оглядывался вокруг и думал: «Черт побери, даже если Тор не опустит молот, когда-нибудь этот городишко все равно рухнет под тяжестью собственного дерьма». Потом я тратил несколько кью и садился на челнок до Обриты-1, просто чтобы увидеть ее снаружи. И она пробуждала во мне такую гордость! Что за… глупая, бессмысленная, анахроническая, великолепная мечта! Она заставляла меня забыть про вероятности, нашептанные моими страхами. Вместо этого я вспоминал, что все — это возможности, ждущие рождения, и многие из них более стоящие, чем эта славная чепуха. Лазарус вздохнул:

— Ты прав, Габриел Кайли. Неужели я должен добавить матереубийство к моим прочим грехам?

Словно в ответ на свой вопрос Лазарус повернулся и пошел, слегка покачиваясь. Габриел двинулся параллельным курсом, сохраняя расстояние между ними тем же самым.

— Просто маленькая прогулка, — бормотал Лазарус. — Просто маленькая прогулка.

Подозрение шевельнулось в Габриеле.

— Лазарус? Куда ты идешь?

Вонючка все ускорял шаг, по мере того как изгиб купола становился все круче. И когда Габриел наконец понял, что задумал Лазарус, было уже поздно.

— Подожди! Лазарус! — Габриел бросился наперехват, когда Уайт рысцой побежал по склону купола.

— Брось, Габриел, — крикнул ему в, ответ Лазарус. — Я пойду до конца.

— Нет!

Они бежали все быстрее и быстрее, наклон увеличивался с каждым шагом.

Оба едва владели своим телом к тому моменту, когда Габриел приблизился настолько, чтобы броситься на Лазаруса и схватить его за лодыжки. С пронзительным криком бегун по крышам хлопнулся ничком, и они вместе заскользили по куполу.

— Отпусти меня! Отпусти! — Лазарус бешено вырывался.

— Нет! Я не… ох! — Едва освободив одну руку, чтобы попытаться остановить их спуск, Габриел получил пинок в шею. Скафандр смягчил удар, но прошло несколько секунд, прежде чем он смог нормально вдохнуть. Тем временем свободная нога Лазаруса колотила по его шлему и плечам, ослепляя и дезориентируя его. В отчаянии Габриел со всей силой ударил ладонью по куполу.

Хлоп! Перчатка крепко приклеилась к алмазоволоконной поверхности. Рывок едва не оторвал Габриелу руку, и, по иронии, только их скорость спасла его. Он вскрикнул от боли, но тут застежки поддались, перчатка сорвалась с его руки, и они снова падали.