Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

• Название: Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058123-8 978-5-403-01084-9 978-5-17-058134-4 978-5-403-01085-6

Эта книга — настоящий подарок для тех, кому полюбились герои прикольной трилогии Юлия Буркина и Сергея Лукьяненко «Остров Русь». Это — новые приключения Кости и Стаса, их друзей Кубатая и Смолянина, сфинкса Шидлы и других — в прошлом и будущем, в реальности и виртуальности, на Земле и на Венере. А так же на таинственной и зловещей планете Леокада.

В «Принцессе Леокады» герой «Острова Русь» Стас выступил как соавтор. Станислав, сын Юлия Буркина, — ныне писатель, лауреат национальной литературной премии «Дебют».

Художник А. Е. Дубовик

Компьютерный дизайн С. В. Шумилина

---

— Вот что, ребятки, — сказал Перескоков. — Настало время нам хоть немного порепетировать.

— Где? — удивился я. — Здесь, что ли?

— А ты как думал? — усмехнулся продюсер. — Тяжела и неказиста жизнь российского артиста. Айда за мной, — и он потащил нас через салон за какие-то шторки.

Пройдя небольшой тамбур, мы оказались в тесной музыкальной студии с аппаратурой, синтезатором, прикрепленными к полу высокими стульчиками, микрофонными стойками и, конечно же, баром. Тут уже сидели Грелкин, Шпулькин и самогудовский Лелик.

— Вы готовы? — спросил нас Шпулькин.

— Да мы и песен-то не слыхали, — возмутился я.

— При чем тут песни? — засмеялся Шпулькин. — Ну-ка, — повернулся он к Лелику и Грелкину, — покажите-ка ребятам, что значит настоящее эстрадное шоу, — и нажал на кнопку.

В студии зазвучал бойкий реп на знакомую мелодию. Парочка фаворитов примы вооружилась микрофонами и, приплясывая, запела:

Жили-были на свете два брата — Стас с Костей,
И они, то есть мы, прилетели к вам в гости
Показать вам, как стильнее стать и умней,
Как забить на условности глупых людей!

Если кто-то не хочет идти воевать,
Нужно вовремя мокрою сделать кровать,
А потом докторам заявить наотрез:
«Извините, но, блин, у меня энурез!»

Тут эти отморозки расстегнули штаны и стали пританцовывая, причудливо скрещивать пляшущие в воздухе струйки. При этом они горланили припев:

И треснул мир напополам, дымит разлом,
Идет священная война бобра с ослом.
И меркнет свет, в ночи текут ручьи в узор,
Ну, кто сказал, что энурез — «ночной позор»?

Я просто осатанел. Я хотел наконец вдолбить в их дурацкие головы, что МЫ ЭТОГО НА СЦЕНЕ ДЕЛАТЬ НЕ БУДЕМ! Потому что мы этого делать не хотим. А еще потому, что в отличие от заслуженных звезд эстрады мы не умеем делать это по команде и по заказу… Я встал и уже набрал в легкие воздуха, чтобы заявить им об этом уже, наверное, в десятый раз, как вдруг самолет мощно тряхнуло, и я только клацнул зубами.

Все испуганно повскакали с мест. В студию вломилась Самогудова:

— Бегом в салон, уродцы!!! Застегните ширинки, пристегните ремни!

Глава четвертая. «Последний дюйм» и радушный совхоз

Самолет мощно завибрировал и начал терять высоту. Мы кинулись на места. Ощущение было такое, будто мы летим в оборвавшемся лифте. Голова закружилась, и неприятно зашевелились внутренности. Вместе со всеми, кто не был пристегнут, а таких было большинство, мы со Стасом взлетели к потолку и стали барахтаться в невесомости. Так же внезапно самолет вновь выровнялся, и все свалились — кто в проход, кто на сиденья.

— Мы падаем! Мы падаем! — вопили попсовики.

— Где, где мой замечательный парашютик?! — горестно выкрикнул Перескоков.

Но хоть самолет и потряхивало, он уже не пикировал.

— Спокойно! — командным голосом рявкнула Самогудова, которая прибежала в салон вместе с нами. — Без паники! Это была всего лишь воздушная яма. Пристегнуть ремни, обхватить затылки руками и засунуть головы между коленей!

Все примолкли и, выполнив ее инструкцию, сидели скорчившись, как креветки, а сама Самогудова исчезла. Через минуту самолет натужно застонал и вновь стал рушиться в пропасть. Тут же прима ворвалась обратно в салон и сообщила почти победным тоном:

— А вот теперь мы действительно падаем! Сидите так же, как сидите, а я пойду попробую все-таки разбудить пилота. Хоть и жалко его.

Свет дважды мигнул и погас.

— Прав ты был, Костя, — услышал я тихий голос Стаса, — надо было поездом.

Мне стало даже не столько страшно, сколько грустно. Как глупо все вышло. Мы решили, что умнее всех и знаем, как спасти мир. А в результате дали себя уговорить на это уродское шоу… Так нам и надо.

Я выпрямился и посмотрел в окошко. Теперь, когда в салоне наступила темнота, там, в рассветной дымке, стал отчетливо виден зубчатый силуэт леса. Мало кто расскажет вам, что чувствуешь, когда падаешь в самолете. Так вот, слушайте. Чувство такое, будто катишься на санках с горы к краю пропасти.

Вдруг в моей голове отчетливым эхом прозвучала последняя фраза примадонны. Выходит, мы падаем, а пилот спит?! И, может быть даже, мы падаем как раз поэтому? А старенькой добренькой дуре жалко его растормошить!

Как раз в этот момент в полутьме салона вновь возникла ее фигура.

— Бесполезно! — заявила она. — Но я считаю, унывать не стоит. Давайте-ка споем хором наш новый хит. Как там? «Жили-были на свете два брата — Стас с Костей…»

Не нравится мне это прошедшее время! Придумала, как скрасить нам последние минуты… Затейница. Я поспешно расстегнул ремень и, спотыкаясь от тряски, стал пробираться в кабину. Ударившись головой о косяк, я миновал тамбур, ворвался в студию и увидел в полумраке распахнутую дверь к пилоту.

Она болталась из стороны в сторону и стучала о стену. Секунду я стоял, завороженно наблюдая, как в огромном лобовом стекле мелькают рваные облака. Какое-то странное оцепенение охватило меня. Говорят, так иногда бывает, когда находишься в смертельной опасности. Но длилось это только миг, придя в себя, я бросился внутрь.

В кабине мигал красный аварийный свет. На панели маячила надпись «Взять управление». Пилот храпел, развалившись в кресле. Я изо всех сил хлопнул его ладошкой по лысине. Он сделал такое движение рукой, словно отмахнулся от мухи, и что-то неразборчиво промямлил.

И тут я увидел, что по полу у него под ногами катаются пустые бутылки из-под коньяка и пепси. Господи, да он же в стельку пьян! Он жрал коньяк, а эта добренькая дура пила с ним пепси-колу! И небось песни с носатым орали…

Я схватил пилота за грудки и принялся изо всех сил трясти его. Он приоткрыл глаза и снова что-то промычал. В панике я стал лупить его по щекам.

— Просыпайся! Просыпайся, гад, мы падаем! — вопил я, прекрасно сознавая, что это бессмысленно, ведь летчик-то глухой. — Возьми штурвал, мерзавец!

— Ах, штурман, — вдруг промямлил тот и неуклюже отмахнулся. — Прошу вас, воздержитесь от рукоприкладства.

Тут кабину накрыла тень. Я бросил взгляд в окно и увидел, что мы уже совсем низко скользим вдоль лесистого склона. Рывком я выдернул пилота за грудки из кресла, бросил в проход, занял его место и схватился за тугой непослушный штурвал. По мере того как я, словно вожжи, тянул его на себя, машина стала медленно задирать нос. Меня вдавило в сиденье, я ощутил легкое сотрясение и услышал треск. Самолет коснулся хвостом верхушек деревьев, догадался я.

И тут же случился ужасающий удар. Меня впечатало в штурвал, а нос самолета погрузился в грохочущую тьму. Сквозь разбитые окна в кабину градом влетели какие-то обломки. Перекрывая предсмертный рев двигателей, раздался громовой взрыв, и все озарилось огнем.

Я выпал из сиденья в проход, прямо на пилота, скатился с него и почувствовал, как меня больно прижало боком к каким-то выпуклостям под приборной доской. Я попытался слезть с них, но мне показалось, что я вешу целую тонну…

Вокруг трещало и скрежетало, видно, самолет катился, скребя корпусом о землю. Тряхнуло… И вдруг наступила такая пронзительная тишина и такая легкость, что я было решил, что все-таки умер. Но боль в боку заставила понять, что это не так.

Стараясь не наступать ладонями на ошметки стеклопакета, на какие-то щепки и даже ветки, я пополз по наклонному полу развороченной кабины, так как лежали мы, по-видимому, слегка завалившись набок.

Меня колотила нервная дрожь, в ногах и в животе то и дело возникала сосущая слабость, в голове гудело. Но все-таки мы приземлились и все-таки остались живы. А еще неизвестно, что было бы, не возьми я в последний момент штурвал в свои руки…

Вдруг я услышал абсолютно трезвый голос пилота:

— Ну и кто так садит самолет?

Придерживаясь за сиденье, я поднялся и хотел со злости как следует пнуть его. Но он лежал все так же с закрытыми глазами и просто бредил.

— Это был ваш последний полет, штурман, — не открывая глаз, сказал он саркастически: — Вы уволены…

Через разгромленную студию я осторожно двинулся в салон. Разрушений там практически не было. Похоже, все были живы-здоровы и даже более того, тут, словно в плацкартном вагоне во время посадки, царил приглушенный, будничный базар.

— Ты, главное, Веничка, не расстраивайся! — кудахтала Клавдия Самогудова. — Самолетик был уже старый, потрепанный… С таким проектом, как «Тот-Того», ты себе десять новых купишь!

— Это просто безобразие! — сурово вещал Шпулькин. — Кто отвечает за транспортировку в турне? А если мы все будем так выполнять свои обязанности?

— И какие это у тебя обязанности?! — огрызнулся Перескоков. — Критиковать мы все горазды!..