Неустановленный автор - Рандиана, или Похотиада

• Название: Рандиана, или Похотиада
• Автор: Неустановленный автор
• Жанр: Эротика
• Год: 2002
• ISBN: 5-94730-010-9

Эротика Викторианской эпохи

Лучшие образцы эротических произведений Викторианской эпохи – анонимная`РАНДИАНА, ИЛИ ПОХОТИАДА`

---

И здесь позвольте мне ненадолго прерваться и поразмышлять о таинствах и премудростях природы.

У некоторых женщин промежность можно уподобить лошадиному хомуту, а в само отверстие втиснется разве что детская свистулька, но не мужской член. У других же отверстие – как обручальное колечко, и уж если вы его преодолели, то ваш член оказывается в той же ситуации, что и бедняга бес из одной эротической сказки, провалившийся однажды в очень большую вагину, где встретился с еще одним шельмецом, который безуспешно искал там свою шляпу. Есть и другие… Но что это я разговорился о прозе жизни, когда Люси после полудюжины качков уже готова была кончить?

Ах, какое наслаждение мы получали! Вспоминать об этом – сплошное блаженство, даже сейчас, по прошествии стольких лет, когда Люси уже превратилась в степенную матрону, жену приходского священника и мать двух юных созданий, стоящих на пороге зрелости. Стоит мне только в самые трудные моменты жизни вспомнить о тех сладостных минутах, как член у меня тут же принимает боевую готовность и долго остается в этом положении.

О, эти голубые глаза, блуждавшие по потолку гостиной монсеньора, словно в безмолвном восторге и сердечной благодарности за те горячие струи, коими я, казалось, одаривал каждую клеточку ее организма!.. О, это быстрое нервное подергивание ее полненьких ягодиц в тот момент, когда она словно пыталась выплеснуть из себя собственную жидкость, накопившуюся в ней!.. И, наконец, этот вздох радости и облегчения, сорвавшийся с ее рубиновых губ, когда я освободил полость ее рта от исследовавшего его языка.

Нет таких слов, коими можно было бы в полной мере описать ощущение от первого соития, и нет под небесами такого народа, коему удалось бы изобрести слово в достаточной мере емкое, чтобы передать эмоции мужчины, возлегающего на девушку, чья промежность, как он уверен, не только никогда еще не ощущала прикосновения члена, бутылочного горлышка или свечки, но и сама ее обладательница чиста помыслами, как арктический снег.

Не успел я освободить из своих объятий Люси и, нежно ее поцеловав, заверить в том, что все в порядке и беспокоиться ей не о чем, как в комнату вбежала Мадлен.

– Ой, Люси, – воскликнула она, – такое приключе… – тут она увидела меня и, не закончив фразу, торопливо сказала: – Извините, мистер Сминтон, я не знала, что вы здесь.

Люси, которая уже успела оправить платье и с невинным видом усесться на софе, присоединилась к нашему разговору, и по той непринужденности, с которой она говорила, я понял, что она полностью владеет собой, а я могу вернуться к джентльменам, оставленным мною внизу.

– Скажите этим несносным мужчинам, чтобы они не сидели там весь день со своими сигарами. Это неуважение к нам, – сказала мне Мадлен, когда я выходил из комнаты.

Через минуту я уже сидел на своем месте и был готов слушать продолжение лекции монсеньора о березовых розгах.

– Сминтон, где вы пропадали, черт возьми? – спросил Дево.

– Там, где вам трудно было бы заменить меня, – без колебаний ответил я.

Мой ответ вызвал всеобщий смех, поскольку все полагали, что я говорю о ватерклозете, но я-то, конечно, имел в виду Люси. Кроме того, если уж говорить о Дево, моя сентенция имела и иной, скрытый смысл: он еще не оправился от приступа испанского сапа, как он всегда шутливо называл триппер.

7. Жертва эксперимента

– Я бы хотел, мой милый Сминтон, чтобы вы получше разглядели жесткие волокна этих розог, – сказал монсеньор Питер, протягивая мне пучок почти идеально сложенных прутиков, что не осталось не замеченным мною. – Ага, – продолжал он, – вот вам и еще одно доказательство того, насколько популярным становится искусство бичевания. Ведь чтобы сделать розги подобные этим, необходимо провести огромную работу: сначала отбирают прутики, подходящие для бичевания, а это делают дети, причем вручную, а затем на специальной машине их увязывают в пучки – в такие, один из которых перед вами… У меня есть подозрение, что канадское правительство собирается обложить это изделие повышенной пошлиной, поскольку оно становится предметом промышленного производства и позволит в скором времени собирать большие доходы в бюджет… Однако хватит об этом, – перебил себя почтенный джентльмен, видя, что слушатели начинают проявлять нетерпение. – Вы видели за обеденным столом молодую даму, которую я называл Люси?

Минуту-другую я размышлял, делая вид, что вспоминаю, о ком идет речь, чтобы не вызвать у них лишнего подозрения, а потом сказал:

– Ах да, конечно, эта милашка в белом.

– Ее отец, – продолжал монсеньор Питер, – давно умер, а мать находится в весьма стесненных обстоятельствах. Сама Люси – еще девственница, и я не далее как сегодня утром заплатил ее матери сто фунтов, чтобы она позволила оставить свою дочь в моем доме сроком на месяц с целью ее посвящения.

– Посвящения в таинства церкви? – спросил я, смеясь про себя, поскольку знал, что ее посвящение во взрослую жизнь уже успешно состоялось.

– Нет, – ответил Монсеньор, недвусмысленно трогая розги, – вот какое посвящение я имел в виду.

– Что? – воскликнул я. – Вы собираетесь ее сечь?

– Собираемся, – сообщил доктор Прайс. – Первое бичевание состоится сегодня вечером, но это будет чисто экспериментальное бичевание. Всего несколько хорошо рассчитанных ударов и быстрое совокупление, чтобы определить, как это влияет на корпускулярное действие кровяных телец. Завтра она будет в более подходящей форме для получения инструкций второго этапа, и мы надеемся, что к концу месяца…

– У нас будет идеальная ученица, – перебил его отец Питер, которому не очень понравилось, что доктор Прайс взял на себя ведущую роль в изложении предмета бичевания. – Однако давайте перейдем в гостиную. Бонифаций, положите эту связку в коробку и отнесите ее наверх.

С этими словами главный знаток бичевания в подлунном мире направился наверх в гостиную, а мы последовали за ним, хотя, должен признаться, шел я не без внутреннего трепета, потому что чувствовал себя кем-то вроде ассистента при совершении обряда жертвоприношения.

Войдя в комнату, мы обнаружили, что Люси рыдает, а Мадлен утешает ее. Увидев нас, Люси бросилась к монсеньору и, обнимая его ноги, сквозь рыдания проговорила:

– Ах, отец Питер, вы всегда были добрым другом мне и моей матери, скажите же, что гнусная история, которую мне рассказала Мадлен, – сплошная ложь.

«Боже мой! – пробормотал я про себя. – Значит, они избрали Мадлен доверенным лицом, которому поручено сообщить девушке, что с ней собираются делать».

– Встань, дитя мое, – сказал монсеньор. – Не доводи себя до изнеможения. Лучше послушай, что я тебе скажу… – Мы почти на руках отнесли эту малютку, потерявшую от ужаса голову, на диван, встали кружком и стали слушать.

– Ты, несомненно, знаешь, милая моя дочь, – коварно начал свою речь священник, – что энтузиасты науки не жалеют ни себя, ни своих единомышленников, пытаясь разгадать тайны природы. Ни время, ни боль не являются для них препятствием на их пути к цели, – Люси ни слова не ответила на это зловещее вступление. – Ты много читала, дочь моя, – продолжал монсеньор, поглаживая ее шелковистые волосы, – и потому поймешь меня, если я скажу, что твой покойный отец поручил тебя заботам матери-церкви, а я как ее представитель полагаю, и к моему мнению присоединяется твоя мать, что наилучшим образом ты сможешь послужишь ее целям, если предоставишь себя для испытаний, которые будут проведены весьма искусно и не причинят тебе боли. Напротив, они доставят тебе такое наслаждение, какого ты даже и представить себе не можешь.

В это мгновение взор Люси встретился с моим, и хотя я пытался взглядом показать ей, что ей нечего бояться, она не сразу положила свою руку на руку священника.

– Святой отец, – сказала она, – я знаю, вы не допустите ничего ужасного. Я подчиняюсь вам, поскольку моя мать, когда я уходила от нее сегодня утром, велела мне в первую очередь быть во всем послушной вам и безгранично вам доверять.

– Вот какая умная у нас девчушка, – сказал монсеньор, который впервые за весь вечер употребил просторечное выражение – настолько неприкрытым было его удивление перед таким смирением, коего он не ожидал. Но я видел, как его большие круглые глаза пожирали жертву, а сам он весь дрожал от возбуждения, когда вел Люси в соседнюю комнату, где и оставил ее наедине с Мадлен. – Итак, джентльмены, момент приближается, и вы простите меня, мистер Сминтон, если мне придется перейти на более грубый язык. Но время поджимает, и простой язык в этом случае – самый быстрый способ выражения мыслей. Лично у меня нет никакого желания лишать Люси девственности, поскольку я имел сношение с ее матерью в ночь перед ее свадьбой, а поскольку Люси родилась точно девять месяцев спустя после той ночи, у меня есть сомнения относительно того, кто ее истинный отец.