Геннадий Левицкий - Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

• Название: Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих
• Автор: Геннадий Левицкий
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-93196-970-1

Издательская группа «ЭНАС» пополняет серию «Культпросвет» еще одной замечательной книгой «Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих». Ее автор – историк Геннадий Левицкий – опирается только на первоисточники: труды древнеримских и древнегреческих авторов, хроники, летописи, опубликованные результаты археологических раскопок.

Противостояние Рима и Карфагена – не просто один из эпизодов древности, а судьбоносная веха истории нашей цивилизации, путь развития которой был во многом определен исходом Пунических войн, которые отличались от всех конфликтов античности не только масштабами, но и последствиями. От их исхода зависел дальнейший путь развития цивилизации. Весы успеха долго качались, прежде чем опустилась чаша в сторону народа, которому предстояло вершить судьбу мира. Рим мужественно отбивался от более сильных соседей и шаг за шагом раздвигал свои границы. Карфагеняне – племя купцов – предпочитали действовать коварством и хитростью…

История Пунических войн – это история превращения Рима из заурядного города в мировое государство. И последовавшие за войнами с Карфагеном завоевания представляются вполне логичными. Увы! Рим по своему характеру был обречен владеть миром, ибо он не только не мог терпеть чью-то власть над собой, но и не терпел того, что какие-то народы находились вне его власти.

В книге много портретов знаменитых личностей эпохи Пунических войн, описаны их поступки, важные факты их биографий.

---

Способ ведения боя был весьма прост – все было настолько регламентировано, что руководить легионом мог любой избранный консул, даже если он не имел никакого для этого призвания. Легион в сражении описал Тит Ливий:

«Когда войско выстраивалось в таком порядке (гастаты – принципы – триарии), первыми в бой вступали гастаты. Если они оказывались не в состоянии опрокинуть врага, то постепенно отходили назад, занимая промежутки в рядах принципов. Тогда в бой шли принципы, а гастаты следовали за ними. Триарии под своими знаменами стояли на правом колене, выставив вперед левую ногу и уперев плечо в щит, а копья, угрожающе торчащие вверх, втыкали в землю; строй их щетинился, словно частокол.

Если и принципы не добивались в битве успеха, они шаг за шагом отступали к триариям (потому и говорят, когда приходится туго: дело дошло до триариев). Триарии, приняв принципов и гастатов в промежутки между своими рядами, поднимались, быстро смыкали строй, как бы закрывая ходы и выходы, и нападали на врага единой сплошной стеною, не имея уже за спиной никакой поддержки. Это оказывалось для врагов самым страшным, ведь думая, что преследуют побежденных, они вдруг видят, как впереди внезапно вырастает новый строй, еще более многочисленный».

Высокая маневренность легионов позволяла войску молниеносно перестраиваться даже во время битвы: например, организовывать проходы, чтобы в них беспрепятственно прошли разъяренные слоны противника либо отошли в тыл легковооруженные воины или потрепанные в битве гастаты. Даже гениальный Ганнибал по достоинству оценил преимущества римского строя, хотя он многократно побеждал римлян. Во время войны в Италии Ганнибал применил римскую тактику построения и боя, а также вооружил собственную пехоту по римскому образцу.

Самая совершенная в мире римская пехота неизменно побеждала во всех войнах, что велись на территории Италии. И пока это происходило, римляне не придавали значения остальным родам войск. Немногочисленная конница больше использовалась для преследования поверженного противника, чем для самой битвы. За это небрежение к всадникам римляне дорого заплатят в сражении под Каннами.

Во флоте у Рима и вовсе не было необходимости, коль до 1-й Пунической войны все противники римлян были сухопутными и сражения происходили исключительно на территории Италии.

Мамертинцы

Сицилии домогались как римлянин, так и карфагенянин. Равные в своих стремлениях и силах, они одновременно помышляли о власти над миром.

Луций Анней Флор. Эпитомы

Молодые хищники – Рим и Карфаген – активно расширяли свои владения, пока их границы не приблизились друг к другу. Точкой соприкосновения стал благодатный во всех отношениях остров в Средиземном море. Он-то и явился причиной кровавых войн соперников, претендовавших на главенствующую роль в мире.

Первые 500 лет своей истории Рим оставался исключительно сухопутным народом. В это время народ-воин оспаривал первенство на Италийском полуострове. И вот, «победив Италию, римский народ дошел до пролива и остановился, подобно огню, который, опустошив пожаром встречные леса, постепенно затихает, натолкнувшись на реку, – пишет Флор. – Вскоре он увидел вблизи богатейшую добычу, каким-то образом отторгнутую, словно оторванную от Италии. Он воспылал страстным стремлением к ней, а поскольку ее нельзя было привязать ни насыпью, ни мостами, решил, что ее следует взять силой и присоединить к материку с помощью войны».

Флор имел в виду, конечно же, Сицилию. Но лакомый кусок оказался занятым. Восточная часть острова подчинялась Сиракузам. Более обширными были владения карфагенян. Карфаген в ту пору безраздельно властвовал в Западном Средиземноморье и даже не рассматривал Рим в качестве серьезного соперника. Тем более что Рим и Карфаген в 306 году до н. э. заключили договор, по которому для римлян была закрыта Сицилия, а для карфагенян – Италия.

Бесстрашных хозяев «италийского сапога» подобные условности ничуть не смутили – уж очень хотелось иметь под каблуком богатейший остров. А когда у государств появляется желание воевать, причина для войны всегда находится. В случае с Римом и Карфагеном ее доставили кампанские наемники – мамертинцы (люди Марса).

Античные солдаты удачи незадолго до описываемых событий служили сиракузскому тирану Агафоклу. После его смерти в 282 году до н. э. нужда в наемниках отпала: сиракузяне их рассчитали, и тем пришлось отправляться обратно в Италию. На беду, на пути мамертинцев оказался город Мессана (ныне Мессина), при виде которого у наемников пропало желание спешить к родным италийским очагам. Да ничего хорошего их там и не ждало – привыкшие к войне, богатой добыче, роскошной жизни, они не представляли себя за плугом или гончарным кругом.

Сицилия, самый большой остров в Средиземном море

Мессана была крупнейшим после Сиракуз городом на Сицилии. Мамертинцы, по словам Полибия, «давно уже с завистью взиравшие на красоту и общее благосостояние города, воспользовались первым удобным случаем, чтобы захватить город. Будучи допущены в город как друзья, они завладели им, часть жителей изгнали, других перебили, а женщин и детей несчастных мессанян, какие кому попались в руки при самом совершении злодеяния, кампанцы присвоили себе, засим остальное имущество и землю поделили между собой».

Неслыханная удача наемников в Мессане оказалась заразительной. На юге Италии, как раз напротив Мессаны (через пролив), лежал богатый город Регий. Во время войны с царем Пирром (античным Ричардом Львиное Сердце) жители Регия попросили помощи у Рима. Им был послан отряд в 4 тысячи человек во главе с Децием Кампанцем. Они уберегли город от Пирра, но позже жители Регия пожалели, что не оказались под властью эпирского царя. Защитники Регия, «соблазняемые благосостоянием города и богатством отдельных регийских граждан, нарушили договор… выгнали одних граждан, умертвили других и завладели городом». Некоторое время мятежники пользовались добычей, как мамертинцы в Мессане, пока римляне расправлялись со своими с врагами. А расправившись, заперли солдат удачи в захваченном городе и взяли его штурмом. «Одержав верх в сражении, римляне большую часть врагов истребили при самом взятии города, потому что те в предвидении будущего защищались отчаянно: в плен взято было более 300 человек. Пленные были отправлены в Рим, где по приказанию консулов выведены на площадь, высечены и по обычаю римлян все обезглавлены секирой» (Полибий).

Наемники же, захватившие Мессану, «не только владели спокойно городом и землею, но еще сильно тревожили в пограничных странах карфагенян и сиракузян, к тому же значительную часть Сицилии обложили данью». В самих Сиракузах начались раздоры, и наличие в войске наемников грозило повторением сценария с Мессаной и Регием. Спас государство от заразной напасти молодой одаренный военачальник Гиерон (стал властителем Сиракуз и известен в истории как царь Гиерон II). Он отправился в поход против мятежной Мессаны. Построив войско для битвы, Гиерон в первых рядах разместил сиракузских мамертинцев. Когда сражение началось, сиракузяне повернули обратно к своему городу, а наемников Гиерон оставил сражаться. Все они оказались перебитыми своими же собратьями.

Затем Гиерон разбил войско мамертинцев на равнине и осадил разбойничью столицу. После нескольких лет осады положение мамертинцев стало катастрофическим. Они не могли сдаться Гиерону, ибо понимали, что их ждет судьба товарищей по оружию из Регия; защищаться же не имели возможности. И мамертинцы выбрали третий вариант: предпочли отдаться во власть более сильного покровителя. При этом наемники разошлись во мнении: часть их желала призвать карфагенян, прочие – римлян. В результате со страха послали просьбы о помощи и тем и другим.

Монеты: мамертинская и (внизу) серебряная октодрахма Гиерона II

Римляне никак не могли принять какое-либо решение. Им очень хотелось заполучить хотя бы часть Сицилии. Кроме того, «было совершенно ясно, – передает Полибий настроение хозяина Италии, – что, если римляне откажут в помощи мамертинцам, карфагеняне быстро овладеют Сицилией; ибо, имея в своих руках Мессану, которая передалась им сама, карфагеняне должны занять вскоре и Сиракузы, так как почти вся Сицилия была уже в их власти. Прозревая это и находя для себя невозможным выдавать Мессану и тем самым дозволить карфагенянам как бы сооружение моста для переправы в Италию, римляне долгое время обсуждали положение дела».

С другой стороны, им предлагалось вступить в союз с такими же разбойниками, которых они накануне захватили в Регии и публично обезглавили. Кроме того, появление римлян на Сицилии нарушило бы все договоры с Карфагеном и было равносильно объявлению войны сильнейшему государству. Потому сенат, так ничего не решив, передал вопрос на рассмотрение народному собранию.