Теодор Константин - В полночь упадет звезда

• Название: В полночь упадет звезда
• Автор: Теодор Константин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

Т.Константин в своей приключенческой повести рассказывает о деятельности румынской контрразведки в конце второй мировой войны, когда советские и союзные румынские войска вели бои за освобождение Венгрии.

Румынскому командованию стало известно, что в штабе "Молдова" действует агент германской разведки, которому дано задание овладеть секретом реконструкции шифровальной машины. Но кто он? Под какой маской скрывается?..

"В полночь упадет звезда" - книга, получившая широкую известность в Румынии. Она выдержала несколько изданий, по этому произведению был снят фильм.

---

местные жители принесли на самодельных носилках раненого солдата. Немецкий автоматчик раздробил ему живот. Я думаю, что в него попало не меньше пятнадцати пуль. Этот человек не отдавал себе отчета в том, насколько близок к смерти. Считая себя легко раненным, он радовался своему счастью. Мне кажется, что я и сейчас слышу его голос: «Ну и повезло же мне, господин курсант! Эти свиньи „гитлерцы" останутся на бобах. Пока я выздоровею, как раз и война кончится». Я взял его на свой грузовик, чтобы отвезти в медсанбат. По дороге он умер. Умер, не понимая, что умирает, радуясь тому, что только ранен и что смерть миновала его.

Барбу Василе потер ладонью лоб, словно хотел отогнать тяжелые мысли, потом вздохнул.

— Разрешите закурить? — спросил он каким-то чужим, усталым голосом.

— Конечно, — разрешил капитан Смеу. Он тоже закурил, и, пока доставал папиросу, зажигал спичку, мысль его лихорадочно работала, пытаясь найти разгадку: «Куда он клонит? Чего хочет добиться?» Только теперь он вдруг понял; что этот сержант Барбу Василе был ему чем-то неприятен. И не с этой минуты, а всегда был неприятен.

Барбу Василе, который все это время молча смотрел в окно, вздохнул несколько раз и снова заговорил.

— Теперь надо вам объяснить, какая связь между этими двумя встречами и моим… сложным механизмом. И в первый и во второй раз меня охватило чувство стыда. Я сказал себе, что завтра, когда кончится война, и я и те, кто был на передовой линии и остался живым калекой или сохранился невредимым, мы одинаково будем говорить, что были на войне, воевали. И все-таки я так и не пройду через настоящую школу войны. Знаю! Это тяжелая школа, трагическая… Но я хочу ее пройти, даже рискуя жизнью.

Вот теперь вы знаете, что заставляет меня идти на передовую. Я был с вами откровенен. Я бы мог, конечно, объяснить свое желание проще, ну, скажем, патриотическими чувствами, но я никогда в жизни не занимался политикой и заниматься ею не собираюсь. Я мало приспособлен для этого дела. Чтобы не соглашаться с войной, ненавидеть ее, не нужно обладать какими-то особыми политическими убеждениями. Достаточно просто иметь чистую совесть и быть откровенным с самим собой. Вот потому я и прошу вас, господин капитан, поддержать мою просьбу, — и Барбу умоляюще посмотрел на капитана.

Смеу отвел глаза и, чтобы выиграть время, закурил еще одну папиросу.

«Странно! У меня такое ощущение, будто я вижу его впервые в жизни», — сказал он себе, исподтишка взглянув на своего собеседника.

И всё же это был тот самый Барбу Василе, которого он знал уже несколько месяцев. Хорошо сложенный, с невыразительным, всегда чуть лоснящимся лицом, с глазами, которые никогда не смотрели прямо на собеседни-ка» — вероятно, из-за врожденной застенчивости. Иногда насмешливый, недоверчивый, всегда болезненно самолюбивый, он бывал очень сдержан в разговорах, предпочитая больше слушать, чем говорить. Капитан видел в нем человека, умеющего мыслить и живущего интенсивной внутренней жизнью. В общем, несмотря на сдержанный и защшутый характер Барбу, капитан Смеу ценил этого шифровальщика за знания и добросовестное отношение к делу.

Но сейчас Смеу не был уверен в том, что этот человек в действитрльности таков, каким казался вначале. «У него есть что-то от пресмыкающихся», — сказал себе Смеу, прямо взглянув Барбу в глаза.

Их взгляды встретились. Барбу Василе смотрел просительно и заискивающе

Но капитана Смеу мало тронул этот взгляд. Наоборот, сержант стал ему еще более антипатичен. «Несомненно, он водит меня за нос. Тут что-то не так..»

Стараясь ничем не выдать своих подозрений, капитан Смеу заговорил:

— Слушай, Барбу! Я не смогу дать тебе ответа сейчас. Хотя твои доводы и не кажутся мне убедительными, я обещаю хорошенько подумать над тем, что ты сказал, и, если представится возможность, я удовлетворю твою просьбу. Не забудь, что шифровальная группа не укомплектована, и если даже господин генерал разрешит взять кого-нибудь из другой части, то его еще придется обучать нашей профессии. Если я тебя отпущу, это будет значить практически, что я потерял сразу двоих. Ты хороший шифровальщик, и мне будет нелегко обойтись без тебя. Но ты не думай, что это мой окончательный ответ. Я должен еще подумать.

— Но я могу всё-таки надеяться, господин капитан? И так как на лице капитана Барбу не смог прочесть ничего, вселяющего надежду, он вышел, не дожидаясь ответа.

Заложив руки за спину, с потухшей папиросой в углу рта, капитан Смеу Еуджен расхаживал по кабинету из конца в конец, размышляя о разговоре с сержантом Барбу Василе. Им овладело какое то щемящее чувство грусти и тревоги.

В этот миг капитан Георгиу просунул голову в дверь:

— Ты здесь, Смеу? Я искал тебя.

— Входи! Мои парни пошли обедать, так что мы можем спокойно говорить.

Капитан Георгиу взял стул и сел у окна.

— Есть новости? — поинтересовался капитан Смеу.

— Новости? Ничего такого, что могло бы заинтересовать тебя Я хочу только сказать, что приказ подписан и отправлен в часть. Завтра ты получишь своего человека.

— Я это знаю, — без всякой радости заметил капитан Сноу. — Впрочем, он больше твой человек, чем мой.

— Меньше, чем ты думаешь. Так как он не будет в моем подчинении, мы можем быть только сотрудниками. Но что с тобой случилось? У тебя такой расстроенный вид.

Капитан Смеу рассказал о разговоре с Барбу Василе и прибавил в заключение:

— Видишь ли, я был уверен в том, что знаю своих людей, знаю, на что каждый из них способен. Мне казалось, будто от каждого я беру то, что он может дать, и это приносило удовлетворение, давало чувство уверенности. Но стоило мне полчаса поговорить с Барбу, чтобы понять, насколько обманчивой была эта уверенность. Оказывается, он совсем не таков, каким я представлял его себе, да и остальные, вероятно, тоже…

Меня беспокоит эта недавняя моя уверенность. Когда я узнал от генерала о замыслах немцев, я, конечно, подумал о том, что агент, которого мы ищем, может оказаться и среди шифровальщиков, и всё-таки в глубине души был убежден: этого не может быть. Самого скверного из них я не считал способным на такую подлость. Я был уверен в своих людях, и поэтому опасность не казалась мне такой грозной. Одно дело знать, что тебе что-то угрожает со стороны, а другое — что опасность подстерегает тебя в собственном доме. Но вот сейчас у меня уже нет этой былой уверенности, и я чувствую, как надвигается на нас опасность, тем более страшная, что теперь любой из моих людей может оказаться агентом Абвера.

— Как говорится, ты стал бояться собственной тени. В конце концов, из-за чего ты перестал верить в своих людей? Неужели только из-за того, что одному из них захотелось рискнуть своей шкурой? Очень возможно, что Барбу хочет пойти на передовую совсем из иных соображений. Но ведь и в этом случае можно подозревать только его. При чем же здесь остальные?

— Ну-ну… — довольно неопределенно откликнулся Смеу на эти рассуждения. — Так очень скоро можно уговорить себя, что вообще всё в порядке и волноваться не из-за чего. Но ведь если правда, что Барбу обманывает меня, значит, я в нем ошибался, а если я ошибался в нем, разве не естественно предположить, что я мог ошибаться и в отношении остальных шифровальщиков. Скажи он о своем желании идти на передовую неделю или две тому назад, он бы не вызвал у меня никаких подозрений. Я бы наверное решил так: просто чудаковатый тип, каких немало среди интеллигентов. Но сегодня его желание кажется мне очень подозрительным. Почему? Я тебе объясню. Предположим, что Барбу гитлеровский агент. С тех пор как он находится среди нас, он изучил все системы нашей шифровки. Мы, которые ни о чем не подозреваем, разрешаем ему идти на передовую линию. При первом удобном случае он переходит фронт и приносит немцам в подарок все наши секреты, в том числе и тот, которым особенно интересуется Абвер, — ключ к шифровальной машине.

— Дорогой Смеу, знаешь, это всё звучит неубедительно.

— Почему?

— По той простой причине, что Барбу не может быть агентом Абвера. Если бы он был им, то информация о работе шифровальной машины давным-давно была бы уже передана. А потом, неужели ты думаешь, что руководители Абвера так наивны, что могут рассчитывать на переход своим агентом линии фронта без риска попасть в плен? Я, конечно, не хочу сказать, что этот Барбу вне подозрений. Может, он и не агент, а только его сообщник, хотя я и в этом сомневаюсь. Что за чертовщина, неужели этот агент настолько уж лишен фантазии, что может думать, будто мы отпустим Барбу? Ей-богу, я что-то в это мало верю.

Капитан Смеу пожал плечами:

— Не знаю! Может, ты и прав. По правде сказать, после разговора с тобой у меня будто гора с плеч… Это ужасно — чувствовать себя окруженным людьми, которым ты не можешь доверять. И все-таки не выходит у меня из головы этот Барбу. Почему он хочет пойти на передовую?