Марина Дяченко - Слово Оберона

• Название: Слово Оберона
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Детские приключения

Обещания надо выполнять, даже если это невозможно. Тем более обещания королевские, ведь от их исполнения зависит судьба целой страны. И опять ученица средней школы, тринадцатилетняя Лена Лапина, берёт в руки проверенный посох Мага дороги и отправляется в путь — за страшную Ведьмину Печать. А что делать? Человек ведь отвечает не только за себя, но и за тех, кого любит.

Новое произведение Марины и Сергея Дяченко — продолжение книги «Ключ от королевства», хотя и вполне самостоятельное.

Читателя ждут неимоверные приключения, живые краски необычного мира — чтение, от которого не сможет оторваться ни ребёнок, ни взрослый.

---

— И что вы с ними сделали?

— Гм, — Оберон потёр бороду. — Один сейчас командует охраной порта. Другой в темнице. А третьего застрелили в бою. И это к счастью, потому что иначе его пришлось бы повесить. Это был не тот человек, с кем я пошёл бы на переговоры, нет, не тот…

— А людоеды? — спросила я жадно.

— Людоеды, — Оберон вздохнул. — Давай сейчас о них не говорить?

— Давайте, — я облокотилась о подоконник. Прищурилась; бликовали латы стражников на городском мосту. Город тянулся к небу флюгерами и шпилями, «загорал» на солнышке скатами крыш. В серебряном куполе-капле отражались, как в кривом зеркале, облака.

— Это Храм Обещания, — негромко сказал Оберон.

Я отшатнулась. Купол моментально перестал мне нравиться — я готова была поклясться, что ничего уродливее не видела в жизни.

— Тот самый?

— Да. Наши принцессы — а теперь сёстры-хранительницы — там живут, развлекаются и ждут женихов, — Оберон говорил спокойно, как будто речь шла не о его жизни и смерти, а, скажем, о погоде на завтра. — Гарольд привёл тебя, чтобы я отпустил его на поиски принцев?

— А вы не отпустите?

— Нет. Гарольд нужен Королевству.

— Вы тоже нужны Королевству. Даже больше, чем Гарольд.

Он грустно улыбнулся:

— А я, Лена, уже сделал для Королевства самое главное. Я привёл его сюда. Теперь оно справится без меня.

Мне вдруг сделалось тошно. Мурашки пробежали по спине, и волосы на руках встали дыбом. Я вспомнила слова Гарольда: «Он вбил себе в голову, что доживает последние годы, чуть ли не последние дни…»

— Ваше величество, — сказала я медленно. — Вы дали обещание принцессам, чтобы спасти Королевство в пути. Но и мне вы тоже кое-что обещали. Помните?

Оберон аккуратно закрыл окно. Задёрнул занавеску. Прошёлся по комнате, у противоположного окна поднялся на цыпочки, поправил складку на портьере. Потянул за шёлковый шнурок. Портьера раздвинулась, открыв моим глазам зубчатые пики гор. Над одним из них метнулась огромная тень — и тут же исчезла.

— Ты видела? — Оберон обернулся. — Семья драконов живёт на озере. У них, насколько мне известно, трое детёнышей.

— Ваше величество, не может быть, чтобы вы забыли свою клятву мне.

— Я помню, — Оберон уселся в кресло с высокой спинкой, положил руки на подлокотники и сразу сделался важным, суровым, недосягаемым. — Я обещал, что позову тебя на помощь, если моей жизни будет угрожать опасность. Но ты, Лена, мой друг, в отличие от принцесс… и поэтому ты вернёшь мне мою клятву. Прямо сейчас.

— Почему это?

— Потому что я так прошу.

Он смотрел всё ещё благосклонно, но на дне его глаз уже наметился лёд. Ох, как я знала этот его взгляд! Равнодушный, холодный, совершенно отстранённый и чужой. Вот точно так же он смотрел на меня, когда я была в его глазах предателем…

Я проглотила застывший комок слюны:

— Нет, ваше величество. Вы мне обещали — и я буду требовать исполнения обещания.

Он смотрел, как через толстое стекло:

— Требовать не получится, Лена. Я просто верну тебя в твой мир — навсегда.

Я задержала дыхание — грудь, казалось, сейчас лопнет:

— Возвращайте. А всё равно обещание останется. Вы его нарушите?

— Какая разница — одно обещание нарушать или два? Если уж мне суждено умереть клятвопреступником…

— Вы не умрёте. И вы не клятвопреступник. Я поеду и добуду вам принцев. То есть не вам, а этим дурам, идиоткам, крысам, жабам, стервам…

— Достаточно, — уголки его губ чуть-чуть приподнялись. — Ты никуда не поедешь, потому что… потому что туда нельзя. А теперь говори и думай что угодно. Ничего не изменится. Я решил.

— Вы решили?!

Мне захотелось убить его на месте. Если бы под руку попалось что-то тяжёлое… я бы швырнула в него, честное слово, только бы стереть с его лица это показное равнодушие, разбить, да хоть надколоть его ослиное упрямство. Он решил, ну вы подумайте!

— Получается, это было самоубийство? Выходит, давая обещания принцессам, вы заранее знали, что принцев для них не найдётся? Ведь вы даже не пытаетесь бороться! Думаете, Королевство вам скажет спасибо, если вы умрёте и бросите его? Ради чего? Зачем?

— Не кричи.

— Почему, — я заставила себя понизить голос, — почему вы могли позвать меня в дорогу, прекрасно зная, что это опасно для жизни… А я не знала тогда, как посох в руках держать! Вообще ничего не понимала! Тогда мною можно было рисковать? А теперь нельзя?

— Тогда я знал, что ты будешь рядом и я смогу тебе помочь. Тогда мы все рисковали — ради Королевства, ради целого мира и множества людей. А отправлять тебя… да кого угодно! Отправлять за Ведьмину Печать ради спасения моей шкуры… ты за кого меня принимаешь?!

Он по-прежнему смотрел очень холодно. Как будто перед ним по комнате бегало странное, докучливое, не очень уместное животное. Я сжала кулаки — так что ногти врезались в ладони:

— Я вас принимаю за мудрого государя. Который знает, что его шкура — это шкура его страны. Она не только ваша! Что будет с Королевством, если вы умрёте так…

Я запнулась. Мне было страшно говорить то, что я собиралась сказать.

— Так глупо? — Оберон поднял брови. — Ну говори…

— Так паскудно, — выговорила я. — Нарушив клятву… нарушив эту идиотскую клятву. Что станет с тонким миром? Со всем этим вашим волшебством? Неужели всем будет всё равно? И Королевству?

— Понятно, — его голос не дрогнул. — Ну-ка иди отсюда.

— Как?

— Иди. Ступай!

Я закусила губу, повернулась на каблуках… Я хотела бежать и разыскивать Гарольда. Я готова была выскочить на площадь, влезть на какую-нибудь бочку и заорать оттуда благим матом: люди! Ваш король сошёл с ума! Идите и скажите ему кто-нибудь, что нельзя смиряться, нельзя терять времени, надо рисковать, пусть кто-то идёт за эту дурацкую Ведьмину Печать, да хоть я пойду…

Стоило мне сделать один только шаг — как мир вокруг перевернулся.

Я сидела на скамеечке возле маленького грязного пруда. Утки переваливались с лапы на лапу, требовали хлеба. А у меня в рюкзаке завалялся недоеденный бутерброд…

По дорожке катилась, погрохатывая колёсами, пластмассовая гусеница. Гуляющие мама с малышом брели вдоль озера обратно; как и раньше — как всегда, — я вернулась в свой мир именно в тот момент, из которого исчезла.

Только Гарольда рядом не было.

Меня вышвырнули!

Оберон меня прогнал. «Я просто верну тебя в твой мир — навсегда». Вот и вернул!

Я опустила лицо в ладони. Такого отчаяния — и такой обиды — мне очень давно не доводилось переживать.

— Ленка… Ты чего?

Проклятый Макс. Следил он, что ли, за нами?

— Ленка… Да что случилось? Из-за… того, да? Из-за того хмыря!

— Сам ты хмырь… Уходи.

У Макса, конечно, гордости немного, но кое-какая всё же есть. Через минуту я снова была одна — только утки нахально требовали еды да грохотала в отдалении пластмассовая гусеница.

Я вытащила остатки бутерброда. Затвердевший сыр съела сама, крошки хлеба бросила уткам. Они тут же устроили драку — те, что посильнее, гоняли тех, что послабее. Ненавижу эти так называемые законы природы!

Жаль, что пруд в нашем парке махонький, грязный и мелкий. Будь он чуть побольше и поглубже — ухнула бы туда с головой — и привет. Одна мысль о том, что надо теперь идти домой и завтра будет новый день, а потом ещё, и целая вереница дней, а Оберон, которого я любила и за которого сражалась, просто вышвырнул меня из Королевства… Одна такая мысль может кого угодно вывернуть наизнанку.

Утки наелись и ушли.

Солнце опускалось всё ниже. Стало прохладно. Я застегнула куртку, надвинула на лоб капюшон. Скоро совсем стемнеет. Мама, наверное, уже вернулась домой с малыми. Увидела, что меня нет, и ругается. Говорит отчиму, что я неизвестно где гуляю и отбилась от рук. А если не приду к девяти — она с ума сойдёт от беспокойства…

У меня есть телефонная карточка. Можно пойти на остановку и позвонить.

А потом что? Возвращаться и сидеть на скамейке до утра? Мало ли кто в этом парке ночует…

Идти домой? Тошно, если честно. Никого не хочется видеть.

А может, и не было ничего? Не приходил ко мне Гарольд, не уводил в Королевство? Скоро май, а там лето, каникулы…

Загорелись фонари над прудом. В полутьме не было видно пластмассовых стаканчиков, плавающих у берега, и разбитых бутылок в зарослях камыша. Огни красиво отражались в воде — можно было представить, что пруд чистый, и берег чистый, и вообще ничего плохого в жизни не произошло…

На поверхность пруда упала тень. Двое парней шли в глубь парка от автобусной остановки — двое почти взрослых, неряшливых, каких-то странных парней. Я поднялась со скамейки — что мне, ждать, когда они подойдут поближе?

— Эй, малая!

Я глянула направо, налево… Почти совсем стемнело. И кругом, как назло, ни души. Будь я магом дороги с боевым посохом в руках — испугалась бы хоть на минуту.