Виктор Федоров - Меч и щит

• Название: Меч и щит
• Автор: Виктор Федоров
• Издательство: Лениздат, «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-289-02397-6

Лишившийся звания принца, но не лишившийся принципов, Главк отправляется на поиски отчего наследства — легендарного клинка Крома. Добыв в бою магический меч, он встречает единокровных братьев, о существовании которых не подозревал, и узнает, что у них гораздо более высокое Предназначение, чем править захолустным северным королевством.

В поисках этого Предназначения новоявленные братья отправляются в путь по таинственному миру Межморья. Прежде чем они встанут на Истинный Путь, им предстоит беспощадная борьба с фанатичными приверженцами Великого Безымянного…

---

???? ?????? ???? ??? ???1??????

????? ???? ???????? ??????????!

То есть каждый человек — странник, а наш рулевой — не какие-то светящиеся гнилушки, а запятая[30]. Но хоть мне и было невдомек, при чем здесь, тот знак препинания, я отлично понял одно: парализовавший меня холод пропал, и я снова могу двигаться. Что я тут же и сделал, бросившись, однако, не к Вильхельму, а к бородатому северянину в шипастом собачьем ошейнике. Я решительно не желал снова испытать на себе могущество его знакомых, Вестников Притяжения (во всяком случае, я перевел «??????? ??? ??????» именно так). Мне и одного раза на всю жизнь хватит.

Меч я все еще держал поднятым как копье. Увидев, что Свейн вскинул яйцо над головой и открыл рот, готовясь вновь призвать на помощь неведомых Вестников, я сообразил, что добежать до него не успею, и метнул Кром, но не в колдуна, а в яйцо. Кром свистнул, рассекая воздух, и проткнул штуковину насквозь, выбив ее из рук Фитиля. Тот издал горестный вопль и, выхватив из-под балахона окованную медью палицу, бросился на меня с этим совсем не колдовским оружием.

Похоже, он впал в боевое безумие, свойственное многим северянам (особенно после доброй досы мухоморов). Уж не знаю, ел ли Свейн мухоморы, но загадочная шизахнара, видать, действовала не хуже.

Я едва успел достать кинжал Альдоны, когда на меня обрушился последний довод Проповедника Дешевых Истин…

Окованная медью дубинка ободрала плечо, но я спас от удара голову, чего не мог бы сказать о своей Фитиль, даже если бы сохранил способность разговаривать после того, как кинжал вонзился в его глаз по самую рукоять. Фитиль издал рев, заставивший меня поверить, что он и впрямь рожден Гинунгагапом, но не упал, а всего лишь остановился, подняв палицу и слегка пошатываясь. Я, не долго думая, изо всех сил ударил его коленом в пах, полагая, что разбитому Яйцу Грифона нужна компания. Тут он наконец рухнул на землю, но сразу же заворочался, пытаясь подняться и завывая так страшно, что напугал бы, наверное, и обитателей своего родного Гинунгагапа.

Пока северянин копошился, я подобрал Кром. Яйцо Грифона исчезло бесследно, да и Дешевых Истин в округе тоже вроде не наблюдалось.

Я недооценил Фитиля — пока я искал свой меч, колдун, светясь поярче здешних гнилушек, поднялся на ноги, подкрался ко мне и замахнулся палицей. У меня не было времени встать. Припав на одно колено, я изо всех сил рубанул сбоку. Клинок прошел от левого подреберья до правого бедра, половины Фитиля с глухим стуком упали на землю. Я нагнулся к верхней половине и выдернул из глазницы кинжал. А потом вскочил и огляделся.

И сразу заметил новое действующее лицо на сцене. Правда, лица этого лица я не увидел, поскольку оно, это лицо, сцепилось с Тюрисом, норовя вышибить у него посохом медную лампу, и перед глазами у меня лишь мелькало нечто похожее на объятого пламенем человека. Затем я сообразил, что это никакое не пламя, а просто оранжевый балахон с поднятым капюшоном. Но вскоре мне стало не до разглядывания, так как, хотя Мечислав и незнакомец взяли на себя Псара и Тюриса, главный из колдунов, беловолосый Вильхельм, бросился на меня с криком: «А для тебя у меня есть еще монализатор!» И, подобно Свейну Фитилю, выхватил из-под балахона предмет столь мерзостного вида, что по сравнению с ним Квадратный Трехчлен выглядел выдающимся произведением искусства. И из конца этого монализатора ко мне устремился луч света, который, строго говоря, светом не был. Впоследствии я узнал, что в среде магов такой свет называют «прагматическим» и он оказывает особо вредное воздействие на поражаемого им человека, причем степень вреда зависит исключительно от желания колдуна.

К счастью, луч этот не был бесконечным, а имел не более двух локтей в длину, после чего не рассеивался, а просто исчезал, как обрубленный… Как обрубленный! Шагнув вперед и влево, я рубанул по лучу там, где он выходил из монализатора. Раздался громкий треск, лезвие Крома на миг засияло ослепительно белым и прошло дальше, не встретив сопротивления.

Тут с колдуном начало твориться непонятное: он весь покрылся мерцающими линиями, похожими на изображение нервов в теле человека. А затем он пропал, и только мерцающая паутина какой-то миг еще держалась в воздухе. Потом и она погасла. Мне подумалось, что маг попробовал то, чем долго потчевал других: монализ и нейромантику. Что ж, поделом.

Я посмотрел, как идут дела у других. Псар отчаянно крутил ручку своей машинки, заставляя ее валики бешено вращаться. Видимо, он таким своеобразным способом добывал магическую силу и, похоже, вполне успешно, — клятая машина росла прямо на глазах, мешая Мечиславу зарубить подавшегося в колдуны пивовара. Торжествующий Псар завопил:

— Сейчас я включу думатель!

Однако Мечислав не стал дожидаться, когда Псар это проделает и, главное, что из этого воспоследует, а просто-напросто всадил Погром между валиками машины и провернул с душераздирающим скрежетом.

Машине такое обращение сильно не понравилось. Она заискрила тем же «прагматическим» светом, что и монализатор, и покатилась на своих валиках в находящийся неподалеку бочаг, увлекая следом незадачливого Псара. Оба ухнули в мутную воду под прощальное мигание гнилушек. Трясина несколько раз чавкнула и навсегда поглотила глобальноголового творца шизахнары.

Тем временем незнакомец в оранжевом балахоне ловким ударом посоха выбил из рук Тюриса медную лампу, которая, однако, почему-то не упала, а повисла в воздухе. Тюрис взвыл от ярости, отскочил и принялся уже в одиночку выкрикивать их Самую Дешевую Истину. Однако новоприбывший, видимо, не желал второй раз выслушивать бред о признании всеми основополагающей роли светящихся гнилушек, и он прервал речь Тюриса своим, более коротким, но вполне действенным заклинанием:

?????????? ?????????????? ??? ????????

?? ???????? ????????????? ??????!

И с этими словами ткнул Тюриса посохом в грудь. Из железного навершия посоха выскочил клинок длиной в полтора локтя и пронзил Тюриса насквозь, выйдя из спины и вроде бы даже дымясь. Приподняв без видимых усилий корчившегося нейроманта, наш спаситель со словами «Держи, брат!» стряхнул его с жала рогатины в объятия Мечислава. Но тот, поймав гиперипантропа, долго держать его не стал, а швырнул в тот же бочаг, крикнув ему на прощание:

— Катись в свой Нижний Мир и командуй дружком, который уже там тебя дожидается!

Тюрис камнем пошел ко дну, без всплеска и бульканья. Светящиеся гнилушки вокруг бочага прощально мигнули, а потом вроде как потускнели. На миг на поляне воцарилась тишина, а затем мы с Мечиславом, не сговариваясь, подобрали с земли половины Фитиля и отправили туда же, куда и остальных колдунов. Гнилушки мигнули еще раз и окончательно погасли.

На поляну опустилась тьма, которая помешала мне рассмотреть повнимательней нашего новоявленного помощника. Но тот сам позаботился об освещении. Направив конец посоха, уже спрятавший жало, на наш погасший костер, он произнес несколько слов, которых я не расслышал (но они, похоже, рифмовались), и на головешках заплясали языки пламени. Тут я увидел, что капюшон его балахона был все-таки откинут, а впечатление, будто он поднят, создавали спадающие на плечи огненно-рыжие волосы. Эти волосы, а также некоторые черты лица, чем-то похожие на черты Мечислава и, надо полагать, на мои, заставили меня догадаться, что я вижу перед собой очередного брата. И ему известно о нашем родстве, ведь он под конец боя назвал Мечислава братом… Правда, ни Кайкэна, ни другого меча у него не наблюдалось, а значит, решил я, перед нами не сын Альвивы.

Я почему-то был твердо убежден, что Кайкэн должен достаться именно ему.

Оставалось только одно объяснение — нам встретился сын верховной жрицы стрег, само существование которого представлялось несколько сомнительным.

Пока я его разглядывал, он спокойно взял плававшую в воздухе медную лампу и положил ее в висевшую на поясе суму. Да, такому сильному магу меч ни к чему, его с успехом заменяет покрытый рунами деревянный посох с железным навершием…

Железным?! Тут до меня дошло, что, по общему мнению всех знатоков магии, холодное железо должно уничтожить любую заключенную в посохе колдовскую силу и превратить его в обычную палку двух с половиной локтей в длину. Либо это мнение в корне неверно, либо наш новообретенный братец — маг такой силы, что подчинил себе даже холодное железо.

Глянув на свой меч и вспомнив рассказ Скарти о его создании, я счел, что второе предположение ближе к истине.

Оранжевый Балахон между тем повернулся к нам, улыбнулся и произнес самым обыденным тоном, словно продолжая прерванный разговор с двумя старыми знакомыми:

— Похоже, вы уже встретились друг с другом и отыскали Кром и Погром. Отлично. Теперь осталось найти Кайкэн с его владельцем, и можно приступать к реализации пророчества.

Мы с Мечиславом уставились на него во все глаза, подозревая, что он бредит. Но прежде чем кто-нибудь из нас успел спросить, о каком таком пророчестве идет речь, Оранжевый Балахон шагнул вперед и сказал: