Виктор Федоров - Меч и щит

• Название: Меч и щит
• Автор: Виктор Федоров
• Издательство: Лениздат, «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-289-02397-6

Лишившийся звания принца, но не лишившийся принципов, Главк отправляется на поиски отчего наследства — легендарного клинка Крома. Добыв в бою магический меч, он встречает единокровных братьев, о существовании которых не подозревал, и узнает, что у них гораздо более высокое Предназначение, чем править захолустным северным королевством.

В поисках этого Предназначения новоявленные братья отправляются в путь по таинственному миру Межморья. Прежде чем они встанут на Истинный Путь, им предстоит беспощадная борьба с фанатичными приверженцами Великого Безымянного…

---

— Ну это, конечно, была большая трагедия, — продолжал он, промочив горло. — Помянуть его на виллу съехалось много всякого народа, в том числе и те, кто никогда прежде не слышал ни о Максимиусе, ни даже обо мне, не говоря уже о нашем с ним творчестве! — Антониус опять прервался и утешил себя еще одной кружкой.

«И как в него столько влезает», — подумал я.

— Согласно завещанию, Николауса должны были похоронить в сорокаведерной бочке пива, которую в свою очередь полагалось поместить в склепе, расположенном в подвале его городского дома, рядом с винным погребом. Волю его выполнили, и поминки справлялись в городском доме. Сколько они продолжались для всех — не скажу, ибо для меня они продолжались не меньше месяца. Правда, неприветливые домочадцы Магнуса Собирателя Осколков выставили меня за дверь уже через неделю, забыв о моей дружбе и соавторстве с Николаусом. Но меня это не остановило, ведь я — Великий Писатель и потому весьма изобретателен. Я в ту же ночь влез в погреб дома через узкое окошко и устроил свои личные поминки. Так я и справлял их день за днем, неделю за неделей. Справлял бы и месяц за месяцем, ибо велика была моя скорбь об усопшем, но вот тут-то и приключилась эта история…

В избытке чувств он взял кувшин и перелил себе в глотку все, что там еще оставалось, чем вынудил Агнара попросить хозяина принести еще пару кувшинов. А выпив, Антониус пояснил:

— Великие Писатели вроде меня должны много пить — это вдохновляет. — И продолжил Повесть о Пивном Вампире: — И вот, не помню уж в который день, мне пришла светлая мысль: почему бы двум Великим Писателям не совершить возлияние в честь Бронзового Брюхоногого Моллюска — покровителя пишущих и читающих! И, нацедив из бочки кувшин пива, я направился с мыслью об этом в склеп, где стояла бочка с телом моего незабвенного друга.

Вспомнив о соавторе и собутыльнике, Примус всплакнул и снова осушил кружку.

— Ну, значит, вскрыл я бочку, гляжу — плавает он в ней, родимый, ну совсем как живой. Заплакал я тогда, вытащил его из бочки и спросил: «За Моллюска-то выпьешь?» А он возьми и рот раскрой. Ну я ему и опорожнил кружечку прямо в рот, тут он совсем ожил, кувшин отнял и еще хлебнул, так что и мне не осталось! Пришлось нам перебираться в винный погреб, где мы уже вдвоем продолжили поминки по нему. Мне это тогда совсем не казалось странным. Странным мне показалось другое — почему он теперь хлещет только пиво, ведь прежде, как я говорил, он уважал всякие напитки, даже рисовое вино джунгар, этих невежд, не знающих Великих Писателей. А тут — одно пиво. Но я к другу с расспросами не приставал, и мы весело провели ночь, распевая любимые песни. А наутро, когда я проснулся у пивной бочки, в погреб спустились слуги и домочадцы Магнуса и ну допытываться, что это я здесь делаю и с кем это я вчера ночью песни пел. Я им ответил совершенно правдиво, мол, поминаю друга, а вчера выпивал с ним за упокой его души и Брюхоногого Моллюска. А они обозвали меня пропойцей и паразитом и выкинули за дверь, а окошко в погребе замуровали. И теперь я вынужден пить за чудесное воскрешение моего друга в тавернах, а не в его доме. Но челяди и домочадцам Магнуса радости с того, что они меня прогнали, вышло мало: пиво-то в погребе стало пропадать, каждую ночь не меньше четырех ведер. Один слуга набрался храбрости посторожить там ночью, так наутро вылез оттуда совсем седой и пьяный. И болтал, будто видел, как покойный хозяин пробивал бочку с пивом во-от такими зубами и высасывал из нее ведрами пиво. Слугу, конечно, обозвали лгуном и выпороли, но пиво все исчезало, пока не иссякло совсем, а потом оно стало пропадать в соседних домах и тавернах, и там тоже иной раз видели покойного Максимиуса Магнуса с закрученными в спирали клыками и толстым брюхом. Я с тех пор еще пару раз встречал его, и мы вместе славно вышибали днища у бочек. Однако от писательской деятельности мой друг отошел — будем надеяться, лишь временно, — так что теперь во всей мировой литературе остался только один… как это звучит на койнэ? Ах да, мегалоф. Только один мегалоф[49] — я.

Это обстоятельство его так опечалило, что он с горя выпил еще кружку.

— А в какой день умер и был погребен в бочке с пивом твой друг Николаус? — спросил у него Фланнери.

— В полнолуние, два месяца назад, — ответил заплетающимся языком слегка удивленный Примус.

— А в ночь, когда ты впервые выпил пива с покойным другом, тоже было полнолуние?

— Ну… наверно, я на небо не смотрел, но мне говорили, что иды дуодилиса как раз минули, так что полнолуние могло прийтись на ту ночь, когда мы совершали возлияние…

— Теперь все ясно, — заключил Фланнери. — Твой друг точно стал пивным вампиром, вашими общими усилиями. Его вклад — в том, что он велел похоронить себя в бочке с пивом, да еще в полнолуние. А твой — в том, что ты, опять же в полнолуние, извлек его из бочки и напоил пивом. Так что ему суждено бродить по городу, пока все пиво в нем не высосет…

— Неужто все?! — ужаснулся Примус.

— Если раньше не превратится в хмельного тролля, — ответил Фланнери. — А это произойдет, когда он выпьет сорок раз по сорок сорокаведерных бочек. Хватит у вас в Тар-Хагарте пива для него? Если нет, то он переберется еще куда-нибудь…

Вот тут-то Антониус, видимо, и принял свое роковое решение, потому что он тогда заявил, стукнув кружкой о стол:

— Ну все! Хватит с меня этого малокультурного города, где недостаточно уважают подлинного мегалофа! Отправляюсь туда, где еще ценят Великих Писателей и где пиво не переведется никогда. В Левкию! Там мне наверняка будут рады, ведь из более-менее известных писателей там всего один, да и тот — Эпипол…

Заслышав это имя, Мечислав тихо прорычал, что, была б его воля, в Левкии вовсе не осталось бы известных писателей и Примусу пришлось бы там еще вольготнее. Эх, знал бы он, что этот мегалоф напишет, когда обоснуется в Левкии, — удавил бы на месте при нашем содействии… Но я забегаю вперед.

Примус опростал очередную кружку и достиг наконец предела даже своей выносливости, после чего тихо сполз под стол и удобно устроился там, поджав ноги. Мы же продолжали обсуждать невероятное происшествие уже без этого изобретателя автоматов.

— А как убить пивного вампира? — спросил Агнар, обращаясь, естественно, к нашему знатоку магии.

— А зачем его убивать? — удивился Фланнери. — Для людей пивной вампир вполне безвреден, поскольку вожделеет он только пенного напитка…

— Безвреден?! — возмутился Мечислав. — Да ведь из-за него весь Тар-Хагарт может остаться без пива. А такого наказания, на мой взгляд, ни один город не заслуживает — даже этот, где всякая сволочь прохода не дает честным людям, так и норовит всучить какую-нибудь дрянь или обучить ремеслу вора и сводника!

— Ну если уж вам так хочется знать… — уступил Фланнери. — Убить пивного вампира непросто, я бы даже сказал, очень непросто. Надо заманить его на перекресток восьми дорог на новолуние и утопить в сорокаведерной бочке с медом! А бочку надлежит на том же перекрестке закопать на месяц. В следующее же новолуние, ровно в полдень, бочку необходимо откопать и открыть. К тому времени вампир растворится в меду. Мед же этот надо вылить в реку, а бочку сжечь! Сами видите, какая это нелегкая задача, ведь вампир совершенно не выносит запаха, вкуса и вида меда, поди завлеки его к бочке с медом. И поблизости не должно быть ни капли пива.

— М-да, — неопределенно промычал Мечислав, после чего мы с Фланнери выпили по кружке, размышляя каждый о своем.

— Да, а как прошел ваш поход по местным лавкам? — обратился я к Агпару с Фланнери. — Успешно?

— О, да! — Глаза у Фланнери так и загорелись энтусиасмом. — Я не только приобрел хорошие карты южных краев, но и нашел еще один список «Баллады о мореглотах» — неизвестный мне до сих пор кортонский вариант!

— У тебя есть основания полагать, что он ближе к подлиннику, чем другие? — спросил я с некоторой долей скепсиса, но в то же время с готовностью поверить.

Фланнери неопределенно пожал плечами:

— Кто его знает… да это, в общем, и неважно, ведь, как я уже сказал, будущее, даже предсказанное, не становится предопределенным. Ведь именно предсказание и дает возможность изменить будущее. Правда, бывают случаи, когда попытки предотвратить напророченное как раз и приводят к тому, что пророчество сбывается. Но такое случается гораздо реже, чем можно подумать, слушая баллады о Хильдебранде и его сыне или сопереживая трагедии Эдипа, убившего отца и женившегося на матери вопреки стремлению всех этого не допустить. Просто маги стараются раструбить о каждом таком случае по всему миру, а так как подобные происшествия поэты любят больше всего, то сами понимаете, что из этого получается… Кто-нибудь слышал о том, как Масмаан делал свои пророчества? — неожиданно задал он вопрос, казалось бы, не связанный с обсуждаемой темой.

Мы в ответ отрицательно покачали головами. Этого не знал даже я, а уж что до Агнара с Мечиславом… Едва ли они до недавнего времени хоть раз слыхали о Масмаане.