Марина Дяченко - Тина-Делла

• Название: Тина-Делла
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: © Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27031-6

---

— Время ужина, — он смотрел на меня, не мигая. — За вечерним столом мы традиционно собираемся вместе — я, Делла и ее няня. Вы уже видели няню?

— Нет, — признался я.

Мой собеседник чуть опустил веки:

— Мы сделаем все, чтобы вам было хорошо в Медной Аллее, тан-Лоуренс. Вы не пожалеете.

* * *

В столовой было немного теплее, чем в гостиной. В кресле с высокой спинкой сидела тина-Делла, причем я сперва услышал ее, и только потом увидел. Она… пела? Нет, не так. Она издавала длинные, мелодичные звуки, сочетание которых имело смысл, но не было мелодией.

— Добрый вечер, — сказал я как можно приветливее.

Она некоторое время смотрела на меня, будто пытаясь понять значение простых слов.

— Д-а, — сказала, через силу заставляя работать свои губы и язык. — Дэ-обрый в-эчер.

В соседнем с тина-Деллиным кресле мой глаз уловил движение. Я глянул — и невольно содрогнулся.

— Это наша няня, — сказал хозяин, стоя в дверях. — Делла, ты же знаешь, что тан-Лоуренс говорит только по-человечески. Языком.

Я сделал над собой усилие — и отвел взгляд от сидящей в кресле няни. И это существо станет ужинать с нами за одним столом?!

— Она из постояльцев, — кивнул хозяин, кажется, удовлетворенный моим замешательством. — Наверное, мне следовало вас предупредить.

— Вы доверяете девушку…

— Дорогой тан-Лоуренс, нет лучшей няни, чем постоялка. По способности к абстрактному мышлению Делла превосходит и вас, и меня вместе взятых… Правда, она неохотно артикулирует, но это дело наживное.

* * *

Хозяин занял свое место во главе стола, по правую руку от него уселись тина-Делла и няня, по левую — я. Постоялка оказалась почти прямо передо мной; у нее не было глаз, но я не сомневался, что она изучает меня.

Мы молча прочли молитву. Повинуясь знаку хозяина, принялись за еду. Я боялся, что меня стошнит при виде жующей постоялки — но она поглощала свой корм весьма деликатно, и только время от времени напевала Делле несколько нот. Эти звуки не были неприятны: я поймал себя на том, что вслушиваюсь.

— Взрослый человек не в состоянии научиться частотной речи, — сообщил хозяин, наблюдая за мной. — Даже если у него абсолютный слух.

— А вы, тан-Глостер? Вы понимаете частотную речь?

— У меня в свое время тоже была няня…

Постоялка напоминала большой морщинистый мешок, утыканный разной длины волосками; гибкие сенсоры были похожи на растущие вразнобой кошачьи усы. Я отвел глаза.

— Они поразительно чувствуют, — сказал хозяин. — Не распознавая артикулированную речь, способны усваивать восемьдесят процентов информации — из одного только интонационного рисунка. Вы никогда не пытались говорить с постояльцами, тан-Лоуренс? Вам еще представится такой шанс…

Дальний конец стола терялся в темноте.

В этой столовой могло поместиться — и, возможно, трапезничало в свое время — много десятков гостей и приживалов, родственников и домочадцев, детей и нянь, гувернанток и учителей. Длился ужин; у меня не было аппетита. Стол, уходящий в никуда, напоминал взлетную полосу заброшенного аэродрома. Мерцал обогреватель, выводя на экран едва различимые огненные образы; матово горели светильники над склоненными головами, поднимался пар над тарелками, и холод, и полумрак, и постоялка в кресле напротив — мне казалось, что я вот-вот проснусь на узенькой койке в каюте рейсового корабля…

Тина-Делла смотрела на меня. Я вздрогнул, поймав ее взгляд; она улыбалась.

И я, ни о чем не успев подумать, тоже улыбнулся в ответ.

— …Тан-Лоуренс, вам нравится белковый комплекс? — хозяин вытер губы салфеткой. — Оригинально, не правда ли?

— Замечательный белковый комплекс, — похвалил я.

За столом сделалось тихо; я искал — и не мог найти — новую тему для разговора. Безопасную светскую тему — о погоде, например…

— Здесь… постоянно дует ветер, правда? — спросил я, обращаясь главным образом к тине-Делле.

Постоялка издала несколько нот — сперва последовательно, потом одновременно, и они слились в аккорд; тина-Делла повернула голову, поглядела на няньку округлившимися глазами — и вдруг рассмеялась. В мой адрес, хоть и не очень обидно.

— Учительский хлеб не легок, — с усмешкой сказал тан-Глостер.

* * *

Я предвидел, что с новой ученицей будет трудно. Так и случилось — правда, трудности оказались совсем другого рода, чем я ожидал.

«По-человечески», или «языком», тина-Делла говорила мало и неохотно — зато в моих словах понимала даже больше, чем я хотел ей сообщить. Не только смысл — но интонация, мельчайшие оттенки настроений тут же становились ее добычей.

Она вовсе не была деликатна. Ей и в голову не приходило притвориться чуть менее проницательной; наоборот, ей, кажется, доставляло удовольствие ставить меня в неловкое положение.

Она заметила, что я брезгую обществом ее няни, и использовала это новое знание с тем же энтузиазмом, с каким мальчишка пользуется девичьей боязнью мышей. К счастью, у постоялки хватало такта избегать встреч со мной, и Делле не удалось подсунуть живой морщинистый мешок ко мне в постель, как она одно время собиралась.

Она была ребячлива. Она была излишне эмоциональна, и, что самое страшное — она была чудовищно упряма. Всякая попытка «переупрямить» ее провоцировала ни много ни мало, но настоящую вспышку ярости. В один из первых же уроков я попытался настоять на своем, обучая держать кисть правильно, а не так, как она привыкла; результатом моей настойчивости — почти шутливой мягкой настойчивости — оказались истерика и сорванный урок. Тина-Делла сверкала мокрыми глазами и пела — стонала — непонятные мне угрозы и жалобы; я готов был идти к хозяину и отказываться от договора. К счастью, тот бродил по дальним границам своих владений и, как нередко бывало, отключил связь.

Вечером я сказал Нелли, что болен и не в состоянии спуститься в столовую, и попросил принести мне ужин наверх. Нелли подчинилось без единого вопроса.

Спустя полчаса в дверь постучали; я думал, что это Нелли пришло утилизировать посуду, и разрешил войти.

Это была не Нелли. В приоткрывшихся дверях стояла, втянув голову в плечи, несчастная тина-Делла.

* * *

Каждое утро я делал над собой усилие, вылезая из теплой постели навстречу космическому холоду этого дома.

На пластиковом коврике у кровати лежал иней.

В моей комнате был один неисправный фильтр; обнаружив его, бегущий по потолку робот-техник всякий раз издавал резкий тревожный звук, иногда будивший меня по ночам. Утром в дальнем углу с потолка свисали белесые сталактиты известковых отложений; каждый день Нелли «сбривало» их при помощи вакуумной установки, но они появлялись опять.

— Нелли, почему нельзя заменить фильтр?

— Он работает, тан-Лоуренс.

— Ваш паук меня будит.

— Я отключу ему аудиосигнал.

В девять полагалось спускаться к завтраку. По утрам тан-Глостер редко трапезничал с нами — обычно он отправлялся на прогулку еще затемно; тем не менее завтрак начинался всегда в одно и то же время.

Я научился распознавать приветствие, произносимое тина-Деллой на языке постояльцев, вернее, я научился отличать это приветствие от всех других звучащих фраз; однажды я попытался воспроизвести — пропеть — его, но тина-Делла так смеялась, что я не решился повторить свой опыт.

После завтрака тина-Делла поступала в мое распоряжение — я учил ее пользоваться профессиональным этюдником и многофункциональной кистью. Мы рисовали натюрморты до полудня (местные сутки содержали двадцать три стандартных часа), после этого пили чай, и тина-Делла отправлялась на уроки к постоялке.

Со временем у меня вошло в привычку присутствовать на этих уроках — хоть полчаса, хоть час. Я садился в третье кресло у обогревателя и слушал, как они говорят.

Звуки, издаваемые тина-Деллой, с натяжкой можно было еще принять за странную песню. Постоялка генерировала звуковые колебания всей поверхностью морщинистого тела; в ее распоряжении был диапазон от неслышно-высоких до неслышно-низких, пугающе-глубоких частот, а тембральная окраска менялась так неожиданно, что заскучать, слушая ее, не представлялось возможным.

Иногда я засыпал в кресле, слушая, как постоялка рассказывает о чем-то тина-Делле.

В тех снах я летал.

* * *

В тот день я решил развлечь мою ученицу. Тем более, что рисование кубов, шаров и чашек ей явным образом надоело.

Я попросил найти для меня цветок. Она обшарила весь дом и в конце концов принесла древнюю самоделку из проволоки и асбестовых лоскутков. Такие «цветы», помнится, мастерил в детском модуле мой сын…

Итак, я поставил перед собой конструкцию из нескольких переплетенных «стеблей» с безвольно свисающими «лепестками»; я отключил все функции этюдника и на глаз, как первобытный рисовальщик, изобразил на экране букет осенних астр.