Донован Фрост - Конан и Копье Крома

• Название: Конан и Копье Крома
• Автор: Донован Фрост
• Издательство: «Северо-Запад Пресс»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0001-8

 ...и снова Конан-Варвар отправляется в странствия, снова он принимает бой и снова выходит победителем.

 «Северо-Запад», 1997, том 29 «Конан и Копьё Крома»

Донован Фрост. Копьё Крома (роман), стр. 257-394

---

Сапсану неудержимо захотелось сделать что-нибудь безобразное, словно он снова был молодым дуэлянтом-забиякой из затерянного в предгорьях Киммерии гарнизона, словно не было за плечами четырех десятилетий изнурительной войны, крови и грязи, а была лишь молодая сила и злоба на придворных хлыщей. Не успев осознать всю опасность и глупость того, что он собирается сделать, Сапсан, Черный Коршун Приграничья, чья голова седа от побед и поражений, словно окружающие снега, громко хлопнул в ладоши и хриплым, срывающимся голосом отдал команду…

Команда была проста, и даже самые молодые из новобранцев уже знали это весьма полезное для отработки определенных боевых навыков упражнение — «свалка». Это былоприглашение к популярной в гандерландских деревнях на праздниках игре, когда молодые парни дерутся «все против всех» и «каждый сам за себя», стараясь не быть выброшенными из центра потешного ристалища. Дикарская тризна, оставшаяся в деревенских обычаях со времен далекого хайборийского прошлого, чреватая выбитыми зубами, свороченными скулами и вывихнутыми руками-ногами.

В этот раз она была вдвойне, даже втройне опасна: бойцы были злы и разгоряченны, а в руках их еще достаточно крепко сидели суковатые дубины. Вмиг усталость и дрема покинули молодых аквилонцев, и они с диким ревом бросились друг на друга, раздавая направо и налево пинки, затрещины и палочные удары. А в самом центре схватки оказался тарантиец.

Надо отметить, что юноша вышел из этого испытания с честью. Он нырнул под один удар, отшатнулся от второго, пнул в бок замахнувшегося было на него третьего. Воздух вокруг него гудел, палки мелькали с невообразимой быстротой. Уже кто-то катался по снегу, выплевывая зубы, рядом боролись, схватив друг друга в охапку и поминутно макая лица друг друга в ледяную слякоть, несколько человек оказались вышвырнутыми из схватки и выслушивали теперь насмешки зрителей. Паж же, так и не притронувшийся к мечу, вырвал палку из ослабевших рук волонтера, которого кто-то вытянул по хребту, и уверенно пробивался к краю утоптанной площадки.

Побагровевший герцог Орантис метался вокруг, силясь перекричать царивший гвалт и остановить схватку. К нему, после недолгого замешательства, присоединился и Сапсан. Общими усилиями им удалось остановить свалку.

— Что это значит, прах вас побери? — Орантис Антуйский разглядывал своего помятого, запыхавшегося племянника, который гордо сжимал в руке обломки палки и дул на разбитые костяшки пальцев второй руки.

— Обычное занятие, сударь, — невозмутимо сказал Сапсан. — Это же ваша идея — поставить сего весьма ловкого юношу обучать новобранцев. Надо отметить, что он справился с честью. — Мало чести для дворянина — дубасить палкой деревенских мужланов, — вступил в разговор один из спутников столичного стратега, тощий и вечно покашливающий барон, которому щедрость Митры подарила великолепный, длиной с пол-локтя нос, каковой маркиз очень любил совать в дела северных территорий еще задолго до создания Магистрата.

— А вы попробуйте, — весело предложил один из боссонских командиров.

— Да, барон, попробуйте, — поддержал своего офицера Сапсан. — Юноша справился неплохо, а вы, говорят, выдающийся фехтовальщик.

— Я фехтовальщик на мечах, к вашему сведению, а не на деревенской утвари. А ты, — и нос указал на боссонца, — благодари Митру Милосердного, что не служишь в гвардии. У нас наглецам, что встревают в разговоры командиров, полагается дюжина плетей.

— Вернись к своим обязанностям, Горм, — велел Сапсан и добавил, уже обращаясь к барону: — У меня в Легионе считается, что хороший боец может фехтовать всем возможным и невозможным оружием и даже предметами, к оружию не относящимися. Скажем, веслом.

— Кроме расшатанной дисциплины, по поводу которой я и прислан сюда Магистратом, в вашем Легионе еще и царят совершенно варварские нравы.

— Что поделаешь, барон, места тут дикие, и население, действительно, по преимуществу варвары. Воевать нам приходится не на бархатных коврах и не в танцзалах. Поверьте мне, трудно убедить врага, если он кидается на вас, размахивая оглоблей от телеги, что честь дворянина не позволит вам продолжить поединок, ибо вы не обучены действовать мечом против оглобли. — Тут Сапсан счел нужным прекратить бесполезные трения и потрепал пажа по голове, взъерошив тому волосы: — А юноша хорош, очень хорош. Со временем из него выйдет отличный солдат.

— Я чрезвычайно рад, герцог Сайнийский, что мой Эйольв вам пришелся по нраву, так как именно с ним выотправитесь к вашим наемникам из Митрой проклятого Ванахейма и приведете их под стены Венариума, — вступил в разговор Орантис.

Эта мысль пришла ему в голову только что. Он не сомневался, что племянник прекрасно разобрался в том, кто натравил на него кучу вонючих мужиков с дубинами, желая выставить в смешном виде. Сапсана следовало срочно удалить от гарнизона, а раз он сам заварил эту ванирскую кашу, так пусть ее и расхлебывает. За самодурствующим пограничным выскочкой следует приглядывать, а паж со всех точек зрения был кандидатурой подходящей.

Сапсан в свою очередь заметил, как удивленно вскинул глаза юноша при этих словах, и сделал свои выводы.

— А позвольте вас спросить, месьор, кто будет командовать гарнизоном в мое отсутствие? — спросил он, хотя заранее знал ответ.

— По решению Магистрата — на время отражения варварской угрозы Северным Легионом буду командовать я, а после того, как подойдет из Тарантии основная армия — тот, кого августейшая особа посчитает достойным этой должности.

— Разумеется, мой герцог. — Сапсан с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Об «основной армии» он слышал впервые. Итак, столичные интриганы победили. Он, зачинатель сил охраны аквилонского пограничья, отстранен от командования собственным детищем. Вместо Легиона теперь он возглавит вспомогательный отряд наемников, а когда их придется после окончания кампании распустить… Опала, отставка…

Сапсан не знал слов страшнее. «Я еще поборюсь, — подумал он зло, прислушиваясь к возмущенному ропоту своих командиров, слышавших последние фразы, — без меня граница развалится, варвары сомнут все кордоны и богатейшие провинции Внутренней Аквилонии обратятся в пустыни. Уж за пиктов и киммерийцев можно быть спокойным — их сдерживает один только Легион. А командовать Легионом могу один только я. Митра, да тут и волноватьсянечего. Все эти столичные хлыщи, только и способные, что звенеть перстнями да болтать языком, провалят уже эту кампанию, и им не поможет ни одна дополнительная армия, ни целый десяток».

Успокоив себя таким образом, Сапсан отдал указание офицерам продолжать учебные занятия и направился вслед за Орантисом Антуйским в его палатку. Наступал вечер, и как было обещано, явился Атли, вместе с которым предстояло отбыть Сапсану и юному Эйольву.

Атли привел с собой четверых из своей знаменитой в этих краях вольной дружины. Словно стая полярных волков, они жались к своему вожаку, держа руки поблизости от оружия и с нескрываемой ненавистью обводя глазами лагерь грозного Легиона. Не трудно было понять, зная нехитрую душу северян, что они чувствуют себя в захлопнувшейся ловушке с того момента, как за их спинами хмурые стрелки-боссонцы затворили ворота и проводили ваниров и их сани недобрыми взглядами.

Вожак же чувствовал себя в аквилонской крепости совершенно спокойно или же, проведя не один год среди хайборийской цивилизации, научился так же, как и ее дети, скрывать свои истинные чувства. Он прикрикнул на собак, затеявших грызню, сулившую долгое распутывание упряжи, совершенно хозяйским жестом сорвал с рыжей шевелюры шлем и расположил его на санях среди каких-то тюков и бочонков. Рядом с рогатым чудищем расположился и щит.

Словно не замечая угрюмых, сверлящих затылок взглядов пограничников, с молоком матери впитавших если уж не ненависть, то — опаску к жителям Нордхейма, Атли широко улыбнулся заходящему солнцу и направился к шатру командира Легиона. Четверо воинов его ватаги остались возле саней, подчеркнуто внимательно следя, чтобы громадные белоснежные псы Ванахейма не устроили грызни ни между собой, ни тем более со сторожевыми псами легионеров, что подозрительно принюхивались к чужакам, сбиваясь в стайку неподалеку от стоянки ванирской упряжки. В этой сумрачной и жестокой земле, где гость зачастую оказывался вражеским лазутчиком, а попутчик — будущим врагом, собаки и люди вели себя совершенно одинаково, разве что одни из них были не в пример хитрее и приспособленнее к суровостям пустоши, к тому же на их стороне всегда было холодное железо, вторые же не умели скрывать своей вековечной мучительной боязни чужих и без лишних отступлений начинали глухо ворчать, скалить клыки и поплотнее сбиваться в тугой ком пока еще оборонительной агрессии, коготь к когтю, клык к клыку.