Андрей Бондаренко - Северная война

• Название: Северная война
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062638-0, 978-5-9725-1656-8

Егор был профессиональным военным. Жил в России, пусть не слишком счастливо, зато – наслаждаясь благами XXI века.

Но однажды ему предложили высокооплачиваемый контракт. Долгосрочный, на пять лет. На охрану первого лица государства. Царя Всея Руси Петра Алексеевича Романова.

От такого не отказываются.

Только не бывает в истории лишних персонажей. Пришлось Егору стать… Александром Меньшиковым. Ближайшим другом и сподвижником Петра Первого, полноправным жителем XVIII века, со званиями, должностями, деньгами и крепкой семьей.

И когда срок контракта истек, Егор даже не стал задумываться. Остался.

Все бы ничего, но у порога уже стоит Карл XII, а за ним – непобедимая армия шведов.

Егору, а вернее, теперь уже Светлейшему князю Александру Меньшикову, предстоит заслужить звание генерал-фельдмаршала русской армии.

Грядет Северная война.

---

Бровкин сделал два шага вперед по направлению к зарубежным дипломатам, без всякой спешки сгрузил на пол все сумки почтовые, коротко и вежливо кивнул, после чего молча отошел в сторону.

– Уважаемые господа советники и посланники! – незамедлительно продолжил свою пафосную речь Егор. – Почту вашу секретную мы, естественно, не читали. Как это и полагается – по законам дипломатии высокой… Ох уж эта высокая дипломатия! Поэтому прошу вас самих разобраться: где здесь – чье! – Он склонился в низком приглашающем поклоне, вежливо помахав своей треуголкой – туда-сюда…

Реакция на данное выступление превзошла все ожидания: большая часть дипломатов, нетерпеливо отталкивая друг друга в стороны, тут же переместилась к небрежно сброшенным на пол сумкам, опасаясь, как бы их тайная переписка не досталась друзьям-конкурентам. Меньшая же часть, отвесив торопливые поклоны, незамедлительно устремилась к выходу из переговорной палаты…

«Понятное дело! – ехидно и криво усмехнулся внутренний голос. – Отправились в замоскворецкое кружало! Напрасный труд: в России к пьяным личностям, у которых карманы деньгами щедро набиты, всегда относились без малейшего пиетета. Хотя если кто из гонцов и в живых до сих пор остался, то это вряд ли поможет делу: русская „белочка“ – штуковина серьезная, непредсказуемая, запутывающая всех и вся… Эти бедолаги о таком поведают, что у слушателей все их волосенки дыбом встанут…»

Егор, пользуясь всеобщей суматохой, ловко переместился к царскому походному трону, глядя Петру прямо в глаза, негромко прошептал:

– Мин херц, дела творятся очень серьезные и пакостные! Головой своей отвечаю! Попроси остаться сейчас:

польского военного советника – генерала Карловича, саксонского посланника Кенигсека и этого – Паткуля, прибалтийского патриота. Остальные сейчас нам не нужны, пусть занимаются своими делами. Поверь мне, мин херц, дела наиважнейшие, предательские… Что ты раздумываешь? Честью клянусь, что это необходимо! Ты же – крестный моих детей, не буду я тебе злостно и беспричинно морочить голову всякими глупостями… Для начала, разговори их о текущих делах, о высокой политике, о будущей войне. Пусть уж полностью выскажутся. А потом и я добавлю немного, в качестве завершающего картинного мазка, – подмигнул царю по-свойски, как много лет уже мигал – в пиковых и скользких ситуациях…

– Ох, смотри у меня, Алексашка, сукин кот! Доиграешься, плясун канатный! – недоверчиво и криво усмехнулся Петр, но нужную просьбу-команду, после минутного сомнения, все же отдал.

Через двадцать минут в переговорном зале стало бесконечно уютно: о чем-то вечном и неземном пел-рассказывал полукруглый угловой голландский камин, покрытый снаружи испанскими красно-коричневыми изразцами. Молчаливые слуги – отроки в льняных светлых одеждах (здесь Петр не успел еще внести кардинальных европейских изменений, поскольку отроки сии были тихи, ловки и незаметны), расставили на длинном столе, застеленном серой льняной скатертью, расшитой разноцветными петушками, нехитрые русские и хитрые – иноземные – вечерние кушанья, а также напитки – в самой разной и вычурной таре.

За столом сидели впятером: Россия и Европа – двое на трое. Глухо и безразлично трещали восковые свечи, тревожно и зловеще посвистывали дворцовые сквозняки.

Высокие бокалы были до краев наполнены венгерскими и французскими винами, на узких и вытянутых в длину тарелках были разложены холодные закуски, принятые тогда для времени вечернего: мясные и кровяные колбасы, щедро сдобренные дорогущими восточными пряностями, холодное жареное и вареное мясо разной птицы, сыры – жирные и мягкие, ломтики копченой рыбы, блюдечки с икрой…

С одной стороны стола расположились Петр и Егор (Меньшиков Александр Данилович), с другой – польский генерал Карлович, посол саксонский – кавалер Кенигсек и Иоганн Паткуль, представляющий интересы Ливонии и Курляндии. В незначительном отдалении, вдоль противоположных стен зала, маячили фигуры охранников: Алешка Бровкин и Василий Волков – от русской половины стола, три неуклюжие личности в серых неприметных камзолах – от другой половины…

Через некоторое время, после очередной перемены кушаний (вареные раки – обычные и голубые, из северных рек, впадающих в Белое озеро), Петр, отложив обратно на фарфоровую тарелку не до конца обглоданное жареное лебединое бедро, попросил всех присутствующих на этом позднем ужине высказаться – относительно реалий высокой политики европейской.

Со своего места поднялся Иоганн Паткуль – мужчина худой, костистый, визуально очень неприятный и злобный, заговорил важно и значимо:

– Я буду говорить, если мне это будет позволено, от лица всей Северной коалиции! – прокашлялся еще раз, обтер губы белоснежным носовым платком, непонятно усмехнулся и продолжил: – Шведское господство для всех нас, а для Лифляндии – в первую очередь, нестерпимо совсем! Мы готовы незамедлительно выступить против этого подлого владычества! И ждем от России Великой – помощи действенной!

– Почему именно – незамедлительно? – осторожно спросил Егор. – Почему – прямо завтра, а не через год или, допустим, через два?

Паткуль – словно бы ему раскаленный железный штырь вставили в одно известное место, передернулся всем своим худосочным и длинным телом:

– Сегодня королю шведскому Карлу Двенадцатому всего шестнадцать лет. Сейчас он просто смелый, отчаянный, но и очень глупый львенок. Это так. Но он взрослеет день ото дня… Чем быстрей начать серьезную войну против него, тем больше вероятность полной и окончательной победы!

«До чего же умны и сообразительны – эти европейские ребята! – притворно восхитился внутренний голос. – Надо им прямо и сейчас завершить все дела: пока оба царя-короля – и русский, и шведский – еще молоды и неопытны. Все карты козырные хотят дальновидные европейцы разыграть своевременно, не откладывая решения проблем насущных в долгий ящик…»

А Паткуль, тем временем и без устали, продолжал заливаться курским весенним соловьем:

– Я не хочу говорить за Курляндское герцогство, но моя дорогая Лифляндия… В свое время мы наивно поверили Речи Посполитой, обещаниям их сладким, что Рига – всегда будет вольным торговым городом. В первые годы все было хорошо и примерно. Потом пришли иезуиты, – при этих словах Петр невольно нахмурился, а его правая нога чуть заметно дернулась. – Они устроили подлые гонения на наш язык, запретили нашу веру. Тогда мы отринули поляков и вверили судьбу берега прибалтийского в шведские руки… Это была величайшая ошибка: из когтей польского орла – уйти в пасть льва шведского…

– Поторопились это вы немного! – хмыкнул Петр.

– Карл Одиннадцатый, отец короля нынешнего (Бог судья им обоим!), он совсем потерял совесть! – разошелся не на шутку Паткуль, изредка посматривая на Кенигсека и Карловича. – Этот сатрап дошел до того, что издал законы, согласно которым можно отбирать у дворянства земли, жалованные прежними королями! Это – просто неслыханно! Это… – Паткуль даже задохнулся на короткое время – от нахлынувшего на него чувства негодования. – Это – просто невозможно! Право на исконные земли рыцарей, гроссмейстеров ордена и епископов нужно было доказывать древними грамотами, а если грамот тех не было в требуемом виде, то тогда все земли и угодья незамедлительно отходили в шведскую казну… Ливонское дворянство не желает больше терпеть жадных шведских узурпаторов! Мы надеемся, что наши совместные усилия помогут восстановить историческую справедливость…

Прозвучало еще множество речей, сказанных на разных языках, с иным напором, но с содержанием – один в один: надо срочно и непреложно – мочить коварных шведских захватчиков, освобождая от них несчастные, жестоко угнетаемые прибалтийские народы…

Петру все это откровененно надоело, он широко зевнул и сильно ущипнул Егора за бедро, мол: «Делай, чего задумал! Чего мне слушать хрень эту, общеизвестную? Спать хочется, однако!»

Егор громко и значимо кашлянул, дождался, когда все остальные собеседники сосредоточат свое внимание только на нем, поднялся, демонстративно медленно выцедил оловянный стаканчик с перцовкой, со стуком поставил пустую тару на стол, ладонью обтер губы, недобрым взглядом оглядел гостей иноземных и – бухнул – голосом диктора Левитана, правда, опять же на немецком языке:

– Прошу внимания всеобщего! Должен сделать наиважнейшее заявление – от лица Высшего Государственного совета российского! Настаиваю на полной и безоговорочной тишине!

Безоговорочную тишину нарушал только короткий и регулярный «ик», это Петра Алексеевича вдруг пробило на икоту легкую…

«Водички бы попил, что ли!» – неприязненно подумал про себя Егор, а вслух уверенно и сердито заявил, резко вынимая из-за правого обшлага камзола три слегка помятых бумажных листа: