Вильям Козлов - Волосы Вероники

• Название: Волосы Вероники
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-265-00261-8

Роман ленинградского прозаика Вильяма Козлова — разноплановое произведение о любви и дружбе, о духовном мире человека, о его поиске истинного места в жизни, о призвании и романтике труда. Основное внимание в романе уделено становлению главного героя как личности. Вокруг него переплетаются непростые судьбы людей разных поколений.

---

И все-таки, несмотря на все ее ухищрения быть сногсшибательной, на экстравагантные наряды, Уткина мне нравилась. Я уже не говорю, что она лучший переводчик в отделе, она и человеком была очень добрым и хорошим. А желание выглядеть красивой и молодой наперекор возрасту можно было понять и простить… И потом это никогда не считалось у женщины недостатком. Недостатком было то, что Грымзина не следила за собой, одевалась кое-как, выглядела мужеподобно. А на Альбину Аркадьевну было приятно смотреть… на ее верхнюю половину: брюки ей явно не шли. Может, восемнадцатилетней девушке надеть их было бы простительно, но Уткина в них выглядела по меньшей мере странно… Надо будет сказать кому-нибудь из моих сотрудниц, чтобы посоветовали Альбине Аркадьевне их продать, сам я не решался сказать ей об этом, хотя так и подмывало…

— В Японии многие женщины носят лайку, — будто прочитав мои мысли, сказала Уткина. — А у нас… пялятся на меня, как на диковину какую-то.

— В Африке есть племена, где женщины вообще ничего не надевают на себя, — осторожно заметил я.

— Извините, Георгий Иванович, Япония все-таки высокоразвитая и цивилизованная страна… — тут же обидчиво отреагировала она. — При чем тут Африка?

— Вы и в Африке не ударили бы в грязь лицом… — не очень-то изящно попытался я вывернуться из за труднительного положения, в которое попал по своей воле.

— Это можно расценивать как комплимент? — улыбнулась она.

— Конечно, — рассмеялся я.

— У подруги день рождения, — сказала она. — Можно, я уйду раньше? Нужно помочь, то да се…

— В каком ресторане вы собираетесь отмечать? — поинтересовался я.

— В ресторане? — удивилась Уткина. — У нее прекрасная двухкомнатная квартира, музыка, бар…

Она ушла, а я подумал, что даже женщины, которым приходится все заботы по обслуживанию гостей и приготовлению закусок брать на себя, и то противники ресторанов. Не все, разумеется, вот Веронику вдруг потянуло туда… Я вспомнил, как в прошлое воскресенье она пришла ко мне и вместе с Варей сделала такой обед, что у меня до сих пор слюнки текут. Я уже заметил, что если Вероника за что-либо бралась, то вкладывала в это дело всю душу… На обед был подан янтарный суп из цветной капусты со свининой и говядиной, на второе запеченная в духовке курица. Курицу я и сам умел готовить, даже делал цыплят табака, но такой курицы, которую приготовила Вероника, я не пробовал никогда. Хорошо прожаренная, сочная, вся пропитанная специями, она так и таяла во рту. Из самых распространенных в зимнее время овощей Вероника могла в пять минут приготовить вкусный салат. Чай она заваривала каким-то только ей одной известным способом, зато какой у него был запах! Пить чай она разрешала только из стаканов, говорила, что в кружке не виден настой чая, и вообще, в тонком стакане с подстаканником напиток гораздо вкуснее.

Теперь стоило лишь Веронике пойти на кухню, как Варя бросала телевизор или книгу и шла за ней. Надев фартуки, они вдвоем готовили обед, на ходу изобретая новые блюда.

Как-то я пришел с работы домой и увидел такую картину: Вероника с распущенными до пояса волосами сидела на стуле, а вокруг нее с огромным гребнем и щеткой суетилась Варя. Все лицо Вероники спряталось в черных с глянцевитым блеском волосах. Варе явно доставляло удовольствие дотрагиваться до удивительных волос Вероники. Я и сам любил запускать в их густые непроходимые дебри пальцы и ощущать их электрическое тепло. Вероника уже давно не носила шапку. Когда она шла по улице, даже женщины оглядывались, такие волосы, как у Вероники, не часто встретишь, но и хлопот с ними не оберешься. Половину времени в ванной она занималась своими волосами: мыла, расчесывала, укладывала. Повсюду валялись заколки. Иногда грозилась укоротить волосы, мол, надоело до чертиков с ними каждый день возиться. Я чуть не на коленях готов был умолять ее не делать этого! Мне доставляло колоссальное удовольствие видеть ее, обнаженную, у большого зеркала в комнате, всю окутанную черным облаком густых длинных волос с золотым отблеском от ночника. Поднимая красивые округлые руки, Вероника выуживала из них мудреные заколки и шпильки, а потом долго расчесывала огромным черепаховым гребнем, высекая голубые искры. Приятно было, проснувшись утром, увидеть на подушке ее порозовевшее лицо с закрытыми глазами, тенями на щеках от длинных ресниц и буйную россыпь черных с блеском волос, которые укрывали ее полные плечи, грудь, будто пушистый плед. Мы расставались, я приходил на работу и еще долго ощущал приятный запах ее душистых волос. Если бы она их обрезала, что при ее характере было вполне возможным, я считал бы себя обворованным. Зазвонил телефон.

— Па, где мы встречаемся? — ленивым голосом осведомилась Варя.

— Разве мы должны были где-то встретиться? — не сразу сообразив в чем дело, пробормотал я.

— Не темни, Шувалов, — засмеялась дочь. — Мы сегодня в ресторан идем, я хотела уточнить, в какой?

Это на Веронику похоже! Не посоветовавшись со мной, пригласила Варю…

— В семь у Думы, — сказал я.

— Ты не оригинален, — заметила дочь. — Все у Думы встречаются. Еще со времен шарлатана Григория Распутина…

— Может, Гоголя? Или Пушкина? — съязвил я. — Почему именно Распутин?

— Я читаю «Двадцать три ступени вниз», — сообщила Варя. — Там есть и про Распутина… Да-а, ты, кажется, недоволен? Я могу и дома посидеть…

— Я прыгаю от радости! — жизнерадостно воскликнул я. — Правда, Варька, это здорово, поужинаем все вместе, потанцуем…

— Тоже мне танцор! — засмеялась она. — Не стыдно? С молодыми женщинами идешь в ресторан, а сам танцевать не умеешь!

— Не опаздывай, — сказал я и повесил трубку.

В ресторане все было, как я и предполагал: душераздирающе грохотал, выл, визжал оркестр электроинструментов, высокая белокурая певица в длинном, до пят, в серебряных блестках платье пыталась со своим слабым голосом пробиться сквозь дикую какофонию, но ее почти не слышали. Странно, но Вероника и Варя, казалось, не замечали всего этого, они были оживлены, охотно откликались на приглашения мужчин, которые, вежливо испросив у меня разрешения, приглашали моих дам. А мне оставалось одному сидеть за квадратным столом, покрытым накрахмаленной, будто жестяной скатертью, и смотреть на них.

В «Европейский» мы не попали, там в этот вечер обслуживали только туристов и членов конгресса защиты мира. К лацканам пиджаков гостей были приколоты розовые карточки с голубем мира Пикассо. У нас таких карточек, разумеется, не было, и мы отправились, как я и предполагал, в «Садко». Солидный, в желтых галунах, швейцар не сразу нас пропустил: долго рассматривал, что-то бурчал себе под нос, потом выдавил из себя, что в малом зале, кажется, есть один свободный столик.

— Порядка не знаешь, па, — сказала Варя. — Надо было ему рублик в клюв сунуть.

— Специалистка! — усмехнулся я. — «Рублик в клюв!» Где ты нахваталась?

— Все жить хотят, — философски ответила Варя. — Таксисту ты оставил сдачу? Почему же швейцара обижаешь? Официанту можешь не давать, он сам тебя обсчитает…

Отвык я от ресторанов, чувствовал себя здесь лишним. Хотя швейцар и сказал, что в зале лишь один свободный стол, на самом деле ресторан был заполнен лишь наполовину. Белогрудыми пингвинами скользили по залу молчаливые вышколенные официанты. Интеллигентные на вид парни в черных костюмах с бабочками совсем вытеснили женщин в белых фартуках и кружевных наколках.

Вероника танцевала с пожилым черноглазым гражданином. У него красные мясистые губы, мягкий подбородок, большой опущенный книзу нос. На среднем пальце золотой перстень с монограммой. Гражданин выделывал вокруг Вероники замысловатые па, приседал, отскакивал в сторону и снова возвращался этаким кандибобером. Я не очень хорошо разбирался в современных танцах, но, судя по всему, он танцевал неплохо. Волосы Вероники толстыми жгутами, наподобие смотанного в бухту корабельного каната, были красиво уложены. Глядя на Веронику, никогда не подумаешь, что у нее дочь шестилетняя, — девчонка и девчонка. Стройная, с узкой талией, она танцевала с удовольствием. Гражданин ловил ее взгляд, чувственные губы его расползались в широкую улыбку. Он пытался прижаться к ней, но Вероника держала его на расстоянии.

Варя второй танец подряд отплясывала с двухметровым парнем в голубом костюме и огромных красных туфлях на каучуковой подошве. Моя дочь не ломала голову над тем, что бы ей надеть на себя в ресторан: как была с утра в потертых джинсах и черной рубашке с карманчиками, так и пришла. Впрочем, и другие юноши и девушки, сидевшие за соседним столом, были одеты почти так же. Помнится, было время, когда вечером не пускали в приличный ресторан без костюма и галстука.

Я залюбовался дочерью. Танцевала она виртуозно. И Вероника танцевала хорошо, но до Вари ей было далеко. С невозмутимым лицом в такт этой сумасшедшей музыке она приседала, изгибалась то в одну, то в другую сторону, иногда казалось, что она опрокинется. Рядом с громадным парнем — он танцевал вяло, в основном стоял на одном месте и переступал с одной ноги на другую — Варя не казалась маленькой. Может, за год, что мы вместе, еще подросла?