Ивакин Геннадьевич - Десантура

• Название: Десантура
• Автор: Ивакин Геннадьевич
• Жанр: Боевик

---

Одного мощного удара не получилось. Операция распалась на несколько отдельных боев, никак не связанных друг с другом. Боев жестоких и кровопролитных...

**

Четыре переводчицы сидели у костра, дожидаясь, когда закипит вода в котелке. Хотелось спать, но сон не приходил. Бригада ушла на юг, 'Добросли воевать!' - как выразился муж Наташи Довгаль - лейтенант Митя Олешко. А комендантский взвод и переводчиц оставили у бригадного госпиталя. Хотя они и рвались в бой, но комиссар бригады приказал им остаться. Пленных, мол, и потом можно допросить, а ненужный риск - ни к чему. 'Глазки и ушки вы наши!'

Приятно, конечно, но обидно!

Больше всех волновалась Наташа. Быть замужем - это значит волноваться за двоих, а может и за...

-Наташ, а Наташ! Расскажи, как там...

-Где? - не поняла она, задумавшись.

-Ну... Ну, замужем!

Наташа тихонечко улыбнулась.

-Наташ, не томи! - глаза Любы Манькиной горели извечным женским любопытством.

-Ласково, Люб, нежно и ласково!

Ветки в костре уютно потрескивали.

-А как вы... Ну это...

-Любопытной Варваре нос оторвали! Замуж выйдешь - узнаешь! Заварку лучше доставай. Чаю пошвыркаем, - отмахнулась от любопытной подружки Наташа.

Манькина запустила руку в вещмешок, пошуршала там и вытащила кисет, в котором, в отличие от мужиков-курильщиков, хранила чай.

-А говорят первый раз больно, да?

-Люб, отстань от Наташки! - сказала Вера Смешнова, переводчица из третьего батальона. - Ну чего докопалась? Мужик у нее под пули ушел, а ты?

-А я чего, - сыпанула Любка заварки в кипяток. - Наташка вон счастливая какая ходит. А я, поди, мужика и не узнаю никогда. Вон и сколь поубивало уже. Я и влюбляться-то боюсь. Ну, как убьют!

-Когда любишь - самой умирать не страшно. За любимого страшно, Люб! Вот я тут сижу, а он, может быть, уже раненый где-то лежит...

-Тьфу,тьфу! Ты что говоришь-то, Наташ! Накликаешь же! - Манькина постучала по полену. - Нельзя так говорить!

-Ты, Люб, комсомолка, а чего тогда суеверная такая? - сказала Вера.

А Наташа только вздохнула:

-У меня сахар есть, держите, девчат!

Вдруг, молчавшая до этого, Зина Лаптева привстала:

-Слышите? Кажется, бой начался!

И впрямь. С юга донеслись звуки стрельбы, а потом и разрывов. Грозный грохот войны. И сон пропал совсем. Слишком уж тревожно стучали сердца в такт зловещей музыке далекого боя.

-Что-то рано начали... И слышно хорошо. Близко совсем...

Девушки замолчали, вслушиваясь в канонаду.

-А у меня парень еще летом пропал без вести , в сентябре извещение пришло, - сказала Вера. - Вот я и пошла добровольцем, в тыл просилась к немцам. В разведшколу. Думала, вдруг найду его в плену...

-Ну, вот ты и в тылу немецком...

Вера только вздохнула в ответ. Потом допила чай и сказала:

-Девочки, я в туалет. Кто со мной?

Холод, постоянный холод. Днем и ночью. В результате, как ни спасайся, цистит. Это в лучшем случае, если чего другое, женское не отморозишь. Достаточно кружки чая выпить - и все, уже прижимает внизу живота. И жжет. А бежать некуда - кругом мужики. И какими шалями не обматывай живот и поясницу...

-Я с тобой, - сказала Наташа. - Девчат, подождете?

Отошли подальше от лагеря.

-Давай подержу, - Вера взяла наташкин 'ППШ'. Неудобно с автоматом в кустиках присаживаться в сугроб. Да еще снимать полушубок, расстегивать комбез, вытаскивать из вещмешка вату...

-Вер, я все. Давай покараулю.

Наташка отошла чуть в сторону, по натоптанной уже девчонками тропинке. Это ее и спасло.

-Хальт! - с разлапистых елей слетел снег, обсыпав вышедших из-за деревьев немцев. В белых маскхалатах, белых касках, с оружием, обмотанным бинтами.

-Верка, немцы! Скорей! Скорей, Верка! - Завизжала от испуга Наташка и выпалила очередью из одного их автоматов. Конечно, не попала. Держа две тяжеленных железяки, с одной руки - редкий мужик бы попал. Пули ушли куда-то вверх. Но немцы попадали, заорав и открыли пальбу.

Пули свистели и шипели, взбивая снежные фонтанчики. Наташка упала тоже, ткнувшись лицом в сугроб. Потом приподнялась на локтях и дала короткую очередь. Еще одну...

-Верка! Верка!

-Наташка, беги!! Аааа!! - и крик внезапно оборвался. Довгаль встала на колено и от отчаяния выпустила сначала один диск, а потом другой в сторону фашистов, а потом побежала к лагерю. За подмогой.

Она так и не узнала, что случилось с Верой. Потому что этот немецкий взвод был не один. Лагерь раненых атаковали с трех сторон, воспользовавшись тем, что бригада вся ушла на юг.

Немцы знали об операции, как позже сделали вывод старшие командиры. Знали время, знали маршруты, знали силы. Но это будет позже, а сейчас раненые, врачи,фельдшера и комендантский взвод отбивал атаку немецких ягерей.

Раненые в руки - стреляли с одной руки.

Раненые в ноги - привалившись к деревьям.

И ведь отбились! Немцы не рассчитывали на такое сопротивление. Рассчитывали, что можно накрыть тыловую базу, пока сама бригада погибает в огневых мешках у Доброслей. Рассчитывали, но...

Но разве может немецкий ум просчитать русский характер? Разве можно учитывать при планировании операции, что ослепший от осколочного ранения в голову сержант Кокорин будет кидать гранаты на слух? Что ходячие раненые могут встать и пойти в штыковую контратаку? А неходячие - с ампутированными ступнями - поползут за ними вслед...

И егеря побежали. Слишком это страшно, видеть, как на тебя бежит - бежит? ковыляет, шатаясь! - русский десантник, обнаженный по пояс, со свежеокровавленными бинтами груди, а по подбородку стекает красная струйка из разорванного пулей рта. И блестит тесак винтовки, ходящей ходуном в ослабевших руках. Это страшно. Правда, страшно. Кажется, что прав был великий Фридрих - убей, а потом толкни. Иначе русский не упадет.

И немцы отступили.

И только после этого техник-интендант третьего ранга Наталья Довгаль бросилась туда, где осталась Вера.

Но там ее не было. Снег на поляне был истоптан, кое-где рябиной краснели капли крови.

-В плен попала... - сказал кто-то за спиной.

И напрасно Наташка кричала на бойцов, плакала, рыдала, уговаривала...

Без приказа Тарасова комендантский взвод не мог оставить базу. А комбриг вернулся только к вечеру. Усталый и подавленный. Как и вся бригада. Равнодушно выслушал Наталью и...

-Вернитесь в расположение своего батальона.

А потом отвернулся.

Наташка полночи проревела, уткнувшись в плечо Димке. Она не знала, что было еще не поздно... И это хорошо, что не знала...

...Вера не успела даже натянуть ватные штаны, когда прямо перед ней выскочил немец, и сразу прицелился ей в лицо. Но опустил ствол и заржал во всю пасть, обнажив желтые, прокуренные зубы:

-Дитрих! Тут баба русская ссыт!

-Хватай ее!

А потом началась пальба.

-Наташка, беги! - завизжала она, но тут же была сбита ударом кулака в лицо и потеряла сознание.

А пришла в себя на полу в какой-то избе. От пинка под ребра:

-Приехали, большевистская шлюха! - над най, склонившись стоял тот самый немец с лошадиными зубами. - Не люблю трахать бесчувственных девок. Надеюсь, ты горячая кобылка? Не разочаруешь нас?

Ответом ему был гогот других солдат.

Немец подхватил ее и поставил, привалил к стене. А потом достал нож.

-Юрген, не режь ее! Я мертвых баб не люблю! - крикнул кто-то из немцев.

-Заткнись, Дитрих! Я знаю, что делаю!

А потом стал срезать с нее одежду. Она дернулась было, но получила крепкую пощечину

Она закрыла глаза, тихо сходя с ума от неизбежного кошмара...

-Как капуста! Смотри, сколько одежды! - засмеялся кто-то.

-Вот черт! Она вшивая! - отшатнулся сдиравший с нее белье немец.

-А мы ее помоем, Юрген!

С девчонки стащили остатки белья и потащили ее на улицу. Голую. Прикрывавшую себя только руками. Почему-то ей не плакалось и было тепло. Как тогда, в прошлом мае, когда она целовалась с Юркой, под только расцветшей сиренью, мама тогда ругалась до полночи, а она ведь только целовалась и ни-ни...

Ведро ледяной воды обожгло нежную девичью кожу. Потом еще одно. И еще. Со всех сторон. Но она все равно не плакала. Глаза ее смерзлись, как и сердце.

...-Юр, ты меня правда любишь?

-Правда! Вот сдам экзамены, пойдем к председателю - пусть расписывает!

-Может подождем до октября? Урожай соберем...

-Быстрее хочу...

-Торопыга ты мой...

...-Мой ее тщательнее, Юрген! Я не хочу от нее тиф подхватить!

Окатив еще одним ведром ледяной, только что из колодца, воды немец удовлетворенно сказал:

-Ну вот, теперь она арийские тела не осквернит! Замерзла? Холодно? - пнул он ее по ноге.

Вера не ответила. Только упала на колени от удара.

-Какая торопливая! Потерпи! - немец схватил ее за волосы и потащил за собой в избу. Она больно ударилась лицом о дверной косяк. Но чувствовала не боль...