Олег Игнатьев - Магия крови

• Название: Магия крови
• Автор: Олег Игнатьев
• Издательство: «ЭКСМО»
• Жанр: Детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-489-2

В небольшом приморском городке происходит серия квартирных краж. Расследование инспектора Климова выводит на преступную группу рецидивистов. Начав следить за участниками банды, инспектор застает их на месте преступления. Однако одна из участниц банды подвергает его гипнозу, и Климов оказывается в психиатрической больнице…

---

Окончательно взяв инициативу допроса в свои руки, Климов почувствовал, что к нему возвращается способность управлять своим душевным состоянием.

Соври, цыганочка, соври, усмехнулся про себя Климов и посмотрел на Шрамко: уводить?

— Уводите.

30

Когда конвойный увел Шевкопляс, Шрамко устало прогнулся в спине и прихлопнул по бедру ладонью:

— Заканчивай, Юра. Утро вечера, как говорится. Ты и так сегодня поработал за троих. Да и вообще, — он сделал неопределенный жест рукой, — тебе бы надо отдохнуть.

— Да ну, — не согласился Климов, — ерунда.

— Не возражай. Санитарку с ее шатией мы взяли, завтра они все расколются. Начнут топить друг друга, не впервой.

Климов глянул на часы и обеспокоенно заметил:

— Что-то до сих пор Гульнова нет.

Шрамко пристально посмотрел на него и, облокотившись о стол, коротко спросил:

— Прочувствовал?

— А то, — ответил Климов. — Думал: все. Живым не выберусь. Теперь волнуюсь за Андрея.

— Ну, — полез за сигаретами Шрамко. — Он с группой. Это ты пошел один.

— Кто ж знал…

Закурив, Шрамко легонечко побарабанил по столу рукой, прошелся по нему костяшками согнутых пальцев. Смягчаясь, проворчал:

— Кто-кто… Обязан знать. Не на себя работаешь.

Климов виновато кивнул и, содрогнувшись, подавил зевоту. В голове звенело.

— Ладно, отдыхай. — Шрамко поднялся из-за стола и сбил пепел с сигареты в раковину. — Жене звонил?

— Звонил.

— Она тут, бедная, изнервничалась вся.

Упрек был слишком явственным, чтобы пропустить его мимо ушей. В горле запершило, заскребло. Он тоже встал.

— Пойду.

— Не обижайся, — подошел к нему Шрамко, — сам понимаешь…

— Да какая может быть обида? — искренне запротестовал Климов. — Виноват по всем статьям. Знаете, кому охота быть третьеразрядным сыщиком, вот и поспешил…

Шрамко кивнул и приобнял его за плечи.

— Бери мою машину — и домой. Даю отгул. Немного отдохнешь…

— Учтешь свои ошибки, — в тон ему проговорил Климов, и они рассмеялись.

— Вот-вот, учтешь свои ошибки. А сейчас бери машину — и гуд бай. А то, — Шрамко с добродушной усмешкой оглядел Климова с ног до головы и неодобрительно прицокнул языком. — В такой одежке…

Климов не выдержал: смахнул слезу. Совсем отвык смеяться, черт возьми.

Перед уходом домой он спрятал пистолет в сейф, наскоро пересмотрел толстенную стопу новых бумаг и натолкнулся на пакет с грифом «Секретно».

Пакет из Министерства обороны. Он разорвал его и вытащил официальный бланк. «По существу запроса сообщаем, что Легостаев Игорь Валентинович, тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, считавшийся пропавшим без вести на территории Демократической Республики Афганистан в тысяча девятьсот восьмидесятом году, среди убитых и пленных не значится. Специальной комиссией установлено, что он после тяжелой контузии, полученной им в одном из боев, в бессознательном состоянии отправлен в Ташкентский военный госпиталь. Во время воздушной транспортировки вертолет санавиации был обстрелян и при аварийном снижении рухнул на землю около нашей границы. Экипаж и часть военнослужащих погибли. Был ли среди них рядовой Легостаев И. В., ответить сложно, так как двое человек сгорели полностью. В госпитале г. Ташкента находились на излечении два офицера и трое рядовых, отправленных в тыл на этом вертолете, причем один из солдат поступил в нейрохирургическое отделение в состоянии крайнего возбуждения, с явлениями острого психоза. Никаких документов при нем не было. После проведенного лечения он вспомнил свое имя: Игорь».

Сообщение было настолько важным, что Климов еще раз перечитал заинтересовавшую его строку: «…вспомнил свое имя: Игорь».

Если не теряя времени…

«…Фамилию и отчество он так и не назвал. Периодически впадал в прострацию, а восемнадцатого августа тысяча девятьсот восьмидесятого года при неизвестных обстоятельствах бежал из госпиталя. Настоящее его местопребывание остается под вопросом.

Военный дознаватель, юрист 1-го класса подполковник Астахов».

Держа перед собой ответ из Министерства обороны, ошарашенный Климов сел на стул и снова пробежал глазами текст.

Назвался Игорем.

Отложив бумагу, он потер рукою грудь, резко вдохнул — разок, другой, и словно глухая, смутно ощущаемая тяжесть запоздалого раскаяния внезапно обволокла, притиснула его к столу, взяла за горло. Значит, Легостаева не обманулась… Правда, тут имелась одна несообразность: татуировка… Надо допросить Червонца еще раз, а главное, бармена. Он, видимо, и в толк не может взять, за что его, беднягу, посадили под замок.

Его раздумья прервал Андрей. Он распахнул дверь и с порога выпалил:

— Нашелся, гад!

— Мясник?

— Он самый. Вытащил его из сауны.

С двумя красотками смотрел видеофильм. Ввести?

— Не надо. Позаботься, чтоб сюда доставили бармена, но сначала я поговорю с Червонцем.

— Есть вопросы?

— Есть, — ответил Климов и протянул ему ответ из министерства. — Читай в конце.

По мере того как Андрей знакомился с содержанием официального ответа, брови его все плотнее сходились к переносице.

— Так-так…

Дочитав до конца, он покрутил головой.

— Подумать только…

К полной неожиданности Климова, Червонец был настроен на беседу. На все вопросы отвечал с наглой веселостью, как бы играя.

— А на кой ляд я ее, шлюху, буду покрывать? Скажу как есть: не муж он ей совсем. Вот видите, — поддернув брючину, Червонец показал свою наколку: — Крест и круг.

Климов и Гульнов молчали.

— А кто придумал? — Червонец вопросительно взглянул на них и залихватски стукнул себя в грудь. — Его величество Червонец! Видите, — он снова обратил свой взгляд к татуировке. — В круге крест.

— И что? — спросил Гульнов. — Мы это видели.

— А то, — хвастливо поднял палец вверх Червонец. — У моего креста двенадцать точек, а в круге их двадцать четыре. Этот маленький секрет придумал тоже я. — Тщеславие его буквально распирало. — Как ни раздели, все поровну.

— Зачем? — поинтересовался Климов, и Червонец поведал, что в интернате было их четыре друга: Репа, Блин, Стопарь и он, Червонец, своего рода три мушкетера и д'Артаньян. Все кололи друг друга по очереди, отсюда и такая точность. Для друга ничего не жалко, называется.

Климов почувствовал себя человеком, выставленным на посмешище: как он раньше не дотумкал! Ведь блатные любят тайную символику… хотя… муж Валентины Шевкопляс к суду не привлекался, в зоне не был.

— А как у бармена наколка появилась?

— Валька попросила.

— И вы сделали?

— Куда деваться! Башли позарез были нужны. Для поддержания штанов. Но только ша! — он снова поднял палец вверх, но уже с видом заговорщика. — У Валькиного мужика на круг двадцать семь точек, а в кресте одиннадцать. Я идеалы юности не предаю.

— Но друга предали. Как его звали?

Червонец скис.

— Стопарь… Хороший был друзяк, да сел, мудило, на иглу… Вот крыша и поехала.

— А ну-ка, расскажите поподробнее, — Гульнов включил магнитофон и стал настраивать его на запись.

Червонец замялся, но после того, как закурил и выдохнул табачный дым, прикрыл глаза рукой. Климов давно заметил за ним эту привычку: прежде чем ответить, он прикрывал глаза. Характерная особенность.

— А че тут попусту базлать? — начал Червонец. — Накумарился, зараза, и попер на Вальку с топором. Они тогда в Ташкенте жили, на окраине. Была у них халупа с палисадом, так себе, но им хватало. Главное, никто им не указ, сами себе хозяева. А к ним как раз нагрянула мамаша погостить…

— Гарпенко? Ваша тетка?

— Она самая.

— И вы там были?

— Поднесла нелегкая.

Червонец пустил дым из носа, пепел сбил под стул. Это Климову не нравилось, но он молчал. Надо было ковать железо.

— Продолжайте.

— Ну… попер на Вальку, а она… мамаша, то есть… этим топором его и тюкнула.

— В порядке, так сказать, защиты? — спросил Климов и подумал, что Игорь Легостаев, каким он представлял его себе, вряд ли мог совершить подобное. Тем более таким ужасным способом.

— Смокрушничала, мать ее… Климов вспомнил мощную стать Нюськи Лотошницы, ее тяжелый взгляд исподлобья и спросил:

— Когда произошло убийство?

— Точно не скажу, не помню… В августе восьмидесятого, давно… Валюха осенью уже работала в Сибири, в каком-то леспромхозе за Уралом… Мать ее по-срочному халупу продала, и амба. Шито-крыто.

— Шевкопляс уехала одна?

Климову предстояло еще во многом разобраться, и разобраться без спешки. Иначе он рискует запутаться в своих же сетях. Ему с детства нравилось распутывать на удочках леску, когда они пацанами бегали рыбачить. Не исключено, что его пристрастие к медленному и одновременно спорому занятию помогало и теперь.